Мне нужен красный диплом!

Сессия вновь стремительно надвигалась на светлые умы, не дав ещё и опомниться с зимнего семестра. Вроде недавно я ещё бегала по корпусу, таская за собой пуховик, потому что без петельки одежду в гардероб не принимают, и, дрожа от одного только слова «экзамен». Пройдя через парочку сессий и курсов, слово из семи букв уже не вызывало паники. Сейчас я знала словечки пострашнее, такие как: «защита диплома», «ГОСы», «комиссия» и «синий диплом». Наверное, мне уже никогда не понять тех людей, которые плевать хотели на оценки и жили по принципу «главное сдать». Такие студенты были рады даже тройке на самом лёгком экзамене. Для меня тройка — это провал, конец моей жизни и разрушение всего будущего. «Я тупая. Я бестолочь. Меня не возьмут на работу. Буду работать техничкой. Умру в одиночестве и даже без кота, потому что корм нынче дорогой, а с моей зарплатой лишь бы хватало на хлеб с водой себе», — думала я после каждого своего провала, выходя из кабинета с зачёткой, где вместо «отлично» стояло злополучное «хорошо». Каждая оценка ниже «отлично» воспринималась, как личная трагедия. Последний семестр подходил к концу. Последняя сессия обрушивалась на плечи перед самой защитой диплома. Последний раз я проходила все круги сессии с зачёткой, где каждый столбец был заполнен лишь «отлично». Пару раз приходилось пересдавать с комиссией, чтобы добиться всё-таки лаконичного «отл» вместо разрушающего «хор». Молодой преподаватель уже оглашал оценки, не желая обрекать себя на многочасовое блеяние в день экзамена. Глеб Викторович никогда не отличался особой ответственностью на экзаменах, больше предпочитая оценивать своих студентов за их заслуги в течение семестра, нежели за выученные билеты к назначенному дню. В этом была какая-то логика, если смотреть на это со стороны экономии времени. — Костин, ты конечно крутой, но у тебя пропусков больше, чем клеток в журнале, а клеток у меня достаточно, — подводил итоги Глеб Викторович, задумчиво потирая переносицу. — Кстати, а где он? Почему не ходит на мои пары? — Потому что он умный, — донёсся тихий голос старосты с последних парт. — Я тоже ничего, но я же хожу. Короче, можете ему передать, что он проложил себе путь к смерти, а точнее — на экзамен по криминалистике. Жду на экзамене, хотя очень этого не хочу. Будет тянуть семь билетов, не ответит хоть на один вопрос — продолжит тянуть ещё и ещё, пока не будет идеально. А билетов у меня ещё больше, чем клеток в журнале. Логика преподавателя была убийственна. Если сейчас он не выставит «автомат», который мог быть любой оценкой выше двойки, то заваливал билетами на экзамене. Очень часто именно по вине Глеба Викторовича отчисляли студентов последних курсов. А у того, у кого был «автомат», дорога на экзамен была закрыта. Даже если твоя оценка тебя не устраивала — его это не волновало. Под кожей забегали мурашки. Было страшно. Колотило будто изнутри. Я была на каждой его паре, писала абсолютно все работы, но все они были далеки от идеала, да и предмет, если честно, я не особо понимала. И это было, отчасти, всё-таки больше из-за самого Глеба Викторовича, который вместо того, чтобы с головой окунуть нас в мир криминалистики, только и делал, что шутил или кокетничал со студентками. Не то, чтобы кроме этого он ничего не делал, но после какой-нибудь совсем не детской шуточки, в голову уже больше ничего не лезло, а все мысли были окутаны лишь его бархатным голосом, который пробирал до самых костей и заставлял щёки побагроветь, представляя уже не аспекты составления осмотра места происшествия, а некоторые позы из взрослого кино. — Краснопёрова, любимая моя студентка. С конца. А с какого именно — думайте сами, — цокнул языком Глеб Викторович, окинув меня взглядом, который как всегда отражал насмешку. От этого взгляда хотелось то ли провалиться сквозь землю, то ли остаться наедине, чтобы наконец уже проверить, с какого там конца он меня любит. — Пропусков нет. Лекции все сданы… Кривым почерком, но всё-таки. Моё сердце билось через раз в ожидании окончательного вердикта. Только не четыре. Только не четыре. Мне нужна пятёрка. Мне нужны эти три буквы в зачётке — «отл». Больше мне ничего не нужно. А мужчина как будто специально тянул время, подсчитывая оценки. Сидит, хмурит брови, ухмыляется… Даже сейчас умудряется кадрить женскую половину группы. Только меня эти кривые взгляды на данный момент не цепляли. Если на лекции я ещё могла пасть на эти серые глазки, то сейчас было явно не до этого. — Ага! — восторженно вскрикнул Глеб Викторович, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Вот наш камень преткновения! Вот наша трясина незнания! Тройка и не сданная контрольная! — он радовался своей находке, словно, не мои косяки нашёл, а не меньше, чем клад, причём такой, что обеспечит безбедное существование ему, его детям и даже внукам что-то ещё перепадёт. — Ну, всё понятно. — Что понятно? — пролепетала я, заставив преподавателя дёрнуть бровью от восторга. Да ему нравится, что я тут трясусь и боюсь даже лишний раз вздохнуть. Ещё и горло, как назло, пересохло, от чего мой голос стал ещё жалобнее. Глеб Викторович снова ухмыльнулся краешком губ, снисходительно смотря на меня, от чего по телу побежали мурашки. Где я могла так протупить? Что ещё за несданная контрольная? Откуда? Я точно делала все задания, отвечала на каждом семинаре. Если тройку я ещё могла понять, что это был какой-то тест по баллистике, которую я не то, что не знала, а даже в упор не понимала, то чтобы я забила на работу и вообще её не делала — такого не могло быть, и этого я понять никак не могла. — Мне всё понятно, а Вам? Это «неуд», дорогая моя. На миг у меня выбило весь воздух из лёгких, пока я не поняла, что это очередная шутка. Шутка, которая мне совсем не зашла. Да и всей группе тоже, видимо. А он сидит и улыбается, обнажая восхитительную улыбку. Красивый гад, и он это знает, поэтому так и стреляет глазами по аудитории, а сейчас буравит взглядом меня. Самым нахальным и холодным своим взглядом, вздёрнув правую бровь вверх, заставляя меня нервно закусить губу. То ли передразнивая, то ли случайно, но мужчина едва заметно повторил мой жест, прикусив нижнюю губу, и усмехнулся. — Да что Вы так напряглись, Валерия? Не надо, расслабьтесь. Говорят, нервные клетки не восстанавливаются, но мы не в меде, поэтому уверять в этом не могу. У Вас твёрдое «хорошо», поздравляю! С зачёткой в день экзамена… — Глеб Викторович, мне не нужна четвёрка. Я хочу пересдать, — срываюсь я. Синдром отличницы не даёт мне спокойно жить. Лишняя четвёрка вызывает лишь панику. Но, к сожалению, паника настигает меня только в оценках, а в самом процессе учёбы я могу забить, что теперь и вылилось в эту несданную контрольную. И откуда она только взялась? — Нет, — категорично заявляет мужчина и вновь опускает глаза в журнал. — Крысин, мой хвостатый друг… Нет. Только не это. Я должна переубедить его принять у меня экзамен. Я всё выучу. А если не выучу, то вызубрю. Но слушать при всей группе он меня даже не станет, надо ждать конца пары, чтобы остаться с ним один на один… Наедине с этим живым божеством. Это выше моих сил. Он такой красивый, харизматичный… Таких нельзя принимать в преподаватели, от этого студенты теряют голову. Особенно студентки. Всю жизнь, сколько я себя помню, у меня были одни пятёрки. Нет, я не сидела днями, вчитываясь в учебники. Казалось, что учёба просто даётся мне легко, и я могла учиться на одни четвёрки, не прилагая к этому никаких усилий, но жёсткое воспитание отца давало о себе знать. Я должна быть лучше всех и во всём. В оценках, в спорте, в личной жизни, везде… Правда, пока только удавалось в оценках. Личная жизнь, как началась, так и закончилась. В конце второго курса я вышла замуж за человека с потрясающими перспективами, а в начале третьего уже развелась на почве того, что оказалось, мои требования к семейной жизни слишком завышены. Именно так говорил мой бывший муж, когда я подала на развод, приложив справку о переломе носа, который получила во время очередного семейного скандала. В спорте мои успехи тоже были посредственны, на уровне любого человека, который хоть иногда ходил в зал. Приходилось компенсировать нехватку всех аспектов одним — отличная учёба. Пара, казалось, длилась уже целую вечность, так как Глеб Викторович, похоже, никуда не торопился и смаковал каждого студента по несколько минут. Но не забывал обо мне, кидая мимолётные ухмылки в мою сторону. Но всё-таки перед самым звонком мы дошли до конца списка, и оценки всем были оглашены. — Так, господа, помним, что экзамен очень сложный не только потому, что нет нормальных учебников, трудность в том, что я редкостная сволочь, надо признать! — положа руку на сердце заявил преподаватель, поправляя едва заметную складочку на белоснежной рубашке. Он выглядел с иголочки каждый божий день. Каждый день его лицо было гладко выбрито, тёмные волосы уложены, а одежда чистой и идеально выглаженной. Группа оживлённо начала собираться, скидывая вещи в сумки, но я никуда не торопилась. Во мне сейчас бушевала решительность с маленькой долей страха. Я безумно хотела разобраться с этим злосчастным экзаменом, а с другой стороны безумно боялась остаться с Глебом Викторовичем один на один. Опыт подсказывал, что глядя на его нахальное лицо с очаровательной улыбкой, я снова начну нести бред. — Ты чего копаешься? — ткнула меня локтём в бок Маша. — Ты иди. Я хочу взять задание, — ответила я, возвращая подруге ручку, которую одалживала на время пары. Девушка только кивнула и попрощалась, торопясь покинуть кабинет вместе со всеми. В голове у меня зрел уже весь сценарий нашего разговора. Я повторяла собственные фразы, чтобы не упасть в грязь лицом перед преподавателем. Теперь оставалось только всё это озвучить. В голове этот диалог был идеален. Осталась ерунда — воплотить его так же идеально, как и придумать. — Глеб Викторович, надо поговорить, — начала я, когда аудитория опустела и последний одногруппник захлопнул за собой дверь. — Дайте мне, пожалуйста, задание, и я принесу его к экзамену, обещаю. — Валерия, — устало произнёс мужчина, поднимая от своего импровизированного журнала стальные глаза, — нет. Его «нет» прозвучало грозно и почти неоспоримо, но мне нужна была пятёрка и никак иначе. Без своего я бы не ушла из его кабинета. И Глеб Викторович отошёл от идеального сценария в моей голове, кто бы сомневался… — Ну, пожалуйста, — заканючила я, стоя перед преподавательским столом. — Я же ни одной пары у Вас не пропустила… — Валерия, ставить оценки за то, что Вы посещаете пары, это то же самое, что оценивать качество секса по присутствию человека. Никакой гарантии, что Вы там нужны, и я без Вас не справлюсь, — заявил мужчина, оторвавшись вновь от журнала и нахально посмотрев на меня. — Что? — пролепетала я, когда щеки снова начали предательски краснеть. Вообще, сейчас мы далеки от того диалога, что я себе составила. Там такой фразы не было. — Что? — натурально удивился Глеб Викторович моей реакции. — Валерия, четвёрка — хорошая оценка, не выдумывайте… — Мне нужна пятёрка! Вы не понимаете. Я иду на красный диплом… — Сочувствую, но отстаньте от меня. Глеба Викторовича было не переубедить. Он, похоже, даже не собирался думать о том, чтобы дать мне какую-то работу или принять экзамен. Он упорно не хотел тратить своё время на меня и активно это демонстрировал, опустив глаза в журнал и пытаясь сосчитать пропуски кого-то из студентов. Но ему мешала я, стоя над душой. — Глеб Викторович, — не отступала я, сделав ещё один шаг к столу так, что сейчас, если бы преподаватель смотрел прямо, то упёрся бы взглядом ровно в мой живот, а чуть выше и грудь, которая хорошо была видна из выреза шёлковой майки, — дайте мне сдать экзамен. Давайте я принесу какой-нибудь доклад? Мужчина устало выдохнул и поднял на меня замученный взгляд, в котором явно читалось, что я его достала, но отступаться он был не намерен. — Нет, — издевательски прошептал мужчина, а у меня перехватило дыхание. Сукин же сын, как сейчас соблазнительно это звучало. — Давайте я спою? — Нет. — Станцую, — не сдавалась я, буравя преподавателя. — Нет, — снова озвучил он категоричный ответ. — Переспим? — болтнула я, не успев подумать и уже войдя в азарт. Да, вот и долгожданный бред, что я несу всегда в его присутствии. Ещё долго продержалась. Глаза Глеба Викторовича моментально утеряли скучающий вид, а брови вопросительно изогнулись. На удивление, я не покраснела, как рак, от этих слов, а лишь недоумённо пожала плечами. Честно признать, слюнки на молодого преподавателя, успевшего до этого поработать в полиции, текли у многих девчонок. Да и я не была исключением, иногда завороженно наблюдая за мужчиной, который всё это прекрасно видел, но своим служебным положением, как нам было известно, не пользовался. — Что? — переспросил он, окинув меня взглядом с ног до головы. — Что? — повторила я, поправив отвороты пиджака и заправив прядь длинных волос за ухо. Казалось, что сейчас он изучает любой мой нюанс, и всё во мне было не так. Прямые русые волосы, скорее всего, торчали во все стороны. Одежда была где-то помята. А макияж и вовсе поплыл. Тяжело быть несовершенным, не то что он. Глеб Викторович даже хмурился сейчас красиво, а я переминались с ноги на ногу, потупив взгляд, мол «ну, я дура, что с меня взять?». Только дурой он меня не считал, если до сих пор не выгнал. — Так, что? — совсем осмелела я, расправив плечи. — Поторгуемся ещё? — Вы не на экономике, Лера. Оу, я уже Лера, а не Валерия? А что дальше? На «ты» перейдём? В животе даже скрутило от его «Лера», как приятно оно звучало. Но Глеб Викторович так и не дал внятного ответа, а сейчас лишь смотрел каким-то недобрым взглядом, который мог значить две вещи: либо моё предложение принято, либо он сейчас пойдёт в деканат, и меня вышвырнут за домогательства к молодому преподавателю. Оба варианта меня пугали. Нет, Глеб Викторович, конечно, идеал мужской крутости и сексуальности по меркам нашего института, но не спать же с ним только поэтому? Кто меня только за язык тянул? Всегда рядом с ним не думаю головой, засмотревшись то в эти насмешливые серые глаза, то на эти крепкие руки, которые одним движением могли сейчас меня усадить на этот стол, заваленный бумагами… Краснопёрова, ты идиотка! — Я пойду? — промямлила я, когда пауза затянулась до неприличия долго, и я снова начала краснеть. Не дожидаясь ответа, я схватила сумку с парты и двинулась к двери нетвёрдым шагом. Ноги подкашивались, а высокие каблуки только сильнее выдавали это. Я была готова провалиться сквозь землю. Дура. Теперь он будет считать, что я готова спать с преподами за оценки… По сути да, но не со всеми. Я сейчас сама себя пыталась убедить, что это просто отсутствие секса после развода мне так сильно дало в голову, что я начала думать не теми органами. — Да, идите. Только закройте, пожалуйста, дверь изнутри и возвращайтесь обратно. Будете сдавать экзамен, — донеслось мне вслед, когда я уже схватилась за дверную ручку. В горле встал горький ком, который не получалось сглотнуть. Щёки горели, а всё тело дрожало от неловкости. Что сейчас творилось в этой идеальной голове, когда я дрожащими руками закрыла дверь на замок и на ватных ногах вернулась к столу, боясь даже посмотреть в его сторону? — Рассчитываете на «автомат» или всё-таки будете сдавать? — властно спросил он. — Сдам, — буркнула я, бросив сумку на первую парту, и наконец посмотрела прямо на Глеба Викторовича. Он задумчиво водил ручкой по пухлым губам, что сейчас изогнулись в ухмылке. Идеальные черты лица, на которые я, как всегда, запала, снова вогнали меня в краску, отчего стало даже жарко. — Хорошо. Любая цифра от одного до… — мужчина затянулся, обведя меня холодным взглядом с ног до головы, из-за чего я почувствовала себя голой. — До шести, пожалуй. — Два, — нерешительно отозвалась я, надеясь, что выбрала номер билета. — Уверены? — издевательски уточнил преподаватель, отбросив ручку на стол и вальяжно откинувшись на стуле. Вместо ответа я только кивнула, немного потеряв нить нашей беседы, засмотревшись, как Глеб Викторович расстегнул пуговицы на рукавах рубашки и сейчас закатывал их до локтей, обнажая выступающие вены на бледноватой коже. Снова эта назойливая мысль про сильные руки и стол… — Снимите любые две вещи, которые сейчас на Вас, Валерия, — озвучил мужчина своё задание, расплывшись в улыбке. Я взглянула на него безумными глазами, а он только заулыбался ещё сильнее. Хорошо, поиграем, если Вы так этого хотите, Глеб Викторович. В конце концов, это же я брякнула не подумав. Первыми в ход пошли туфли, потому я сразу уменьшилась сантиметров на десять. Вторым был пиджак, оказавшись небрежно брошенным рядом с сумкой. Чувство неловкости всё сильнее отражалось на моём лице, которое уже горело от стыда. Хоть я и была одета, но чувствовала себя абсолютно голой перед ним, невольно обняв себя за плечи. Докатилась. Я раздеваюсь перед преподом за пятёрку. — Дальше, — скомандовала я, закрыв глаза и удивившись, как уверенно прозвучал мой голос. — Дальше Вы, Лера. Любое число от одного до шести, так же. Лера. Твою ж мать. Снова это «Лера», которое ласкало слух и стягивалось горячим клубком внизу живота. — Шесть, — не раздумывая ответила я, закусив губу. Аудиторию пронзил тихий смешок, запутывая жар ещё сильнее. Если я правильно поняла правила игры, то он сейчас должен раздеться догола. Интересно. Всегда мечтала посмотреть на тело этого божества без лишних тряпок. — Один, Лера, — отозвался Глеб Викторович, и до слуха донёсся звук расстёгивающегося ремня. Правила «экзамена» стали понятны. Я выбирать не имею права. Правила тут диктует только он. Кто бы мог подумать? Я распахнула глаза, когда мужчина уже встал со своего места, медленно подходя ко мне и скручивая в своих руках кожаный ремень с тяжёлой пряжкой. Та же ухмылка, тот же огонёк в глазах и чувство собственного превосходства. Да он одним взглядом мог сейчас довести меня до грани. А мысль о том, что всё это происходит в аудитории института, вообще сжимала всё внутри меня. — Какое последнее предложение Вы мне озвучили, Лера? — прошептал он мне на ухо, обжигая его дыханием. Всё. Здравый смысл официально меня покинул, а на смену ему пришли мурашки, что покрыли всю кожу от этого чарующего голоса и такого близкого контакта. Я чувствовала его горячее дыхание. Тепло кожи. Хотелось дотронуться до него. Запустить пальцы в эти тёмные волосы. Прижаться губами к его. Ощутить его руки на своём теле. — Какой вопрос? — повторил мужчина требовательно и в следующую секунду ударил ремнём по первой парте, заставив меня опомниться и немного прийти в себя. — Переспим? — отозвалась я, глянув на него невинным взглядом. Слишком невинным для такого легкомысленного предложения. — Пожалуй, я готов дать Вам такое задание, — усмехнулся Глеб Викторович, грубо схватив меня за подбородок и заставив поднять лицо вверх. Внутри меня всё оборвалось. Вся связь с реальным миром пошла куда-то далеко и глубоко, видимо. Потому что я только заворожённо смотрела на него, не в силах даже что-то сказать. Никогда не думала, что буду спать с преподом за экзамен, но так вышло… Грёбаный синдром отличницы. — Удивите меня, — прошептал преподаватель прямо в самые мои губы, испепеляя взглядом серых глаз, — Лера. Просить меня дважды было не нужно. Я едва заметно подалась вперёд, закрыв глаза и встречаясь с горячими губами мужчины. Он не спешил мне отвечать. А я не торопилась даже обнять его, едва касаясь поцелуями, сходя с ума от запаха его парфюма, что впервые ощущала настолько близко от себя. Сегодня я вообще впервые была с ним так рядом, медленно проникая языком в его рот, осторожно касаясь пальцами его груди. Наконец, на мою талию легли тяжёлые руки, осторожно гладя по спине. Он касался меня нежно, едва прикасаясь, постепенно усиливая напор. И вот он уже грубо терзал мои губы, а его тёплые ладони требовательно проникли под одежду, крепко прижимая к себе. Я теряла голову от грубых прикосновений и пьянящих поцелуев, крепко сжимая в пальцах его рубашку. Это всё было, словно, в тумане и не со мной. Я не могла сейчас пропускать сквозь пальцы жёсткие чёрные волосы, оттягивая голову преподавателя по криминалистике и углубляя поцелуй. Не могла позволить, чтобы Глеб Викторович снял с меня майку и сжимал в размашистой ладони грудь в белом бюстгальтере, оставляя следы от пальцев на коже. Со мной не могло такого произойти, чтобы я, откинув голову назад, позволяла мужчине целовать свою шею, закусив губы от ощущений, — и всё это стоя в закрытой аудитории института. За несколько недель до сдачи ГОСов. Будет смешно, если Глеб Викторович будет сидеть в комиссии или, что ещё смешнее, вручать дипломы на выпускном… Неожиданно мужчина отстранился, отойдя на шаг и смерив меня надменным взглядом, расстёгивая верхнюю пуговицу на своей рубашке и снимая с шеи галстук. Если сейчас он передумает, то я остановиться уже не смогу, стоя перед ним в одних брюках и лифчике. Но мужчина задумчиво облизал губы, остановившись холодными глазами на моей груди. В голове мимолётно пролетела мысль, что как удачно я сегодня надела красивое бельё. Вновь он приблизился ко мне, резким движением прижав к себе ремнём. Это определённо мой лучший экзамен. Самый лучший. Снова его губы на моих губах, сводящие с ума и заставляющие ноги задрожать, когда до боли он укусил меня за кончик языка и, не дав опомниться, толкнул в сторону своего стола. Я сидела на столе препода, раздвинув ноги и целуя его в шею, когда он шумно выпускал воздух через ноздри, сжимая в руках мои ягодицы. От него горела кожа. От него исчезали все мысли из головы, стоило только вдохнуть сильнее запах его кожи и одеколона. Дорогие духи с древесными нотками. Только такие могли ему подойти. — Вы так и настаиваете на пятёрке? — выдохнул Глеб Викторович сквозь сжатые зубы. Было очевидно, что ему сложно держать себя в руках. — Да, — коротко ответила я в его шею, тут же целуя. Мужчина тихо рыкнул и одним резким движением заставил меня встать, после чего уложил животом на стол, сцепив мои руки за спиной. Чувство его превосходства и полной власти надо мной заставляло кровь бурлить в жилах, а дыхание сбиваться от одной только мысли, что сейчас будет дальше, потому что такого сценария в своей голове я ещё ни разу не составляла. Ягодицы загорели от резкого удара ремнём, а я тихо вскрикнула, дёрнувшись всем телом. Боже, мой препод извращенец. Классно. А когда-то он был ещё и ментом. Наверное, наручники использовал не только на задержаниях… Хотя, это было очевидно по его шуткам в группе. Снова хлёсткий удар, и я не удержалась от болезненного стона. Это было больно, но на самой грани с приятным удовольствием. Он будто кожей чувствовал необходимую силу, чтобы не сделать мне слишком больно. Чувства застилали глаза, когда после боли, он нежно касался губами моей голой спины, попутно снимая с себя штаны. Мои губы были искусаны до боли от предвкушения, а руки туго стянуты за спиной ремнём. Это было лучше самой моей смелой фантазии о нём. У меня всё было скромнее… Но вот Глеб Викторович уже грубо стягивает с меня штаны вместе с бельём. Отвешивает звонкий шлепок, который, наверное, остался красным следом на голой коже. Проводит длинными пальцами по мокрым складкам, грубо входя внутрь и заставляя меня сдавленно простонать от ощущения его движений. Он входил грубо, резко, с каким-то остервенением, и я слышала, как громко он дышит. Резко убрав пальцы, мужчина притягивает меня ближе так, что я голым задом чувствую его стояк и горячую смазку, стекающую с члена. Это чувство, в какой раз за сегодня, заставляет меня забыть, как дышать, но то, как резко он проник в меня, напомнило об этом. Одним резким рывком, заполняя меня всю так, что я вскрикнула слишком громко в поверхность стола. — Лера, тише, — прорычал он, дотягиваясь ладонью до моего рта и заставляя взять его большой палец в рот. А я слушалась, потому что не могла иначе. Он начал размеренно двигать бёдрами, плавно двигаясь во мне и гладя свободной рукой по пояснице. Я вонзаю ногти в руки, как только позволяют это сделать связанные кисти. Хотелось стонать, но его палец во рту не давал этого сделать, а движения начинали становиться жёстче. И вот его член скользит во мне до самого упора, практически выходя и входя обратно снова до самой крайней точки. Плавно, но резко. Грубо, но с какой-то нежностью. Ощущение горячей плоти во мне. Звук его сбитого дыхания и лёгкие шлепки кожи об кожу. И всё это за какую-то оценку? Спасибо, несданная контрольная… Глеб Викторович прорычал что-то невнятное, из чего я смогла только разобрать «тише», и начал жёстко и быстро ускорять движения. Грубо, быстро, почти до боли и пошлых шлепков уже мокрых тел. И я, наконец, взорвалась, позволяя себе застонать. Чувствовать его в себе. Ощущать всё каждой клеточкой. То, что заставляло меня бесстыдно стонать на преподавательском столе. Никогда бы не подумала, что окажусь в таком положении. Мужчина отвесил сильный шлепок и грубо вцепился пальцами в ягодицы, заставив меня только плотнее сжать в губах его палец, проводя по подушечке языком. Прошипел что-то нечленораздельное и сбился с бешеного марафона, уже хватая за бёдра меня и насаживая на член. Горячо. Пошло. Мокро. Так, что доводит до оргазма, отчего тело начала бить мелкая дрожь и я не выдержала… — Жёстче, — прохрипела я, сквозь стоны, которые так старательно пыталась подавить. Преподаватель усмехнулся. Это слышно. Вжал пальцы в мою кожу, грубо толкая на себя. К пошлым шлепкам и моим стонам добавился его тихий рык. Падла, он даже сексом занимается красиво. Мои ягодицы уже горели, а тело так и пробивала эта злосчастная дрожь. И вот особенно грубые толчки и я сорвалась. Громко вскрикнула и замерла, падая в ощущение полного удовлетворения. Глеб учащает и ужесточает темп, хотя я думала это уже невозможно. Больно. Быстро. Глубоко. Так, что я чувствую, как плотно и жарко скользит он во мне. Через секунду преподаватель замирает, падая грудью на мою спину. Он тяжело дышал мне в волосы, не торопясь вынимать член. Только сейчас где-то на грани здравого смысла меня посетила мысль о том, использовал ли мужчина презерватив. Вовремя. — А ты любишь грубо, я смотрю, — устало выдохнул он, и я услышала издёвку в его нахальном голосе. — Мы на «ты»? — улыбнулась я со сбитым дыханием. — Ты против? Я нервно хмыкнула. Самое время перейти на «ты», когда он ещё не вышел из меня и сейчас обессиленно прижимал к столу. Он мимолётно поцеловал меня в плечо и отошёл на шаг, вынимая орган из моего тела. С губ сорвался едва слышный стон разочарования. За эти мгновения я настолько привыкла к его близости, что даже не испытывала неловкости. — На «ты», Лера? — спросил он, отвешивая не сильный шлепок по голым ягодицам. — Думаю, что уже можно, — ответила я, когда мужчина развязал мои руки и позволил натянуть штаны поверх мокрого белья. Под его пристальным взглядом, застегивая ширинку, я не чувствовала себя некомфортно. Меня не смущало даже то, что сейчас макияж наверняка изрядно пострадал, а волосы были взъерошены, — на всё это мне было плевать. Боже, что я творю? Мой препод по криминалистике трахнул меня прямо в своём кабинете раком на столе… Ещё и за пятёрку по экзамену. Я всегда считала такие истории мерзкими, но только не сейчас, стоя перед ним, словно под гипнозом. — Вы хоть презерватив-то использовали, Глеб Викторович? — задала я вопрос, удивляясь, как странно звучат слова «презерватив» и «Глеб Викторович» в одном предложении. Никогда не думала, что выстрою такое предложение. — Обижаете, Валерия, — улыбнулся он, проводя рукой по взмокшим волосам. — Ваш «экзамен» был безопасен. — Я сдала на пять? — ухмыльнулась я, замечая проявляющиеся синяки на запястьях. Мужчина задумался на секунду и расхохотался. На его лбу выступали капли пота. Волосы спутаны. Рубашка помята. Наконец-то наше божество не в идеальном виде! — Честно признаться, я и так поставил тебе «отлично», Лера, — подмигнул он, подавая мне в руки майку. — Что? — переспросила я, открыв рот. Как это он поставил мне «отлично», если на паре говорил про тройку и контрольную? — У тебя хорошая контрольная. Полный бред, но контрольная всё-таки сдана, — усмехнулся Глеб, за что тут же получил слабый удар по груди. — Без рукоприкладства, пожалуйста. — Как это понимать? — задыхаясь от возмущения, спросила я, сжимая в руках шёлк. Глеб Викторович задумался на секунду, отведя глаза в сторону. Неужели засмущался? Не поверю никогда. Во мне смешался непонятный коктейль чувств. С одной стороны какое-то недовольство, а с другой — переполняющий восторг. Он обманул меня, а я за это ещё и дала? Хорошо придумал. — Честно говоря, я хотел, чтобы ты задержалась, и я позвал бы тебя на свидание, но ты предложила вариант поинтереснее, — признался он, вновь притягивая меня к себе и проводя пальцем по моим губам. — Сходим на свидание? — Ты последовательность перепутал? — пролепетала я. — Ну, должен же я наглядно показать, с какого всё-таки конца ты моя любимая студентка, — по-заговорщицки прошептал преподаватель, завладевая моими губами и усаживая на парту. Я хотела бы запротестовать, но лишь обессиленно стукнула его по груди кулаком и поддалась. Уже понятно, с какого конца я любимая. Уже ощутила. Тяжело бороться с преподом, который в твоих мечтах почти каждый день, а сейчас прижимает тебя к себе, обнимая мускулистыми руками… И зовёт на свидание. И это всего лишь за оценку? Я бы тогда согласилась и на «хорошо», только бы это повторилось вновь. — На такие «экзамены» я согласна хоть каждый день, — прошептала я, заставив Глеба довольно улыбнуться. — Я могу теперь звать тебя «Глеб»? Препод криво улыбнулся, прижимая к себе ещё крепче. Я всё также несу бред рядом с ним. Ничего нового. — Я не буду возражать, если уже в постели ты будешь иногда меня называть «Глеб Викторович». — Ты уже план придумал? — удивилась я, и моя реакция рассмешила его. — Ну, диплом же тоже надо защитить ещё, — прошептал он мне на ухо, когда мягкими прикосновениями гладил по голой спине.