she is number one.

Мужчина припарковал угнанную часом ранее спортивную машину на стоянке клуба Малибу, бывшего тем еще гадюшником, и поплелся ко входу. Мог войти через задний, так как уже на протяжении двух месяцев являлся владельцем, однако, желание смешаться с праздной толпой пересилило ощущение собственной крутизны. Несмотря на хороший доход с этой клоаки, Томми появлялся здесь редко, совсем запустил и без того бывший херовым бизнес. Когда-то на заре времён Малибу был первым и единственным пафосным заведением, собиравшим интересную публику при деньгах. Вечеринки, если и не были закрытыми, собирали исключительно элитную тусовку: известные режиссеры (приезжие и местные) триллеров и порнухи со своими модными сучками, адвокаты, спасатели с платных пляжей. Народ влиятельный в тени, а затем известный каждому пуделю — Сони, Диаз, — большие криминальные дяди при яхтах и огромных домах, не меньше их эга, хаживали сюда на важные встречи. А что сейчас? Одни проститутки, богомерзко сосущие грязные хуи в сортирах, да геи-травести. Заходили и обычные нищеброды, чистенькие и спокойные, но с точки зрения процветания бизнеса — бесполезные. Зачем он купил это место со всеми потрохами, блядями и прочей городской перхотью? А чёрт его знает. Наверное, чтобы посмотреть, полюбоваться всласть, как рушится мечта этого ублюдка Эда. Томми присвистнул и ухмыльнулся своим мыслям. Как же всё-таки хорошо иметь кучу бабла. Особенно, если не учитывать сомнения последних суток… На входе ошивались секьюрити, курили какую-то вонючую дрянь и гоготали — беспечно так, с радостью в глазах. «Ещё чего!» — разозлился владелец. «Просто не выношу чужого веселья, когда мне дерьмово.» — Эй, вы. Заткнулись! Не признав сперва владельца, парни было набычились, но затихли, когда мужчина продемонстрировал свою фирменную рожу кирпичом и невозмутимо пошёл внутрь. Как обычно орала напряжная музыка, подыскать другого диджея не было ни времени, ни сил. Народ нанюхавшись чего-то забористого, энергично отплясывал, комично дёргая конечностями. Песня сменилась заунывным медляком, но кривлянье не прекратилось. Томми, расталкивая пучеглазых кретинов, пробрался за столик в углу и стал озираться в поисках официанта. Голозадая девица прикатила на роликах, заприметив хозяина. Ещё бы, ведь исправно одаривала его слюнявым дерьмовым минетом в кабинете. Томми похабно ощерился, поднес ладонь к ягодице официантки, но передумал. Встретил ее непонимающий взгляд. — Двойной виски, три сразу, — без предисловий. — Хорошо, — мерзко-покорно. Какое же здесь всё… Приторное и гнусное. Мог бы остаться дома, только вот хотелось отчего-то погрузиться в подобную атмосферу и заглохнуть до утра. Ещё сильнее хотелось погрузиться в киску вчерашней проститутки и ебать до ссадин и мозолей. Впрочем, Томми снова обманывал себя. Чёрт, нет… Он так хотел усадить ее к себе на колени, оголить грудь и целовать лиловые соски. Осторожно приподнять красную кожаную юбку и отчаянно погрузиться в горячую писечку. Томми сжал хайбол, казалось, до хруста стекла: выпивку уже принесли, а он и не заметил. Что с ним творилось мужчина и сам и не понимал. С чего бы вдруг столько мыслей об обычной придорожной шалаве? Ей было за тридцать, черные волосы коротко подстрижены, некоторые пряди такие же лиловые, как и соски… Сколько она взяла? Пятнадцать долларов? Десять? Дешёвка. Дешёвка. Ещё не хватало унижаться. «Да что за хуйня? Нельзя потише?» — Томми поднялся и заорал на весь зал. Словно услышав его неистовый рев, диджей убавил звук и танцующие перестали галдеть. «Думать невозможно», — мужчина грохнул стаканом о стол. И пойло отвратное. Сколько не заплати, крепкий алкоголь вкусным быть не может. Не понимал он этого, курил не щадя лёгких, пил временами как черт, а ценителем алкоголя не был. Лишь бы утопить мозги. "Да почему, в самом деле, я просто не могу положить болт? В жизни никого не любил, даже родную мать звал исключительно по имени, а тут приехали! Нет. Не любовь же это, смешно. Смешно, оборжаться можно. Надо найти. Да, найти и снова воспользоваться всем предложенным без всякой нежности." «Музыкальный распорядитель» в очередной раз сменил композицию. На Томми полился высокий приятный голос, знакомый. Он будто искрился шампанским, обещал, что все будет возможно. Это ее голос. Ее зовут Оля, она обмолвилась, что приехала из России в 80-х. Однажды попала на радио и… Да неважно, как. Это ее песня. Скорее всего, она сейчас все там же, неподалеку от гостиницы, его временного пристанища в самом начале… Томми подорвался с места, алкоголь совсем слабо дал по голове. "Я должен опередить всех ублюдков и забрать ее себе". И не думая бежать на стоянку, огибая здание, мужчина выскочил на дорогу, остановил первую проезжающую мимо машину - Hermes - и выкинул из нее водителя. Ещё несколько пассажиров повываливались из дверей, с воплями убегая за водителем. «Тут недалеко», — Томми вжал педаль, боясь опоздать, сам не зная куда и для чего. Улица была пуста, время далеко за полночь, однако чудесная теплая погода и лёгкий морской ветерок так и манили пройтись под блеклыми городскими звёздами. Томми ехал по практически пустой дороге, оглядываясь то и дело по сторонам, наслаждался видами вечно чужого Вайс Сити. Но чужым он был раньше и будет наверняка потом, спустя время, а сейчас абсолютно все заставляло грубый рассудок воспринимать красоту. Тома тревожила лишь мысль, что ему не удастся найти Олю, найти, когда в нем горит страсть и достаточно решимости сказать нужные слова, увлечь за собой прочь ото всех. Где же она? Неужели не работает именно сегодня, этой ночью? "Судьба не может быть столь жестока!" - мужчина ударил кулаком по панели передач. Он ведёт себя как идиот, разъезжая на угнанной машине по улицам и разыскивая проститутку. Видел бы его сейчас Лэнс, этот черный подонок. "Нет, бред это все, нужно зайти выпить..." - вздохнул Том. - "Вот хоть в этот бар", - Томми остановился у яркой вывески заведения, что не в далеке от его гостиницы. Навалилась тоска вместе с похмельной головной болью, где-то за спиной тяжело дышала одинокая и обеспеченная старость в шикарном особняке. Энтузиазм все испарялся, угнетала собственная глупость. Бред и клинический. Мужчина грустно улыбнулся и выполз из рухляди на колесах. Вспомнилось, как на одной якобы деловой встрече, кто-то завопил: "у него нож". Реакция была моментальной, обошлось без жертв, подлец получил по заслугам. И, самое главное, никто, он сам, не испытал острого разачарования, не ощутил боль. Мы всегда ожидаем подвоха от чужих людей, их подлость не становится кардинально меняющим жизнь фактором. С близкими все, конечно же, обстоит иначе. Мы не готовы получить нож в спину от тех, с кем делим кухонный стол и кровать, мечтаем, кого будим шепотом по утрам. Томми продолжал пьянеть, сидя в дорогом, но ужасно грязном заведении. Внезапная тоска похоронила само желание пытаться. Пытаться не бояться испытать боль. Физическая продолжит умеренными дозами поступать, тем меньше, чем больше влияния станет у него в городе. Но станет ли хоть однажды он или любой человек - достаточно смелым, принимая в свою жизнь другого? Смелым настолько, что останется спокоен и счастлив в любой ситуации? "Я лучше подожду," - решил Томми, засыпая, положив голову на стойку.