***
Лакус Вельт, один из младших командиров, был довольно пожившим вампиром, и оттого еще более странным казалось сородичам его поведение. Он был общителен и не скупился на проявление эмоций, из-за чего многие недолюбливали и даже посмеивались над ним. Впрочем, стоит сказать, что его привычка набиваться в друзья к другим вампирам послужила ему и хорошую службу: он считался близким другом Рене Симма и, возможно, только лишь благодаря этому стал младшим командиром. Никаких профессиональных дарований Вельт за время своей службы не проявил. Его боевые навыки были одними из худших в когорте. Как командир он также не пользовался авторитетом: помимо странных личностных черт тут добавляла соли зависть к нему из-за покровительства Симма. Но все это не мешало Лакусу пытаться окружить себя единомышленниками, поэтому никто не удивился тому, что новообращенный стал объектом его внимания. До поры Соджи не проявлял к Вельту особого интереса, ограничивая общение с ним рамками вежливости. Тем не менее, проницательные взгляды сослуживцев уловили в его глазах презрение и отвращение. Навязчивость и чрезмерная открытость Лакуса раздражали новичка, хотя он всеми силами пытался скрыть это чувство и от окружающих, и от самого Вельта. Когда однажды в их беседу вмешался третий вампир, подколов Лакуса тем, что Окита едва его выносит, последний только беззлобно отшутился, а потом еще долго убеждал младшего командира не принимать глупые подколы близко к сердцу. От его утешений Вельт радовался, словно ребенок. Время шло, и под напором Лакуса Соджи, как тогда нам казалось, стал сдаваться и все больше времени проводил в компании младшего командира. Они вместе пили кровь после службы, в свободное время Вельт увлеченно рассказывал новообращенному о достопримечательностях подземного города вампиров. Особенно новичка интересовали каналы связи города с внешним миром. Помимо основного выхода, охраняемого отрядом солдат, других способов покинуть город Вельт не знал. – Ты что, в самоволку собрался? – рассмеялся Лакус во время одной из дружеских бесед наедине. – Не терпится присосаться к чьей-нибудь шее? – Вроде того, – улыбнулся в ответ Соджи. – Если честно, я изнываю тут от тоски. Но Рене-сан не хочет, чтобы я ходил на охоту. Говорит, мне нужно еще осваиваться несколько лет... У меня... у меня нет возможности столько ждать, Лакус... – Да куда тебе спешить? – хлопнув понурившего голову товарища по плечу, объявил Вельт. – Рене прав. Пойми, в командовании легиона еще плохо тебя знают. Они не любят отправлять наверх непроверенных вампиров, мало ли что может случиться... – Я с ума схожу... – продолжал ныть Соджи. В тот вечер Окита был особенно настойчив. Его подавленный вид разжалобил Вельта до такой степени, что последнему не оставалось ничего другого, кроме как предложить другу посильную помощь. – Слушай, я могу поговорить с Рене, конечно, – шумно выдохнув, объявил он. – Может быть, он согласится, если я за тебя поручусь. Но даже если он согласится, не факт, что Рене поддержат в легионе. Ох, и все же, я не понимаю, куда ты так спешишь... – Я буду очень тебе признателен! – поклонился Соджи, сияя от радости. – Пожалуйста, сделай это! – Ох, ну так и быть...***
На следующий день в нашем штабе разгорелась нешуточная дискуссия. Вельт пытался убедить Симма, но тот был непреклонен и, казалось, только сильнее уверялся в своих подозрениях. Но в тот день Лакус никак не хотел униматься. Бесконечное, как казалось, терпение Рене все же имело свои пределы, и в конце концов назойливый вампир был вышвырнут из командирского кабинета. Весть об отказе Соджи встретил на тренировочной площадке, когда проводил с нами занятие по фехтованию. Никаких признаков недовольства Окита поначалу не проявил. Наоборот, успокоив опечаленного младшего командира, он предложил ему присоединиться к нам. Но вскоре проницательные вампиры почувствовали, что что-то не так. Непринужденная атмосфера улетучивалась с каждой минутой. А затем Окита неожиданно предложил провести парные тренировочные поединки на деревянных мечах, и себе в напарники выбрал... Лакуса. Дальнейшее повергло нас в шок. – Доставай, – приказал он, взяв железный меч вместо деревянного и стукнув им по ножнам младшего командира. Голос его был холоден и строг. Думаю, в тот момент многие из тех, кто подшучивал над Вельтом и его попытками сблизиться с Соджи, испытали чувство дежавю. На младшего командира смотрели те самые, презрительно-надменные глаза, как в первые дни его знакомства с новичком. В те дни никто не придавал этому большого значения, а теперь Окита даже не пытался это скрыть. Резкие морщины на его лице выдавали злость и отчаяние, внезапно овладевшие молодым вампиром. – Ты чего, Соджи? Вельт, на которого были обращены эти эмоции, не мог их не заметить. В голосе младшего командира звучали нотки беспокойства и растерянности. – Быстрее! Или ты обмочиться собрался? Ошарашенный Лакус продолжал стоять, не предпринимая никаких действий. Он, как и мы, не мог понять, что послужило причиной такого резкого изменения в поведении Соджи. Всегда тактичный новичок внезапно открылся нам совсем с другой стороны. – Ты обиделся что ли? – пытался успокоить его Вельт. – Слушай, я правда сделал все что... Он не успел договорить. В следующий момент отрубленная по локоть рука младшего командира взмыла в воздух. Лакус поморщился от боли, закрывая уцелевшей кистью место разреза. Сквозь пальцы заструилась кровь, пачкая полы и пропитывая белый форменный плащ. – Я не буду повторять третий раз, – как ни в чем не бывало продолжал Окита. – Да что на тебя нашло, черт возьми?! – отчаянно прокричал раненый вампир. Выхватив меч, он бросился на Соджи. Но замбой не был бы замбоем, если бы его было так просто уложить на лопатки. Окита легко увернулся от атаки, и в следующий момент острие его клинка очутилось перед носом Лакуса, пробив шею насквозь. Эта бойня продолжалась несколько минут. Садистски смеясь, Окита рубил противника, несмотря на просьбы того остановиться. Поток оскорблений лился на голову неумелого вампира. Хотя регенерация делала свое дело, мгновенно заживляя раны и приращивая отрезанную плоть, боль была реальной. Лакус выл, барахтаясь в крови. Но Окита даже не думал останавливаться. Наоборот, в его свирепых, почти безумных глазах только сильнее разгорался огонь злобы и ненависти. Наверное, он мог бы убить младшего командира в тот день, если бы наше терпение не подошло к концу и мы не бросились оттаскивать его. – На сегодня все, – успокоившись, бросил нам Окита. После чего, не вдаваясь в объяснения, покинул тренировочную площадку.***
На следующий день об устроенной новичком «тренировке» Лакуса судачила вся когорта. Сам виновник торжества на вопросы сослуживцев о том, что именно так сильно вывело его из себя, продолжал утверждать, что не выходил за рамки своих полномочий. По его словам, это было обычным занятием, ведь воин должен быть готов переносить боль и увечья. Тем более, что для вампира, в отличие от человека, они не смертельны. В целом же Соджи вел себя как ни в чем не бывало. Рене тоже делал вид, будто ничего особенного не произошло. Хотя в тот день он почти не выходил из своего кабинета, и расспросить его толком не было возможности, а на вопрос одного из любопытных солдат, случайно столкнувшегося с ним утром где-то в коридоре, только раздраженно потребовал, чтобы к нему не приставали со всякой ерундой. Лакус в тот день вообще не появился. – Бедняжка, дома сидит, раны зализывает, – язвительно шутили солдаты. – Это ему не скот по подвалам гонять. Дикая выходка Окиты пошатнула и без того невысокую популярность Вельта. Роптание усилилось. Особенно злились на младшего командира его же подчиненные. Хотя было очевидно, кто в этой истории агрессор, а кто – жертва, сочувствующих последнему было не много. Пуще прежнего стали видны его низкие боевые навыки. Не делали чести и унизительные просьбы остановить избиение. От его воплей замбой только сильнее свирепел, все больше наполнялся презрением и яростью, и наблюдавшие эту картину солдаты сочувствовали скорее ему, чем Вельту. Лакус себе же сделал хуже. После того случая он несколько дней опасался даже подходить к замбою. Его недовольное ворчание выливалось на других вампиров, которым были мало интересны переживания избитого Окитой сослуживца. Но Лакус не успокаивался. В конце концов желание расставить точки над «i» пересилило чувство страха, и он потребовал от Соджи объяснений. – Жалкий упырёк, – презрительно ответил ему тот, – исчезни с глаз, пока я не выпустил тебе кишки. Наверное, увидев на лице Вельта морщинки обиды и бессильной злости в тот момент, замбой посчитал, что был достаточно убедителен. Оказалось, нет. Лакус стал словно одержим. Все его действия отныне были направлены лишь на то, чтобы добиться от Окиты извинений и вернуть его расположение. Восстановить дружбу, которая существовала только в его пустой наивной голове. Он маялся, не зная, что предпринять. Охочий до крови упырь потерял аппетит. Колбочки с пайком нестройной пирамидой скапливались на столе в канцелярии. Его отрешенное, мрачное лицо раззадоривало солдат, которые уже в открытую издевались над ним. Но тому было все равно. Наблюдая за ним, хладнокровный Рене выходил из себя и скрежетал зубами – зрелище, надо сказать, исключительное. – Оставь Окиту в покое! – потребовал он в конце концов, когда Лакус в один из вечеров начал изливать ему свою тоску по поводу новичка. – Посмотри, что вокруг тебя творится. У тебя проблем выше головы! Тебе мало? – Может, ты поговоришь с ним? Почему он так себя ведет? Я ведь просто хотел помочь ему! Рене сжал руки в кулаки. Лакус гнул свою линию, пропуская его слова мимо ушей. – Ты что, совсем идиот? – не выдержал комкогорты. – Прекрати этот цирк! Продолжишь в том же духе – я выкину тебя из когорты. Мне надоело покрывать твою задницу. Как потом рассказывал Симм, он надеялся, что хотя бы угроза увольнения заставит неугомонного вампира успокоиться. Ему было неприятно видеть, как Лакус сам себя закапывает в яму, как с каждым днем все сильнее презирают и издеваются над ним сослуживцы. Наверное, в те дни Рене был единственным, кто по-настоящему сочувствовал младшему командиру. Но попытки угомонить его эффекта не возымели. Более того, слухи о возможном увольнении Вельта дошли до его особо ретивых подчиненных. Вечером следующего дня младшего командира ждал сюрприз.***
Его попросили придти в штаб, когда рабочий день закончится и здание опустеет. Не знаю, каков был предлог, но в указанный час Вельт без задней мысли стоял у порога. Остававшиеся на ночь дежурные были предупреждены, и его проводили внутрь. В заброшенном подсобном помещении без окон ожидали несколько солдат. Наверное, в тот момент, когда Лакус там оказался, он проклял свою непредусмотрительность. Кровь фонтаном брызнула на покрытые паутиной стены. Под громкий хохот клинки солдат начали полосовать тело сослуживца, оторванные куски одежды разлетались в стороны, отсеченные руки и ноги разбросало по углам, и из них сочилась кровь, кровь... Полы маленькой комнаты скользили под ногами. Когда экзекуция была окончена, один из солдат приподнял за волосы голову хрипящего вампира. – Это был намек на то, что в когорте тебе задерживаться не стоит, – объяснил он. – Избавь Рене-сана от хлопот по твоему увольнению. Пнув напоследок обездвиженное туловище, палачи ушли. Захлебываясь, Вельт кое-как собрал свои конечности и присел в углу, утирая вымазанное в крови и в грязи лицо. Его лихорадило несколько часов. Когда он, наконец, выполз в коридор, была уже глубокая ночь. Потеряв почти всю кровь, младший командир едва мог шевелиться. Обида и злость застилали глаза слезной пеленой. Он полз к выходу, и в его голове не было никаких мыслей. Только черный, плотный туман боли и отчаяния. Но уши уловили исходящий из глубин коридора шорох. В этот момент никого, кроме дежурных на первом этаже, в здании быть было не должно. Лакусу было все равно. Он просто прополз бы дальше, не обращая внимания на источник шума, чем бы тот ни оказался, но этим источником оказался... Соджи. Протерев глаза, Вельт присмотрелся внимательнее. Мягко ступая по паркету, замбой сновал между кабинетами, словно что-то искал. Как выяснилось позже, о вечерней «встрече» с Лакусом он не был предупрежден, а самого младшего командира тоже не заметил, ведь последний встать на ноги не мог, и стук его каблуков не разносился под каменными сводами штаба. Из-за угла Лакус наблюдал за действиями Окиты. Нарыв какую-то папку в одном из кабинетов, нарушитель бесшумно покинул штаб через открытое окно. В ту же секунду изрезанный вампир, превозмогая бессилие, поднялся на ноги и заковылял к казармам. – Нормально тебя отделали, – с довольным оскалом констатировал дежурный по штабу, когда Вельт покидал здание. В казарме свой дежурный, и Лакуса бы не пустили внутрь: оборванного, грязного, окровавленного. Вспомнив урок Окиты, вампир обошел ее с тыла и через окно – благо, оно было приоткрыто, - аккуратно пролез в канцелярию. На столе ждали колбы с кровавым пайком, которые он из-за душевного кризиса последние несколько дней оставлял недопитыми. В минуту все они были осушены. Силы наконец-то вернулись, а вместе с ними внезапно пришла и ясность ума. Словно озаренный, Вельт тем же путем вышел из кабинета и, прыгая с крыши на крышу, помчался прочь. Теперь он твердо знал, что делать и куда идти.***
На исходе ночи нас подняли по тревоге. Со стороны выхода из города завывала сирена. Вокруг сновали мрачные, раздраженные лица солдат и обеспокоенные физиономии младших командиров. Топотня сапог, ругань и лязганье снаряжения доносились отовсюду. Симм то и дело смотрел на часы. Время готовности истекало, но новичка и след простыл. Не прибыл и один из младших командиров. – Чертов Вельт, вечно от него проблемы, – матерились клыкастые. – Времени нет. Больше ждать нельзя, – заключил Рене. – Альф, принимай командование его отделением. – Есть! – ответил я. – Вперед! А тем временем у выхода из города развернулась настоящая бойня. Двумя минутами ранее к пропускному пункту подошел вампир с каштановыми волосами. В ответ на требование предъявить разрешение на выход он выхватил зачарованный меч и разрубил постового пополам. Бедняга тут же обратился в прах. Второй солдат рванулся к тревожной кнопке, но был настигнут прежде, чем успел нажать ее. Удар в спину прервал и его жизнь. Окита рванулся к выходному шлюзу, надеясь оказаться на внешней стороне прежде, чем он будет закрыт. Солдаты в караульном помещении через окно заметили нападение. Завыла сирена, одновременно железный занавес шлюза стал медленно опускаться вниз. Несколько караульных с криками помчались за беглецом, другая часть оцепила проход возле сторожки, где только что были убиты двое солдат. Но замбой успел прорваться. Вместе с несколькими преследователями он скрылся за той стороной железной стены, которая уже опустилась к моменту нашего прибытия на место происшествия. Выслушав краткий рапорт солдат из оцепления, Симм приказал поднимать дверь шлюза. – Если кто-то еще попытается прорваться, мы его остановим, – уверил он караульных. – Сейчас важнее догнать беглеца. Если это тот, о ком я думаю, то вашим товарищам может не поздоровиться. То было в духе командира. Он не называл имя Окиты в разговоре, хотя был уверен, что сбежал именно он. Надеялся замять ситуацию без лишнего шума. Но происходящее явно вышло за рамки внутренних дел когорты. Я лишь усмехнулся. Пока мы открывали-закрывали шлюз, новичок творил все больше бед. Вместе с ним на ту сторону прорвалось несколько караульных. Один из них оказался проворнее и в прыжке дотянулся до беглеца, полоснув того по бедру. Раны, нанесенные зачарованным мечом, не затягиваются так просто, и Окита, зашипев от боли, споткнулся и упал на землю. Обернувшись, он увидел, как на него с яростным ревом летят трое бойцов. В последний момент сработал отточенный годами тренировок инстинкт выживания. Беглец успел поставить блок и оттолкнуть первого нападавшего. В следующий момент тот был пронзен мечом. Поднявшееся облако праха на несколько мгновений застелило глаза других караульных, и Окита, преодолевая мучительную боль в ноге, сумел подняться. Но было поздно. Еще двое вампиров обошли место схватки и теперь стояли сзади, наставив клинки на беглого замбоя. Он был окружен. Окита почувствовал, что ситуация складывается не в его пользу. Ощетинившись, он напряженно ждал нападения. Но и его оппоненты не спешили атаковать. И тут молодой вампир вспомнил случай из времен, когда он еще не был вампиром. На заре Синсенгуми он и Сайто частенько проводили дружеские поединки. Никак не могли решить, кто же сильнее. Честолюбивый Соджи всегда ненавидел проигрывать, и потому хорошо помнил, как однажды его противник обманом выкрал у него победу. Притворившись атакующим, в последний момент Сайто исчез из поля зрения, проскочив мимо и нанеся режущий удар в бок. Снова, как тогда, в груди укололо. Но теперь он знал, что делать. Первый в атаку бросился солдат, стоявший сзади Соджи. Заметив это, беглец кинулся на того, что был перед ним. Замахнувшись мечом, он вынудил вампира поставить блок, но в последний момент пригнулся и проскочил тому за спину. Рассеченное бедро отозвалось нестерпимой болью, на секунду потемнело в глазах. Но уловка сработала. Тот, что атаковал сзади, столкнулся с передним караульным, и Окита, вложив в удар всю свою силу, с разворота разрубил напополам обоих бойцов. Густое облако праха окутало его черно-серой пеленой. Не дожидаясь, пока оно полностью рассеется, он разглядел третий силуэт и в рывке атаковал его колющим ударом в шею. Хрип и хлюпанье оборвались в новую тучу пепла. Оставался один. В его лице читались страх и неуверенность. Еще мгновение – и меч последнего из преследователей жалобно звякнул об пол, а державшие его руки рассыпались в прах. Окита остался один. Но силы покидали его с каждым шагом. Он пытался бежать вперед по длинному тоннелю, превозмогая боль, но вскоре перешел на шаг, а потом и вовсе вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание. Боль усиливалась. Проскрежетав зубами от бессильной злости, он сделал еще шаг, но тут из глубин тоннеля прозвучал до боли знакомый и столь раздражающий голос: – Выходит, я не ошибся... Ты и правда здесь, Соджи.***
Лакус стоял в нескольких шагах впереди него, опершись спиной о стену и сложив руки на груди. Меч вампира оставался в ножнах. Заметив это, Окита с хищной ухмылкой рванулся в атаку, предполагая настигнуть Вельта раньше, чем тот исправит свою глупую ошибку. Но фонтан искр, ударивший в глаза, развеял иллюзии. Он был уже слишком ослаблен. Настолько, что даже худший фехтовальщик когорты смог отразить его атаку. Сильный толчок опрокинул Окиту на пол. Удар о землю не причинил столько страданий, как накрывшая его волна отвращения и гнева. И не столько на Лакуса, сколько на самого себя. Он ненавидел слабость. Всегда ненавидел. Но сейчас, когда он беспомощно барахтался перед вампиром, которого презирал сильнее всех, унижение было нестерпимым. Сдавленный стон пронзил темноту туннеля. – Болит? – обратив внимание на рану на ноге Окиты, ехидно поинтересовался Вельт. – Зачарованный меч – совсем не то же самое, что обычный, которым ты меня резал... Помнишь? – Какого черта ты здесь? – силясь встать, прохрипел Соджи. – Как ты сюда проник? -У меня есть разрешение на выход в эту зону. Видишь ли, там, впереди, есть еще один пост, и на нем тоже кто-то должен нести службу... Не сомневайся, они там уже готовы тебя встретить. – Знаю, – голосом загнанного в угол зверя констатировал замбой. Он уже понял, что выбраться из города ему не суждено. – Так ты украл в штабе схему охраны выхода? – снова улыбнулся Лакус. – Я видел тебя, когда ты это делал. Глаза Окиты удивленно расширились. Он был уверен, что его не обнаружили. Смотря ему в глаза, Вельт продолжил: – Удивлен, да? А знаешь, как так получилось? Несколько твоих последователей заманили меня туда и порезали на куски. Они оценили твой опыт, им понравилось. Голос вампира начал подрагивать, и Соджи испытал еще большее отвращение. – Плачься кому-нибудь другому, чмо. У меня нет времени вытирать твои сопли. Он кое-как снова поднялся на ноги. Сил хватило на то, чтобы сделать еще несколько шагов прочь, но рука Вельта схватила его за шиворот, потянув на себя, и он снова упал. Попытка уколоть Вельта мечом успехом также не увенчалась – вампир отпрыгнул, едва Окита направил на него острие оружия. – Я не могу тебя пустить, – объяснил он. – Я же сказал: тебя там убъют. – Тебе-то что?! – в отчаянии прокричал обессиленный замбой. – Я не хочу этого. Почему ты никак не можешь понять?! – Вельт, до того не повышавший голоса, так внезапно перешел на крик, что Окита невольно обернулся. – За каким чертом ты так рвешься наружу?! Ты понимаешь, что если люди поймают тебя и узнают про вампиров, то они начнут истреблять нас? – Мне все равно, что с вами будет! – закричал Окита в ответ. – Мне плевать на ваши вампирские задницы. Могу я или нет, я должен отомстить им... Отомстить им всем за Кондо-сана! И если хочешь остановить меня – убей! – Я не стану! – Тогда сдохни! Сдохни, червь! – собрав остатки сил, Окита бросился на Вельта. Схватив того за плащ и лишив возможности увернуться, замбой дважды пробил мечом его грудь. Лакус захрипел, глаза его остекленели от боли и ужаса. Изо рта брызнула кровь. Он обмяк и стал падать, но руки вцепились в новичка мертвой хваткой, и тот свалился рядом с ним. – Послушай меня, – из последних сил шептал Лакус. – Не знаю, кем был Кондо для тебя... Но он мертв. И ты тоже уже мертв. Ты умер в тот момент, когда господин Кроули обратил тебя в вампира. Но тебе дарована другая жизнь... Кровавый кашель прервал монолог. Окита попытался высвободиться, но руки Лакуса оставались крепко сжатыми. Несмотря на две зияющие в груди черные раны, он находил в себе силы не отпускать замбоя. – Прошу, не спеши на тот свет. Смерть не принесет тебе облегчения. Нам вампирам, нет пути в загробный мир. В конце нас ждут лишь вечные пустота и отчаяние. Но пока мы живы, мы можем радоваться тому, что имеем, и радовать других! Почему ты, почему вы все никак не можете понять? Почему не хотите понять, что нужно заботиться о ближних, а не причинять им страдания?! Я готов тебя простить. Простить все, что ты со мной сделал. Только пойми это. В тот момент, когда происходил этот разговор, мы уже подняли шлюз. Солдаты двинулись в темноту туннеля. А где-то там, впереди, Окита приготовился умереть. – Кондо-сан всегда заботился о нас... – сказал он Лакусу, оставив попытки вырваться из его хватки. – Он был добрым и заботливым командиром, и самым близким для меня человеком. Я жил, чтобы помочь осуществить его мечты. Ради благополучия Кондо-сана я был готов убить любого... Но теперь его нет! И ты хочешь, чтобы я забыл про месть? Чтобы продолжал радоваться жизни, когда Кондо-сан убит?! Мне не нужна такая жизнь! – Стой!!! – вскрикнул Вельт. Соджи развернул меч острием к себе и намеревался вонзить в живот. Лакус перехватил клинок, схватив его рукой. Кровь обагрила лезвие. – Что ты делаешь?! – в панике кричал замбой, уловив приближающийся топот десятков сапог. – Отпусти, придурок! Постанывая от боли, Вельт продолжал держать меч. – Соджи, прекрати! Ты нужен нам. Кондо не вернуть, но ведь живы все мы! Я, Рене... И все остальные! Давай вместе проведем этот остаток вечности! Замбой повернулся к младшему командиру. Окровавленный измученный вампир едва не терял сознание, но продолжал смотреть ему в глаза. Встретившись с ним взглядами, Соджи понял, что проиграл эту битву. – Да что с тобой не так, тупица? – провыл Окита. – Почему ты так меня держишь?! Его лицо исказилось в гримасе бессильной злости, по щекам потекли крупные слезы обиды. Железная броня самообладания была пробита. Туннель огласили сдавленные всхлипы. В стыде он закрыл лицо руками, ведь Окита всегда ненавидел проигрывать и проявлять слабость. Но в этот раз он проиграл. Проиграл не охране вампирского города, а самому никчемному вампиру из всех, кого встретил за свою короткую клыкастую жизнь. И Вельт победил его не силой оружия. Для самурая, привыкшего полагаться на свой меч как на главную опору, это стало шоком. Вскоре хватка замбоя ослабла, и Лакус смог забрать клинок из дрожащих рук. Шаги все приближались. – Меня все равно убьют, Лакус, – утирая слезы, с усмешкой заключил Окита. – Я слишком много натворил. – Не думай об этом. Уверен, Рене что-нибудь придумает, – ответил ему Вельт перед тем, как потерять сознание. Когда мы настигли беглеца, он не оказал сопротивления. К нашему изумлению, Соджи встретил нас в традиционной японской позе сэйдза, его меч в ножнах лежал в метре перед ним.***
Пока арестованный беглец дожидался своей участи в городской тюрьме, Симм сотоварищи думал о том, как выходить из ситуации. Попытка побега и убийство семерых караульных бросали тень не только на Окиту, на и на всю когорту. Пахло серьезным разбирательством. Младшие командиры убеждали Рене отмежеваться от проблемного новичка, объяснив все случившееся его психической неуравновешенностью. Высказывались предложения задним числом составить приказ о его увольнении, сославшись на инцидент на тренировке с Вельтом, который многие были готовы подтвердить. Вот только сам потерпевший неожиданно для всех высказался против. Под раздраженными взглядами коллег он клятвенно заверял, что поговорил с Соджи и тот все осознал, что готов поручиться за новичка своей головой. – Я посоветуюсь с господином Кроули, – примирительно объявил командир когорты, когда дискуссия стала грозить перейти в драку. – Посмотрим, что он скажет, тогда и будем принимать решение. – Если все выгорит – я твой должник, Рене, – сказал Лакус, едва ворчащие сослуживцы оставили их наедине, разойдясь по рабочим местам. – Вы меня в могилу сведете, – охнул комкогорты. За семерых убитых Оките грозила смерть. Однако, по случайному стечению обстоятельств, после визита Симма в поместье Кроули дело Соджи было рассмотрено в ускоренном порядке. Новичок получил двадцать лет тюрьмы, но через год, когда страсти поутихли, без лишнего шума освобожден и восстановлен на должности замбоя. Ведь Кроули – аристократ. Он один из немногих вампирских прародителей, и в его власти гнуть законы под себя. И кому придет в голову запрещать ему что-то, чего он хочет? Жизнь продолжалась.