Я никто, нигде и никогда

      Меня как-будто не существовало. Я был никем, нигде и никогда. Даже я сам не знал, кто я. Вернее, я не помнил. Хотя, разница невелика. Я ничего не видел, не слышал, не ощущал и не думал. До меня доносились далёкие крики и стоны. Но звучали они будто из глубины океана, будто силились пробиться через толщу воды. Только спустя долгое-долгое время я осознал, что стоны эти мои собственные. Только вот… я их совсем не понимал. Я не ощущал ничего совсем. Я не понимал, какой длины мои волосы, какой формы тело, все ли конечности у меня на месте. В голове неприятно жужжало, гудело, как от вибраций отбойного молотка. Кончики пальцев от чего-то щипало. Глаза не видели ничего. Я рассматривал кромешную тьму и пытался разглядеть тусклые звёзды в далёком космосе. Кажется, я никогда и не видел чего-то другого, кроме этого бесконечного мрака.       Но я помнил лишь чуть-чуть. Я помнил, как выглядит мокрый, подтаявший снег, кофе с фантомами горячего пара, светлыми, почти прозрачными струйками стремящимися ввысь. И густая тёмно-красная кровь. Я знал, что она была не моя. Знал, что она была тёплой. Ощущал, что она была какой-то родной. Знал: была бы моя воля, я бы никогда не позволил этой крови пролиться. Только вот не знал, почему снег был уже растаявшим, кофе ещё горячим, а кровь — разбрызганной по всем стенам, размазанной по полу. Я сидел в луже этой крови. Чувствовал, как касаюсь её кончиками своих пальцев, ощущал, как она растекается вокруг меня, практически видел, как она поднимается вверх по стенам, собирается на потолке и стекает оттуда, сверху. Прямо на меня. Сильнейшим потоком. Я тону в этой крови, захлёбываюсь. Задыхаюсь. Умираю.       Я осознаю — я убийца. Это когда убиваешь. Убить — значит отобрать жизни. Я лишил кого-то жизни. И это был уж точно не один человек. Я просто понимал, что если бы я убил, хоть одного человека, то остановиться бы не смог. Я убил множество людей. Убийство — это плохо, раз за него сейчас я получаю такое наказание. Я здесь. Я нигде, никто и никогда.       Хотя, я не до конца уверен. Наверное убийство — это плохо… Я вообще не уверен. Я ничего не помню. И это чувство сводит меня с ума, если я ещё не сошёл.ХА-ХА. Я СОШЁЛ С УМА.Ведь я уже час бьюсь головой о стену. Бьюсь, пока перед глазами не начнёт сверкать, пока мой взгляд не ухватится за россыпь фейерверков, пока мягкая марлевая повязка на моих глазах не станет бордового цвета. Я долго-долго пытался вспомнить, как называется материал, застилающий мои глаза… Ещё удивительно, что я вообще могу отличать материал или цвета. Ведь сейчас вся палитра моей жизни состоит из белого, серого и чёрного. Па-лит-ра. КАКОЕ ЗАБАВНОЕ СЛОВО. Кажется, это что-то, где размешивают краски. Но я не помню цветов. Их словно не существует. В моей жизни ничего не существует. Жизни не существует. Существует лишь пустота и безграничный океан боли, неизвестности. Сводящий судорогами желудок и сгорающие лёгкие. Как интересно: такие разные потребности- унять боль в желудке и осознать причину своего бытия. «Потребности» высокие и низкие, как это принято называть. Наверное… Я, опять же, ничего не помню. От этого на стенку лезть хочется. ХА-ХА! ЗНАТЬ БЫ И ВИДЕТЬ ЕЩЁ ЭТИ СТЕНЫ! Забившись в какой-то угол, я поджимаю колени к груди, пытаюсь унять боль в пустом желудке. Что для этого нужно сделать? Поесть, кажется… Сколько времени я не ел? ЧТО ВООБЩЕ ТАКОЕ ВРЕМЯ?! Не знаю. Сую пальцы в рот, облизываю. Они покрыты какой-то солоноватой коркой. Кажется, это моя засохшая кровь. Я стёр её со своего лба, после очередного припадка желания побиться головой об стенку. Бился я пока гул в голове не сменился колокольным перезвоном. Я начинаю покусывать подушечки пальцев. Они пульсируют. По ощущениям мягко. Чувствую, как что-то течёт по языку. Наверное, это моя кровь — я прокусил палец. Стиснув зубы сильнее, откусываю первую фалангу. Я чувствую мясо. Оно должно удовлетворить мой голод. Откусываю фалангу второго пальца. На зубах хрустят кости и ногти. Они твёрдые и безвкусные. Мне это не нравится. Удивительно, наверное, но боли я не чувствую. Я откусываю и пережевываю собственные пальцы, но сам этого не чувствую. Гул в моей голове затмевает все другие ощущения. Мне в мозг кувалдой вколачивают стальной кол, и вибрации канонадой разливаются в моей пустой голове. Я ем сам себя.       Иногда я слышу голос у себя в голове. Он пробивается сквозь постоянный шум, регулярные приступы удушья и долбления об стену. Я слышу его нечётко. Я не понимаю, что он мне говорит, но я уверен: он обращается ко мне. Он реален. Он реальнее меня. Ведь он есть, а меня нет. И что-то подсказывает мне, что это правильно. Так и должно быть. Голос соблазняет меня сладким шёпотом, убаюкивает мягким тембром, заклинает тихими уговорами. Я знаю, что он совсем не рядом, знаю, что далеко. Твердит мне что-то из глубины подсознания. И я ему верю. Кажется, он просит меня что-то ему отдать. Тело что ли… Какое тело? Чьё? Того, кого я убил? Ещё он просит меня не бояться. А я и не боюсь. Для того, чтобы чего-то бояться надо хотя бы раз это увидеть. ИРОНИЧНО, НЕ ПРАВДА ЛИ?! Голос уговаривает меня бежать. Но куда и откуда — не говорит. А я специально не выполняю эту его прихоть. Пусть знает, что я сильнее него. Я здесь решаю, что делать. Хотя кто такой я и где я всё решаю?       Мне не нравится темнота и тишина. Меня не устраивает неопределенность. Но кому до этого есть дело? Кому-то же наверное должно быть не всё равно… Хоть кому-то… Интересно, а есть ли вообще хоть где-то хоть кто-то. Может я существую в своём мире один? Уже очень давно я не слышал разговоров или вообще каких-то звуков кроме тех, что издаю сам: поскуливаний, тихих всхлипов, утробных криков, хриплых стонов, яростных рыданий и клокочущего смеха. Иногда мне кажется, что смеюсь я слишком громко. А ещё я не понимаю, почему смеюсь, но иногда хочется. Полагаю, странно, что мне что-то хочется. Мне вообще много чего хочется. Открыть глаза, поесть, узнать где я и почему, увидеть кого-то и спросить, почему я ничего не помню, понять, кто я. Не знаю, сбудутся ли когда-нибудь мои желания, но пока я сильно не предаюсь мечтам. Не скажу, что потерял надежду. Я НЕ СОВСЕМ ПОНИМАЮ, ЧТО ЭТА ФРАЗА ЗНАЧИТ, НО УВЕРЕН, ЧТО ЗДЕСЬ НУЖНА ИМЕННО ОНА. Я всё ещё жду чего-то — каких-то перемен. Я надеюсь, что в один день с моих глаз спадёт пелена тьмы и я увижу… хоть что-то. Что-то кроме страшных кадров, что периодически всплывают в памяти и разрывают подсознание. Для большего эффекта неожиданности не хватает разве что резкого звука, как в глупых фильмах ужасов. Я вижу людей. У них оторваны руки и ноги, а вокруг медленно растекается кровь. Они смотрят куда-то в параллельное измерение своими остекленевшими глазами, а тело мелко дрожит. Интересно, они что-то чувствуют? Потому что я не чувствую ничего. Я шевелю какой-то своей конечностью ВЕРНЕЕ, НАДЕЮСЬ, ЧТО ШЕВЕЛЮ, и не понимаю, есть ли у меня вообще эта конечность. Я, кажется, что-то трогаю, но совсем этого не осознаю. Я пытаюсь что-то вспомнить. Своё имя, к примеру. Я просто знаю, что у меня оно должно быть. Почему — не знаю, но твёрдо в этом уверен. Но мне не удаётся вспомнить, как меня зовут. И мне почти все равно. Я почти ничего не чувствую. На душе лишь какая-то тяжесть. Вроде как это зовётся обидой. Да. Я обижен. Я обижен на эту комнату, на эту тишину, на эту темноту, на эту пустоту, на тех, кто меня здесь держит. На себя. НЕУЖЕЛИ Я НАСТОЛЬКО УЖАСЕН? НЕУЖЕЛИ Я ЗАСЛУЖИЛ ВСЁ ЭТО?! НЕУЖЕЛИ Я ЗАСЛУЖИЛ СТОЛЬКО БОЛИ, СЛЁЗ, КРИКОВ, КРОВИ?! В КАКОЙ МОМЕНТ Я ОСТУПИЛСЯ? ЧТО СДЕЛАЛ НЕ ТАК? РАЗВЕ Я ВСЕГДА НЕ ХОТЕЛ КАК ЛУЧШЕ? ПОЧЕМУ ВСЁ ТАК? И ПОЧЕМУ Я ПОСТОЯННО ВИЖУ КАКИЕ-ТО ОБРАЗЫ?!       Перед моими глазами АХА-ХА-ХА! ДАВАЙТЕ ПОСМЕЁМСЯ ВМЕСТЕ! то и дело всплывают чьи-то образы. Понятия не имею, как, зачем и почему. Это раздражает. Это настораживает. Это заставляет думать. А я не могу. ПОТОМУ ЧТО Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ И НЕ МОГУ ПОНЯТЬ! Я хочу! Хочу понять и вспомнить. Но не могу. На физическом уровне. Пусть даже если я убил всех этих людей, я всё равно хочу знать. Но мои видения вызывают больше вопросов, чем дают ответов: девушка с длинными волосами цвета молодого алого ликориса. Она одета в длинное платье и фартук, а в руках держит книгу. Высокий мужчина в костюме цвета дорого фарфора в каком-нибудь кафе. Он большой и выглядит устрашающе. На его руках кровь, а под ногами — чьи-то кости. Ещё я вижу молодого парня в чёрной униформе с взъерошенными волосами цвета солнца. Он ярко улыбается и, буквально, светится… И девушка… с короткой стрижкой, чёлкой, спадающей на один глаз и волосами цвета только распустившихся фиалок. Девушка невысокого роста в юбке выше колен и белой рубашке. Она отводит взгляд, хмурится, заламывает пальцы и, кажется, хочет что-то сказать. Но не успевает: видение растворяется и куда-то улетает. Видимо, я никогда не узнаю, кто эти люди. Но, очевидно, что когда-то я их видел. Когда-то я хоть что-то видел.