***
Гром прокатился — Вздрогнули плечи твои. Майские грозы. — Но… Почему ты совсем не веришь в меня? — ее голос вздрагивает от обиды, хотя она и держит лицо, как и полагается адвокату. — А почему это тебя так волнует? — вскидывает брови он, скрестив руки на груди. Ответом ему — лишь скептический вздох, «Ладно, еще увидимся!» и быстрые шаги, стихающие в коридоре за дверью лобби защиты. Факт оставался фактом: если бы Саймон не занял место за адвокатской трибуной, то этот печальный Монах-в-белых-штанах разгромил бы линию защиты, как Такасуги Синсаку пятидесятикратно превосходящую его отряды армию бакуфу близ пролива Каммон. Сайкс-доно просто не могла этого не понимать. И все же… Отчего это ее так задело? Ответа Сайкс-доно так и не дала, и чем больше Саймон думал об этом, тем яснее понимал, какая это запутанная ситуация — даже для него, искаженного самурая, для которого извилистые дороги были не в новь. И, чтобы разобраться с этим, требовалось вернуться к источнику, в самом сердце этой эмоционально-этической дисторсии.***
Ты улыбнулась, К солнцу лицо обратив… Мир в серебре. Тогда они первый и последний раз встречали начало нового года все вместе. Между рабочей повседневной суетой и предпраздничной шумихой в космоцентре GYAXA никто посторонний не заметил бы разницы. Но Саймон почти успел обжиться и стать своим для его сотрудников. Вот глава центра раскатывает на гироскутере в украшенном гирляндами вестибюле вокруг ёлки, которую наряжают роботы. Он выглядит, как обычно, суровым и напряженным, но в его взгляде и залихватском изгибе усов — готовность облачиться в алую шубу и бутафорскую бороду, чтобы раздать своим сотрудникам подарки. Вот астронавт Старбэк — он и так излучает позитив, но сегодня он воодушевлен больше обычного. Сестра устанавливает на Клонко новогодние мигающие лампочки, роняет гаечный ключ, тихо чертыхается, но в каждом ее движении заметна бережная осторожность в работе — она не хочет, чтобы что-то испортило ее задумку. — Саймон, ты не видел Афину? Я обошла все крыло — ее нигде нет… Сайкс-доно не требуется повышать тон, чтобы к ней прислушались — в ее мягком, женственном голосе особая необъяснимая магия, особое звучание, приковывающее к себе внимание. Таким голосом — только читать хайку. Но Метида Сайкс с тем же успехом могла бы считать себя прекрасным лектором и наставницей. Она вся такая — сотканная из на первый взгляд не совместимого: тонких полутонов и броских изысканных орнаментов, теплого и холодного, близкого и далекого, словно луна в суперлуние. Еще ни одна женщина не вызывала в душе Саймона такого желания — желания с л у ж и т ь, ничего не требуя и не ожидая взамен. — Тогда мы можем осмотреть музей и лабораторию, — предложил он. — Я помогу. — Буду благодарна, — Саймон замечает замершую на миг на лице Сайкс-доно теплую улыбку. Чистые, просторные коридоры ярко освещены, а из динамиков внутренней связи льется тихая праздничная музыка. Саймон взял на себя музей, а Сайкс-доно — лаборатории, в которых знает каждый уголок. Она искренне беспокоится о дочери, хотя и не дает волю эмоциям — ни сегодня, ни когда бы то ни было ранее. Особенный ребенок требовал от нее особенного отношения, и не у каждой матери хватит на это сил и терпения. Саймон никогда не спрашивал, почему она воспитывает дочь одна — на то должна была быть весомая причина, и, возможно, он узнает ее когда-нибудь, если его сочтут надежным и достойным такого доверия… Щелчок сенсорных выключателей — модели спутников и ракет, образцы астероидов под стеклом, стенды с экспонатами тонут в пронзительно белом свете. Яркое желто-оранжевое пятно соскользнуло с подоконника и, пригнувшись, метнулось за витрину. Но Саймон не спешит бросаться на перехват. — Мама тебя ищет. Ты знаешь? Афина — чуткая девочка. Нельзя её пугать — ведь даже ровный тон с едва уловимым налетом строгости и осуждения покажется ей чрезмерно агрессивным и суровым. Легкие детские шаги внезапно стихают. — Она сильно волнуется? — тихий голос девочки подхватывает акустика выставочного зала. — Она же мама, — пожимает плечами Саймон, присаживаясь на подоконник. — А мамы всегда переживают за своих детей. — Я… — удрученный вздох. — Я просто хотела сделать подарок. Всем вам. И правда. Опустив взгляд, Саймон видит брошенные впопыхах на подоконнике цветные карандаши в ярком детском пенале. — Тебе нужно время или нужна помощь, Афина? — осторожно интересуется он. — Помощь, — доносится спустя несколько секунд. Следом из-за витрины высовывается рыжеволосая голова, а затем показывается и вся Сайкс-химэ целиком. Девочка не выглядит ни смущенной, ни напуганной, в руках она держит альбом. — Вот, — она раскрывает перед Саймоном страницу, подходя ближе. — Помоги нарисовать тетю Ауру. Саймон не ахти какой художник, а у сестры сложная прическа, но он старается, выводя локоны, как школьник, прикусив от усердия кончик языка. В то же время как психолог он видит — Афина на рисунке держит за руки не только маму, но и его. Но это не кажется ему странным…***
Длинные тени — Сумерек смутная суть. Где же огниво? …Комплекс Электры? Афина росла без отца и Саймон был единственным значимым мужчиной в их с Метидой окружении. Она боролась за него даже тогда, когда все вокруг поверили в его виновность, она продолжала требовать его внимания и сейчас, желая, чтобы он признал ее за равную — ему и ее матери. Объяснить возникшую так давно привязанность через психоанализ было бы самым простым, особенно для искаженного самурая, никогда не искавшего прямых путей. Но смутная тревога, свившаяся в сердце в колючий неуютный клубок, вынуждала Саймона вернуться к незаконченному разговору. Оттого он спешил через тонувший в вечерней мгле парк в «Агентство всякой всячины Райта», захватив на всякий случай перевязанную лентой коробку моти — ассорти вкусов, ведь он, к своему стыду, не знал, какие больше нравятся Сайкс-доно. Помнил лишь то, что раньше она любила сладкое.***
Замри и смотри: Рябь на холодной воде. Ветер крепчает. — Саймон? — в глазах Афины, открывшей дверь в ореоле электрического света за ее спиной, искреннее удивление. Молча протянув ей коробку с моти, Саймон перевели взгляд на Таку, сидевшего у него на плече, словно сокол мог подсказать ему. — Я нашел ответ, — насупился он. — Какой ответ? — пристально глядя, она не спешит забирать подарок. — Возьми коробку, — выдыхает Саймон. Ему нужно собраться с духом. Это только кажется, что сказать — просто. Но когда понимаешь, что у тебя за плечами семь лет тюрьмы, когда замечаешь, с каким трудом адаптируешься к жизни на свободе, и как велика пропасть между тобой из прошлого и сегодняшним, ты не станешь разбрасываться такими словами. Не станешь пользоваться чужой привязанностью, привязывая еще сильнее, замыкая чужой мир на себе единственном. Потому что этот мир — ясен и светел, несмотря на все, что ей пришлось пережить. — Саймон, — Афина вздыхает, забирая моти. — Так все-таки… — Я ошибался, Сайкс-доно. У меня нет права принимать решения вместо тебя. Впредь я буду спрашивать, что тебе нужно — помощь или время, чтобы справиться самой… — Саймон… — она вскинула голову, и ее взгляд, пронзительно синий и понимающий, напомнил глаза ее матери. — А тебе… Что нужно тебе?