Чара падает на золотые лютики. Фриск падает на золотые лютики.
Они везде, ползут по сырой земле, заслоняют небеса, всё в лютиках. Эти лютики разрывают её на части, столбом вырываясь из груди. Фриск просыпается. Сердце её бешено колотится, девушка тяжело вдыхает. — Опять кошмары? — Чара презрительно смотрит на соседку. Фриск вскакивает с постели и смеётся. Хрипло, отрывисто, не поймёшь, что это смех. Она медленно сходит с ума. Капля за каплей, от этих постоянных кошмаров, от Чары следующей за ней буквально всё время. Хотя, Чара же умерла черт-его-знает-сколько-лет-назад, разве нет? Хотя, кого это вообще волнует? Уж точно не Фриск. Темноволосая обнимает Чару, ну пытается обнять. Бессмысленно. Руки просто рассекают воздух. Но не для Фриск. Фриск четко видит первого человека перед собой. Она видит, как обнимает её. — Ты же знаешь, я просто плод твоего больного воображения? — Чара усмехается, откашливая золотые цветы. Лепестки поблескивают в свете лучей восходящего солнца и мягко ложатся на пол. — Ну и что? — тихо шепчет Фриск прижимаясь к возлюбленной. К месту где она должна быть. Чара улыбается, подходя ближе. Она смотрит на живую несколько секунд и целует её. Губы у Чары пахнут шоколадом, слегка отдает кровью, ну и слышны лютики. Много лютиков. — Цветочек! — хрипло шепчет Фриск. Но с той любовью, которую Чаре ещё никто не давал. — Если я цветочек, то ты моё солнышко — заявляет лютиковая девочка. Секунды тянутся бесконечно долго. Фриск просто не может дождаться того дня, когда ей удастся закрыть глаза. Закрыть и больше никогда не открыть. И плевать на маму, на то сколько она слёз проронит. Плевать на всех! Но Чаре не плевать! Она вырывает лютики из рук другого человека. Цветы сгорают в пламенном огне. Остается лишь кучка пепла. Фриск уже давно не спит. Играет роль: у неё всё хорошо, у неё все прекрасно, и разумеется, она не думает о самоубийстве каждые две секунды. Разумеется нет. И они верят. Хотя это ложь. Наглая ложь, всё это. Фриск запирается в своей комнате. Только здесь. Она становится собой. Хрипло смеясь, подходит к Чаре. В пределах этой комнаты есть только эти двое. И плевать на то, что происходит за её пределами. Да пусть хоть конец света наступает, ей плевать на всё, кроме Чары… Ну и лютиков. Эти игры воображения сводят Фриск с ума, тело разрывают цветы. Воображаемые цветы. Пусть этих растений нет на самом деле, но Фриск их видит, Фриск их чувствует, Фриск знает что они настоящие. Мама плачет, она в последнее время много плачет. Она видит, как Фриск подскакивает посреди ночи. Как она обнимает и целует воздух. С нежностью, которую Ториэль никогда не видела. Она видит как, страдает вторая приёмная дочь, она пытается помочь. Но это бессмысленно. Фриск стала часто посещать врачей. В основном, из-за маминых требований. Сама «тяжелобольная» считает это пустой тратой времени, с ней всё в порядке. Ну и что, с тем что она просыпается от кошмаров каждую ночь? С тем что чувствует нестерпимую боль от того, чего даже не существует? Что с того, что она видит человека, умершего много лет назад? Это всё абсолютно нормально, так делает каждый… Наверное. Тело опутывают стебли. Не пошевелиться. Повсюду лютики, лютики, лютики! Фриск, собирая все свои силы, кричит изо всех сил . . .«Но никто не пришёл»
Фриск опять просыпается от кошмара. Ничего удивительного. За это время, подобное стало нормальным, так что девочка лишь глубоко вдыхает, и обращается ко тьме. — Чара, ты здесь? — тихо спрашивает ребёнок. — Всегда! — усмехается первая, материализуясь из темноты. — Ну и где ты была? — интересуется Фриск, подходя к любимой ближе. — Слушай — Чара невольно закатывает глаза. — Сколько раз тебе нужно объяснять? Я часть твоего воображения. Меня не существует! — Чара выкатывает глаза и начинает недовольно смотреть на Фриск. Последняя лишь слегка приобнимает красноглазую. Похоже Фриск никогда не поймёт. Она не поймёт, почему приёмная мама так волнуется, почему все говорят сходить к психологу, почему реветь при виде цветов — ненормально, пытаться уничтожить их, особенно путём употребления внутрь тоже ненормально. Сейчас есть только лютики. И Чара. И ещё больше лютиков! И это никогда не прекратится. Никто не придёт на помощь, никто не услышитЧара падает на золотые лютики. Фриск падает на золотые лютики.