Sleep up, Natsu

Люси тихо помешивала ложкой чай, стараясь не стучать ей о стенки фарфоровой кружки. Сидя в своей квартирке совершенно одна (что уже было странно), задумчиво глядя на ту самую коричневую жидкость. Уже неделю она просыпалась в полном одиночестве, холодильник уже неделю был забит мясом, совершенно нетронутым. И, по сути, она должна радоваться, но почему-то становилось тоскливо и грустно от того, что кричать по утрам уже не на кого. Нет, Нацу не ушел на задание без нее. Он был в Магнолии, только почему-то все время избегал заклинательницу, а если и приходил, то сидел тихо, а ел мало, даже очень, от чего Люси пару раз прислоняла свою ладошку к его лбу, проверяя не заболел ли он. Но Драгнил был совершенно здоров. Только от каждого ее крика он стал шугаться, подскакивать и извиняться, даже если не виноват. Он больше не напрашивался к ней в кровать, да и сам не ложился, а вообще уходил из квартирки, оставляя недоумевавшую Люси одну. Он больше не заявлялся в гости через окно, да и вообще, начал предупреждать, когда зайдет. Нацу не затевал драки с Греем или Эльфманом, а сидел тихо вдали от Люси. Он перестал доставать ее тем, что брал ее роман, теперь он вообще ничего не трогал. И первые три дня ей было просто замечательно, она наконец отдохнула… Но потом, увидев появившееся ребра, которых не было видно и синяки под глазами напарника, становилось грустно и мрачно на душе. Она понимала, что Нацу перестал делать все то, что раздражало и бесило заклинательницу, а все что ее не касалось — оставалось прежним. Последний каплей для нее, стал момент, когда Нацу прямо в гильдии упал в обморок. Это и стало зелёной кнопкой к действиям. — Что с ним? — спрашивали все, столпившись вокруг Драгнила, лежавшего на полу. — Да я даже ударить его не успел! — возмутился Грей, почесывая затылок. — Я что, такой страшный? — Милый Грей, вы вовсе не страшный! — заверила его Джувия, стоявшая рядом с парнем, передавая ему одежду, которую он опять снял с себя. — У него упадок сил, — констатировала Венди. — Видимо, он не спал несколько дней, а также, судя по худобе, не доедал. Когда Нацу несли в лазарет, Люси молча стояла и смотрела на эту процессию. Она не понимала, почему он доводит себя до такого состояния, зачем себя мучает, если это сказывается на его здоровье? Она не понимала или не хотела, ибо щемящее чувство вины щекотало сердце девушки, которое сжималось, а ком застревал в горле. Хартфилия не понимала мотивов парня, не могла ответить на вопросы магов, которые почему-то думали, что заклинательница им даст объяснение происходящего. — Я не знаю! — крикнула она в неясном порыве и удалилась в палату к Нацу, давая понять, что тревожить девушку не стоит. Нацу очнулся быстро. Разомкнув свои глаза, проморгавшись, он заметил Люси, сжимающую его руку. — Люси? — окликнул он ее с неким ужасом, что проскальзывали нотками в его хриплом голосе, а также едва слышном. — Нацу, как хорошо, что ты очнулся! — улыбнулась Люси и помогла встать парню с постели, все также придерживая его. — Нам нужно поговорить. — Прости. — шепнул парень, поглядывая на недоумевающую девушку. Люси смотрела прямо в его глаза, в которых был явный страх чего-то непонятного девушке, боль вперемешку с грустью. Он сжал ее руку еще сильнее, цепляясь за нее. — За что ты просишь прощения? Нацу промолчал и понурил голову. Он слишком часто стал извиняться, что совершенно не нравилось Хартфилии. Все также молча она вывела его из лазарета и тихо ушла с ним из гильдии, идущая в одной ей ведомом направлении. — Странная неделя. — шепотом промолвил Грей, провожая взглядом парочку.

***

Нацу в позе лотоса сидел на кровати, упираясь взглядом в Люси, которая, в свою очередь, упрямо пыталась выяснить в чем же дело. — Что случилось, Драгнил? — Она пыталась говорить, как можно мягче, дабы не спугнуть парня, хотя, Люси неделю назад была просто уверена, что напугать Нацу практически невозможно. Вздохнув, она продолжила. — Нацу, тебе нужно поесть, пойдем, я положу тебе твоего любимого… — Если я буду также объедать Люси, она уйдет. Я не хочу, чтобы Люси уходила! — Нацу дрожал, его трясло, как в лихорадке, также со страхом смотря на девушку, которая уже перестала понимать, что происходит. — Нацу, кто тебе это сказал? — удивилась блондинка, отмечая про себя, что все-таки в их компашке самый странный он. — Ты всегда уходила… А я не находил! Я… Я пытался, звал, искал, но Люси нигде не было… — Люси решила помолчать и дать договорить парню, который был явно напуган. — Я подумал, если изменю свое поведение, то Люси останется и не исчезнет. Люси, ты же не уйдешь? Я обещаю меньше есть, не драться, не спать с тобой рядом, ты же не уйдешь?! Драгнил вцепился в руку Люси и поднял на нее взгляд. Таким зашуганным она еще его не видела. Он правда так боится ее потерять, что готов изменить свой образ жизни? На минуту девушке даже стало приятно, но ниоткуда взявшееся чувство вины обхватило сердце тисками, не желая отпускать. Он довел себя до такого состояния из-за того, что на постоянно на него кричала? Люси никогда бы не подумала, что Нацу настолько впечатлителен. — Нацу… Никогда не думала, что скажу это, но если ты сейчас не пойдешь со мной на кухню и не поешь, то я буду кормить тебя из ложечки, запихивая еду тебе в рот! Парень на секунду замер, ошалело вглядываясь в лицо подруги. — Странная Люси. — Странный Нацу. Кошмары не настоящие, они лишь плод твоего воображения! Я никуда не уйду. Без всех тех, казалось, раздражающих мелочей, Люси будет чувствовать себя неполноценно. Она уже не может представить свой день без сваливания с кровати Нацу, пустого холодильника (который утром был полон), внезапного появления гостей, тайного чтения ее романа, пользования ее ванной… Девушка могла назвать еще много раздражителей ее спокойной жизни, но все эти пакости заставляли ее улыбаться, не расслабляться, все также уверенно брать за руку Нацу. Она была тронута тем, что он заставит себя измениться только ради нее, показывая насколько ему дорого общество заклинательницы, обрекая себя на страдания. Но Люси уже давно изменилась. И девушка просто не может позволить этому свершиться, ибо тогда Нацу потеряет всю свою изюминку в его бойком характере. Он нравиться ей таким: верным, добрым, ребенком с буйным, пламенным характером. — Люси, а… — Да Нацу, сегодня мы спим вместе.