Мысли посторонние и слова напрасные

      Ода стоял у окна на просторной кухне, закуривая очередную сигарету. Уже было около двух часов дня. Пили Осаму и Сакуноскэ до девяти утра, пока вампира не вырубило. Сейчас же дампир рассматривал тихий район, освещенный дневным светом. Он любил день, хотя его нечеловеческая половина кричала об обратном. Ода любил людей, любил жизнь, эмоции, свет, радость, простоту… Именно эта простота была в светлое время суток. Ведь ночью происходят ужасные вещи.       — Закрой окно, — раздался хриплый голос Осаму, Сакуноскэ повиновался, рассматривая привычную гримасу усталости вампира, который пытается бодрствовать днем. — Че-е-е-ерт… Какого хера я проснулся?       — Тот же вопрос, — вздохнул Ода. — Иди спать.       — Как мамочка, — хмыкнул Дазай, садясь на кухонный стол и расстегивая все пуговицы на рубашке. — Бесит… — последовало ненужное пояснение. — Как же крови хочется…       — Так открой свои запасы, — хмыкнул Сакуноскэ, — я уверен, у тебя они есть.       — Удивишься, закончились… — ворчливо издал вампир. — Эй, а давай я тебя укушу? Чего тебе стоит?       — Не начинай… — нервно издал дампир, понимая, что противиться чистокровному он долго не сможет, если тот заупрямится, и если это еще Осаму… — Мы уже об этом говорили… Не строй щенячьи глаза! О Дракула… Ладно! Но раз!       — Какой хороший мальчик… — улыбнулся Дазай, подходя к Оде. Он прижал дампира к подоконнику, наблюдая за его реакцией — смутился, отвел взгляд, поджал губы в каком-то нетерпении. А Осаму медленно, будто дразня, приближался к шее. Сначала он хотел просто укусить за запястье, но это растерянное выражение лица было пусковым механизмом.       Клыки вампира удлинились, будто почувствовали близость артерии, в которой течет теплая, но не обжигающая, как у людей, кровь. Дазай ввел глубоко клыки, начиная пить кровь. Это был странный процесс: вроде больно жертве, а вроде какая-то истома, удовольствие, возбуждение накрывают. А вампиром овладевают чувство доминирования, желание обладать этой кровью полностью — или приручить, или сломать жертву, или опустошить все запасы багряной жидкости.       — Д-дазай… — голос дампира был хриплым. — Хва…тит…       — Прости, — Осаму оторвался от шеи друга, виновато смотря тому в глаза. — До ночи у нас еще полно времени. Что бы ты хотел?       — Честно? — хмыкнул Сакуноскэ, трогая свою шею.       — Ох, извини, но я не по мужчинам, — Дазай отошел к холодильнику. — У меня особо ничего нет. Ты голоден? Тогда закажем что-нибудь из ресторана.       Ода не ответил, потому что признавать, что не брал ничего в рот уже сутки, кроме алкоголя и небольшой доли крови с сигаретами, было ужасно стыдно. Но ведь Осаму догадался, поэтому и звонил в любимый европейский ресторан, где есть доставка. Может, дампиры выносливей, живучей людей, но обычные потребности у них были выражены сильней, чем у вампиров. Им требовалась не только кровь, но и обычная пища, им нужен был сон не менее пяти часов в сутки (вампиры же могли не спать месяцами, если бы пили чаще кровь, а не потребляли установленный самим Королем лимит), у них появлялись зависимости, но не влияющие на здоровье никак.       И вот сейчас Ода молчал, снова закуривая. Говорили они с Дазаем не так много, как могло показаться. Эта тишина была приятна обоим: один следил, как комнату заполняет пелена смердящего для вампирского носа дыма, периодически чихая, другой же с удовольствием делал затяжки, погружаясь в свои невеселые мысли, в которых успел заблудиться уже несколько столетий назад.       Для вампиров и дампиров время было чем-то нереальным: часы длились минутами, минуты равнялись годам, века казались мгновением… Давно был потерян определенный счет, особенно если ты живешь больше тысячелетия. Но если говорить по факту, то прошло чуть больше полтора часа, прежде чем в дверной звонок настойчиво позвонил курьер.       Ода пошел открывать, там стоял какой-то хлюпенький паренек восемнадцати лет с пепельными волосами и необычными глазами, которые казались то фиолетовыми, то желтыми.       — З-здравствуйте… — нервно сказал парень. — Я принес ваш заказ. Прошу… Прошу расписаться!       Пока дампир ставил закорючку, юноша нервно посмотрел себе за спину, потом же обратно перевел на заказчика взгляд. Это не понравилось Сакуноскэ, поэтому тот обострил свое чутье. Он почувствовал, что на пролете ниже стоял какой-то нелюдь (определить сразу было сложно), в его запахе чувствовалась агрессия.       — Не хочешь зайти? — медленно сказал Ода, затягивая блондина в квартиру. — Кто за тобой гоняется?       — А?.. — юноша вздрогнул. — Вам показалось!       — Неужели, — хмыкнул дампир. — Но пока тебе не стоит выходить.       — Что там?! — раздался недовольный голос Осаму, который показался через мгновение все также без верха. — И зачем ты притащил этого щенка? Ну серьезно, щенок оборотня! Ты вообще?       — Что?!       Дазай скривился, смотря на юношу. Он посмотрел еще раз на него, только уже вблизи — он переместился за доли секунды к курьеру, открывая тому рот. Вампир провел пальцем по его клыкам, потом этот же палец сунул себе в рот. Прежде чем сказать свой вердикт, он посмаковал палец. Вся эта ситуация нервировала блондина, который просто был в ступоре и не знал, как себя вести.       — И? — требовательно произнес Ода.       — Клыки вампирские, — прямо ответил Осаму, — но слюна имеет животный привкус, которым они и обращают людей в себе подобных. И что нам с этим нечто делать?       — Такое реально? — удивленно спросил Сакуноскэ, пока юноша оседал на пол у ног вампира.       — Последний раз я видел такое во время похода в Китай за шелком, — сказал Дазай, — тогда такой гибрид принес нам множество проблем, так что из-за него могло не быть Великого шелкового пути.       — Да сколько тебе лет?! — в недоумении произнес Ода. — Это же второй век до нашей эры! Так… Ладно, чем он помешал?       — Когда приходит время первого обращения, его две сущности начинают бороться в нем — это сводит с ума бедняжку. Итог разный: или безумие, или вампиризм, или оборот, — вампир посмотрел на бедного паренька, который просто выпал из реальности. — Эй, ты! Как твое имя? — Осаму надавил на него внушением.       — Ацуши Накаджима.       — Хороший мальчик, — с клыкастой улыбкой произнес Дазай, — а теперь спи.       Юноша упал на пол и засопел. Ода недовольно посмотрел на вампира, но все равно ничего не сказал. Хотя Осаму чувствовал недовольный и осуждающий взгляд. Дазай посмотрел на блондина, думая, что делать: сообщи он Королю, тот сразу убьет его, оставь себе — ему снова руки оторвут или подвесят на что-то с грузом, чтобы итог был тот же.       — Ты же его не оставишь? — спросил Ода. — Он еще ребенок. По вампирским меркам и по меркам оборотней точно дите малое.       — Не хочу проблем с Его Величеством, — вампир задумался о том, какую пользу принесет ему этот мальчик, если он оставит его себе. — Его можно определить в пансионат?       — Не думаю, что выйдет, — вздохнул дампир, — все же в нем могут почувствовать оборотня.       — Если бы я не был Дазаем Осаму, — ухмыльнулся вампир, поднимая на руки волчонка, — то это было бы точно не реально. Нужно просто сбить его запах…       — Тогда может его кровью начать поить? Тогда вампиром станет… — Ода получил недовольный взгляд, сразу понимая все. — Не жестоко ли с ним?       — Он же просто собака! — отмахнулся Осаму, проходя в свою спальню, где он и уложил Ацуши.       Дазай подошел к своему столу, доставая недавний подарок дяди в виде скальпеля. Сакуноскэ смотрел на это из прохода, он же был учителем анатомии всех тварей: вампиров, дампиров, людей, оборотней, Охотников, — так что дампир понимал, что за «ритуал» делал Осаму. Вампир же отрезал свою плоть размером десять на десять и на пять. Черная, слишком густая кровь начала стекать по его животу, но вскоре кровотечение остановилось — рана быстро затягивалась.       — Подержишь его? — хоть это был вопрос, но прозвучал он как приказ, поэтому Ода и подчинился, уже представляя, какой ор подымет этот юноша.       Блеск скальпеля, на котором красовались коричневые, даже почти черные, разводы вампирской крови, резко пропал под кожей блондина на спине. Ацуши заорал, просыпаясь. Он начал дергаться, пытаясь скинуть с себя дампира, но сил пока у него не сильно на это хватало.       Это была адская боль, из-за которой Накаджима терял несколько раз сознание, но быстро приходил в себя, а Дазай с неким нездоровым удовольствием прорезал в нем дыру, каждый раз подравнивая кроя. Вампир кинул на пол кусок плоти и другие ошметки, а потом вставил в это отверстие собственную плоть, которая быстро срослась с живой тканью.       — Ты, правда, думаешь, что после такого он будет с тобой нормально контактировать? — хмыкнул Ода, погладив Ацуши по голове, который снова был без сознания. — Нужно ему сделать дампирское удостоверение, подать документы как твоего подопечного. И это стоит сделать на первой неделе учебы, а то потом год тебе ждать.       — Я об этом не волнуюсь, — улыбнулся Осаму, — потому что я дам ему все, чего не хватает любому ребенку в детдоме. Он будет мне верен и предан.       — Ты не сможешь ему дать кое-чего важного… — вздохнул Ода. — Но вампиру, особенно древнему как ты, этого точно не понять. И не понимаю, зачем тебе ручной оборотень…       «И не поймешь… — довольно улыбнулся Дазай. — Это же такая сила, превосходящая дампирскую! И интересно, какая кровь у оборотней на вкус…».       — И что же я не смогу понять? — хмыкнул Осаму, укрывая Ацуши одеялом.       — Вспомни, чего ты желал от своих родителей, — вздохнул Ода. — Мне надо уходить. Этой едой покорми Накаджиму, он все же будет живей меня.       Сакуноскэ ушел, оставив вампира одного разбираться в своих мыслях и во всей ситуации. Дазай снова посмотрел на оборотня, скривив губы. Он не мог понять, что имел в виду этот дампир. А он просто взял и ушел, ничего не объяснив. Осаму решил все же сложить еду, что доставил ему этот парень, в холодильник.       «Я от родителей всегда хотел власти…», — подумал Дазай, чувствуя невыносимую усталость. На улице был день, так что вампир пошел к себе в комнату и лег рядом с Ацуши, не замечая во сне, как сгреб его себе в охапку.       Осаму не любил день, он не любил жизнь. Его смысл был потерян во мраке ночи еще тогда, когда его уважаемые в вампирском обществе родители были живы. Он не был ценителем близких отношений, ему нравилось одиночество, но в один момент это одиночество превратилось в тоску, но по привычке вампир просто не позволял себе никого подпустить слишком близко. И он не понимал, как Ода смог стать ему таким близким другом, у которого нет ни статуса, ни власти.       И они, два друга, две стороны одной медали, были отличимы и общего у них не было. Один презирал ночь, другой ненавидел день. Один любил жизнь, другой пытался избавиться от нее. Один был добр и бескорыстен, другой был жесток, но проявлял доброту только для своей выгоды или от скуки. Но они были в одном схожи — они нуждались друг в друге, они менялись во время общения и после сохраняли что-то сокровенное, которое делало их лучше.       И Ода просто хочет верить в это… В то, что Осаму становится лучше, что он решил приютить оборотня не только из-за корысти, и на судьбу Ацуши ему не плевать. Но что точно руководствует этим вампиром — пока не ясно.