***
На следующий день Деаваль прибыл в Хогвартс ближе к полудню в карете с фестралами по воздуху. Пришлось немало потрудиться, чтобы добыть средство передвижения. Деаваль заплатил кучеру, который высадил его почти в нескольких километрах от Хогвартса из-за защиты замка, и продолжил свой путь. Карета тронулась, разогналась и возвысилась к небу, а Деаваль проводил её взглядом. Он поправил чёрное пальто руками в перчатках из драконьей кожи и двинулся в сторону Хогвартса. На улице было жарко, а потому через несколько минут Деаваль вспотел в тёплом пальто, перчатках и шляпе-котелке. Погода, где находился Нурменгард, была холоднее той, что здесь. Эта жара вынудила Деаваля снять с себя тёплые вещи. И теперь ему нужно было их нести с собой в руках, так как он не успел взять свой чемодан из комнаты Кэтрин, который был в её сумочке с незримым расширением. Он положил его туда до выступления Гриндевальда перед народом в Шанхае. Деаваль забросил пальто на плечо и чуть расстегнул пуговицы на чёрной рубашке, в которой тоже становилось душно. Спустя час или чуть больше Деаваль был на месте. Он прошёл через главные ворота к прохладному парадному холлу. Лето близилось, ученики уже не желали учиться, однако им нужно было сдать экзамены. Последние учебные дни были самыми незабываемыми. Деаваль это помнил хорошо, ему нравилась такая атмосфера. Казалось, он и сам хотел превратиться в студента и вернуть те прекрасные, незабываемые школьные дни его юности. Несмотря на то, что внешность Деаваля, благодаря напитку бессмертия, не изменилась, душа же стала другой, взрослой, за исключением некоторых поступков. Волшебник вдохнул свежий воздух, смешанный с запахом старых фолиантов, холодного подземелья, леса и еды с пира из большого зала, и прошёл дальше, направляясь в свою комнату в гостиной Слизерина. Он снял пальто с плеча и положил его на своё левое предплечье. Деаваль шёл медленно, плавной походкой с задумчивым видом, не торопясь. Ему даже на мгновение показалось, что время остановилось и всё замерло. Была кругом тишина, но она длилась лишь до тех пор, пока не звенел звонок и студенты не выходили в коридор, громко говоря друг с другом. Такое безмолвие было в каждом уголке замка, будто все уснули непробудным сном. Однако даже эту тишину кто-то нарушил. Деаваль, идя бесшумно и неспешно по коридору, услышал чьи-то голоса из кабинета Трансфигурации. Он подошёл чуть ближе к источнику звука, чтобы расслышать, что говорят. —Сэр,—начал первый, но знакомый голос,—я боюсь, что ваши слова могут стать клеветой. У нас же нет чётких доказательств. —Да, ты прав,—ответил второй голос, такой же не менее знакомый, чем первый, только этот был более глубоким, уверенным.—У нас нет доказательств, но это только пока. —Сэр, скажите,—продолжил спрашивать первый тонкий голос молодого человека,—зачем вы хотите доказать причастность мисс Мерлин в делах с Гриндевальдом? Деаваль вытаращил глаза от странного чувства беспокойства. Он был просто дико взволнован, взвичен одним упоминанием вины Кэтрин в преступлениях Гриндевальда. —Меня тревожат некоторые моменты, Ньют,—наконец собеседник назвал второго по имени, что значительно упростило Деавалю ход мыслей.—Я делаю это не из корысти, а ради справедливости... —Но разве вы не были дружны, сэр?—спросил с интересом Ньют, искренне глядя в глаза Дамблдору. —Да, но... Я делаю это для неё. Я не буду идти против неё, я хочу, чтобы она сама призналась в своих деяниях, —Дамблдор опустил свой задумчивый взгляд ниже уровня глаз Ньюта. —А что будет, если этого не случится?—с чуть нахмуренными бровями спросил Ньют, наклонив голову в правую сторону. Дамблдор поколебался, ещё не зная, как действовать в этом случае. —Может, она вовсе не совершала того, о чём вы говорили? Может, она была лишь в тени?—наивно предположил Ньют, пытаясь защитить Кэтрин. Дамблдор поднял на Ньюта свои блестящие глаза. —Мы не можем знать наверняка, но... —Вы хотите обвинить человека, который мог и не совершать те злодеяния? Зачем вам это, профессор? Скажите правду,—напористо допрашивал Саламандер, но делал это не ради самой Кэтрин, а ради истинной справедливости. Похоже сердце настоящего пуффендуйца вновь загорелось желанием бескорыстно помочь другим. Дамблдор же ничего не ответил, лишь пару раз пытался что-то вымолвить, но рот его слабо открывался и закрывался. Конечно, Дамблдор знал цель своего дела, но рассказать Ньюту не мог, ведь тогда тот не совсем правильно его понял бы. Деаваль, достаточно выслушав диалог, повернулся назад и стал идти другим путём в гостиную Слизерина с задумчивым, даже нервным видом. Когда он пришёл в свою комнату, то немедленно бросил все вещи на кровать и устремился в башню с совами, чтобы сообщить об этом заговоре и клевете Кэтрин. Да, он обещал, что не поможет, но и бросить её одну не может, девушка слишком ему дорога. Деаваль выбежал на улицу и устремился к башне с совами. Ветер неприятно дул ему в лицо, заставляя слизистые глаз засыхать, из-за чего стали выделяться слёзы, которые плавно скатывались по его щекам. Он добежал до башни и стал подниматься по лестнице, ведущей на самый верх. Оказавшись в комнате, которая была запачкана совиным помётом, Деаваль живо подошёл к письменному столу, находящемуся посередине помещения, и взял лист бумаги с пером. Он обмакнул перо в склянку с чернилами и принялся писать письмо Кэтрин, сообщая все подробности услышанного. Перед отправлением он наложил несколько заклинаний на сову и письмо для безопасности и сохранения конфиденциальности сообщения. После сова улетела с письмом к Кэтрин в Нурменгард.***
Вечер Нурменгард Кэтрин сидела на воздушном бело-золотом пуфе, сделанном в классическом стиле, и прихорашивалась для особого случая. Она ждала, когда Гриндевальд освободится и придёт к ней. Кэтрин действительно довольно долго не была рядом с Гриндевальдом из-за каких-либо причин. Она расчесала идеально уложенные волнистые волосы и положила расчёску на столик. Кэтрин была в красивом чёрном корсете, кружевных чулках такого же цвета, а поверх всего этого на ней была накинута лёгкая ткань пеньюара. Внезапно Кэтрин услышала странный стук о стекло окна её комнаты, что заставило её повернуть голову в ту сторону. В окно стучала сова с письмом своим клювом. Кэтрин тут же встала с пуфа и подошла к окну. Она осторожно открыла дверцу окна и взяла письмо у совы. Увидев знакомый почерк на конверте, Кэтрин стало не по себе. Она знала, что Деаваль редко ей писал, да и то в крайних случаях, за исключением лишь тех, когда она была в Нью-Йорке. Кэтрин быстро открыла конверт и достала из него письмо, живо развернув его. Глаза ведьмы забегали по строчкам от одного конца письма до другого. После прочтения Кэтрин почувствовала какое-то непонятное ощущение в груди, будто что-то сдавливало, но причиной этого был определённо не корсет. Дыхание Кэтрин участилось, а кровь ещё сильнее стала течь по жилам. "Быть того не может!—воскликнула Кэтрин про себя.—Я была уверена, что Дамблдор не станет так поступать, но он... За что? Я же ему ничего не сделала... Я лишь помогала Гриндевальду, но не убивала, как он сам, кроме Грейвса... И откуда он узнал про меня? Кажется, что всё-таки он понял причину моего подозрительного отсутствия, совпадающего с появлениями Гриндевальда в публичных местах..." Кэтрин сделала глубокий вдох с закрытыми глазами и устремилась назад к своему трюмо. Она села на мягкий пуф и слегка вздохнула. Теперь ей нужно было решить, что делать, иначе не только её репутация пострадает, но и сам Гриндевальд. Из-за этого могут быть большие последствия. Если Кэтрин обвинят в содействии с Геллертом, повесят на неё ложные преступления, то после суда министерство будет допрашивать её ещё усерднее, чтобы узнать, где находятся важные стратегические объекты Гриндевальда, его цели на будущее и тайны. Но и этого будет мало. Помимо этого Кэтрин ждёт позор и презрение в газетах со всех сторон. Вдобавок к этому вся эта история любви с Гриндевальдом станет главной темой для сплетен на ближайшее время, если не на столетия. Представив возможные события, Кэтрин почувствовала себя неловко, холодок пробежался по спине, даже во рту пересохло от одной мысли об этом всём. Кэтрин вновь тяжело вздохнула и чуть прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Не долго думая, девушка всё же приняла важное решение, но для этого ей придётся пожертвовать не столь значительным вечером с Гриндевальдом. "Один вечер ничего не стоит, по сравнению с тем, что происходит и произойдёт..."—подумала Кэтрин про себя и положила письмо Деаваля на трюмо. Кэтрин достала из деревянного ящика, стоящего слева, перьевую ручку и бумагу. Она положила бумагу и стала писать записку Гриндевальду. Когда Кэтрин написала записку, в которой объяснила всю ситуацию, она встала из-за трюмо и подошла к своей прикроватной тумбочке, на которой лежала её сумочка. Волшебница достала из неё свою одежду: чёрные брюки и рубашку. Кэтрин сняла с себя пеньюар и принялась надевать рубашку и брюки поверх своего очаровательного нижнего белья. Затем она достала деревянную палочку и замотала на неё волосы, которые ещё недавно аккуратно лежали на её статных плечах. Перед выходом из своей комнаты она захватила свою волшебную палочку и сумку и потушила везде свет. Открыв дверь, Кэтрин оглянулась назад, смотря на свою комнату, предаваясь прекрасным воспоминаниям. Теперь она не знала, сможет ли вернуться сюда ещё. Теперь она не знала, увидится ли с Гриндевальдом вновь, простит ли он ей это и поймёт ли. Он много раз прощал ей её выходки, каждый раз чувствуя при этом, как сердце разбивается, а потом вновь его кусочки склеиваются воедино, когда Кэтрин была рядом. Девушка дала ему толчок к действию, а остальное он должен был сделать сам. Сейчас Кэтрин, конечно, волновало, что будет с Гриндевальдом после её очередного побега. Она не могла себе представить его тёплое, нежное, ласковое выражение лица, сменяющееся на холодное, грубое и высокомерное. Хотя в данный момент ей казалось, что могла. Сможет ли он пережить это снова? Кэтрин надеялась, что если она вернётся, то всё встанет на круги своя, Гриндевальд простит её и примет обратно с заботой и любовью. Она помнила об обещании, данном Геллерту насчёт сегодняшнего вечера. Ей придётся его нарушить, что не так часто делала. Ведьма сильно беспокоилась за то, что с Гриндевальдом произойдёт, если она уйдёт. "Вдруг он снова уйдёт в себя... Он погубит не только самого себя, но и всё... даже меня... Как бы я хотела остаться здесь, рядом с ним... Вероятно, не суждено этому сбыться. По крайней мере, сейчас..."—печально произнесла про себя Кэтрин и повернулась назад, выйдя в коридор и закрывая за собой дверь. Стражников у её комнаты, слава Мерлину, никаких не было. Кэтрин достала из своей сумочки чёрную бархатную мантию и накинула её на себя вместе с капюшоном. Кэтрин крепко держала палочку в правой руке, а в другой—сумку. Кэтрин спустилась по лестнице на нижний этаж, как и тогда, только теперь она знала, как выйти отсюда. Она постоянно оглядывалась в коридоре, но в особенности на том этаже, который был виден с первого. Этаж был похож на большой длинный бельэтаж в театре с темно-золотой отделкой и резным узором. Внизу стояли последователи, прямо у огромных деревянных ворот. Кэтрин присела так, чтобы её не было им видно, и начала спускаться по правой лестнице, которая вела, как и левая, к колоннам, стоящим по бокам зала. Девушка мгновенно проскочила к колоннам, так что последователи, засмотревшись друг на друга, не заметили Кэтрин, одетую в чёрную мантию. Она прижалась к одной из широких высоких колонн и чуть выглянула из-за неё, следя за движениями приспешников. Гриндевальд спускался по каменной лестнице на этаж, с которого только что спустилась сама Кэтрин. Кэтрин сильно сдавила рукоятку своей волшебной палочки, подняв её кончик на цель. Кэтрин резкими, быстрыми, хорошо отработанными движениями обездвижила приспешников. Они упали на мраморный пол чуть ли не все разом. После этого Кэтрин выбежала из своей засады и подбежала к воротам. Гриндевальд спустился на этаж и начал идти по коридору, двигаясь к ближайшей лестнице—левой. Кэтрин взмахнула палочкой, и толстые высокие двери открылись. Теперь перед волшебницой показалась вдалеке природа и тот же лабиринт. Гриндевальд услышал звук отрывшихся ворот и поспешил на источник звука. Выбежав к левой лестнице, он увидел, повернувшись, чью-то фигуру в чёрной мантии. Кэтрин выбежала из замка, и вскоре уже быстро перебирала ногами по лестнице, устремясь к лабиринту. Гриндевальд увидел лишь развевающуюся на ветру мантию Кэтрин. Он сразу же понял, что это она. Больше некому было так уходить. Когда Кэтрин исчезла с поля зрения Гриндевальда, он почувствовал чудное болезненное чувство внутри самого себя, в глубине души, будто что-то вырвали из груди, сердца. Прежнее угнетенное состояние вновь возвращалось к нему, и теперь осталось лишь ждать, когда оно вернётся в полном объёме, чтобы окончательно уничтожить всё снаружи и внутри. "Это опять произошло... Опять...—говорил себе Гриндевальд в мыслях.—Она обещала... Обещала!.. Зачем она?.." Ненависть ко всему, но больше всего к Кэтрин, возрастала с каждой секундой. Он не мог больше терпеть этого отношения с её стороны. Она стала в действительности манипулировать им, как он сам думал, словно забыл, что Кэтрин спасла его тогда в Дурмстранге, пожертвовав своей плотью и кровью. Может, она и могла рискнуть ради него, но её обещания стали для него пустыми, ничего не значащими. Кэтрин вошла в лабиринт из живой изгороди, вспоминая путь, по которому её с невидимым Деавалем вели последователи. Это был единственный правильный путь, который есть в лабиринте, как сказали сами приспешники, советуя ей запомнить дорогу. Вот только теперь Кэтрин не могла вспомнить ту дорожку, по которой вели её. "Неужели придётся опять применить магию?.. А что если не получится, вдруг Гриндевальду удалось наложить более мощное заклинание?.."—мелькнула мысль в голове Кэтрин. Кэтрин закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, забыв обо всём, хотя это было нелегко. Лишние мысли о её репутации, будущем и Гриндевальде мешали ей. Вскоре Кэтрин удалось очистить разум и трансгрессировать в Запретный лес. Прохладный ветер, доносящийся с улицы, мощно обдувал лицо Гриндевальда, всё ещё стоявшего на промежуточной лестничной площадке. Он долго смотрел туда, куда ушла Кэтрин. Последователи медленно начали двигаться и мычать от боли. Взгляд Гриндевальда принял строгий и бесчувственный вид, устремленный теперь уже на своих приспешников. —Немедленно встаньте и заприте двери,—приказал бесстрастно Гриндевальд и пошёл вперёд. Гриндевальд направился в комнату Кэтрин, чтобы узнать, не оставила ли она какой-нибудь записки, объясняющей её выходку. Если же её там не будет, то Кэтрин потеряет не только доверие Гриндевальда, но и часть его любви. Гриндевальд вошёл в комнату Кэтрин, такую тихую и тёмную. Он прошёл вперёд, закрыв за собой дверь, и достал палочку. Геллерт взмахнул ей, и в комнате появился тёплый свет в лампах люстры. Всё-таки Гриндевальд заметил записку на трюмо, которую Кэтрин оставила ему в качестве объяснения. Он подошёл к трюмо и взял сложенный пополам пергамент, на котором просачивались ещё не высохшие чернила. Гриндевальд с хмурым видом развернул записку и стал читать. Дорогой мой Геллерт, спешу сообщить тебе важную новость. Прошу не пугайся, если не увидишь меня здесь. Я в полном порядке. К сожалению, я получила весть о неотложном деле, связанном с тобой, мной и "общим благом". Мне пришлось покинуть тебя, пожертвовав временем, которое я могла бы провести с тобой, и уйти в Хогвартс. Умоляю тебя, не расстраивайся из-за этого. Не смей опускать руки и бросать своё дело! Как только я разберусь с этой проблемой, то вернусь к тебе. Если тебе не терпится узнать подробности или просто встретиться со мной, то сообщи мне об этом через своего приспешника. Местом встречи будет Запретный лес. После этого ты можешь делать со мной что хочешь. Мне было трудно принять это решение, но знай, что это ради нас всех. Оставляю свой поцелуй здесь. Если хочешь больше одного поцелуя, то я буду ждать тебя в Запретном лесу. Люблю тебя больше жизни. Кэтрин. Гриндевальд закончил читать письмо, в конце которого Кэтрин оставила свой красный отпечаток пухлых губ на бумаге. Гриндевальд сложил письмо обратно пополам и положил его на трюмо. Он чувствовал, что на душе полегчало. Однако ощущение одиночества и отторжения не покидало его. Кэтрин оказалась в Запретном лесу целой и невредимой. Она немного качнулась от трансгрессии, но потом твёрдо уже стояла на ногах. Голова слегка закружилась от такого масштабного и энергозатратного перемещения. Кэтрин схватилась за голову, как будто пытаясь остановить это лёгкое головокружение. Она сделала глубокий вдох и начала идти в сторону замка. На улице же, однако, было темно, мрачно и холодно. Кэтрин получше укуталась в свою мантию и прижала руки к груди, тем самым пытаясь согреться. Через полчаса Кэтрин вышла из Запретного леса и увидела замок, в котором горел свет в окнах комнат, в основном в спальнях учеников. Кэтрин взглянула на эти яркие огоньки, шмыгнула носом от ночной мерзлоты и продолжила свой путь к входу в Хогвартс. Войдя в замок, Кэтрин тут же почувствовала тепло не только физически, но и внутри, где-то в душе. Она прошла вперёд и направилась в гостиную Слизерина. Спустившись в гостиную, Кэтрин тихо и незаметно прошла в комнату, где обычно она с Деавалем жили. Кругом было спокойно и безмятежно, так что любой шорох мог быть услышан теми, кто сидел в гостиной. Кэтрин прошла к двери комнаты и схватилась за ручку. Девушка бесшумно отворила дверь, которая иногда предательски скрипела в самый не подходящий момент, и ступила во мрак. Деаваль, как догадалась Кэтрин, спал или сидел в библиотеке или в гостиной. Кэтрин закрыла за собой дверь и достала палочку, на кончике которой уже появился свет, озаривший комнату. Деаваль лежал на нерасправленной кровати в одежде, словно ожидал Кэтрин именно сегодня. Кэтрин же с трудом разглядела образ Деаваля из-за его чёрной одежды. Она посветила в его сторону, чтобы он хотя бы приподнялся. Так и произошло. Парень приоткрыл глаза и с сожмуренными глазами привстал. Кэтрин направила палочку в сторону своей прикроватной тумбочки, на которой стоял светильник, и зажгла фитиль с помощью магии. В комнате стало светлее, а потому Кэтрин погасила огонёк на своей волшебной палочке. Деаваль всё ещё потирал веки и пытался прийти в себя после сна. Кэтрин подошла к его половине кровати с серьёзным видом, даже излишне суровым. —Что хочет сделать Дамблдор?—спросила Кэтрин бесстрастно, плотно подойдя к краю кровати половины Деаваля, который уже более-менее проснулся и почувствовал слабый прилив бодрости. Кэтрин же с нетерпением ждала его ответа, словно у неё возникла дикая жажда выпить воды в самый жаркий день. Деаваль сел на край кровати, свесив ноги и немного сгорбившись. Его взгляд был усталым, а лицо вялым, безмятежным. —Он намерен сделать так, чтобы ты сама призналась в своих грехах... —Что ещё за грехи, мандрагора его подери?—тут же перебила его Кэтрин, смотря на Деаваля, заглядывая ему в лицо. —Думаю, ты сама можешь догадаться, о каких именно грехах... Он же подозревает твою связь с Гриндевальдом... Кэтрин оторвала свой взгляд с Деаваля, переметнув его на другие предметы в комнате, которые едва были различимы в полной темноте, и закусила нижнюю губу. —Он что-то ещё говорил?—продолжила Кэтрин, вновь сосредоточившись на Деавале. —Не могу сказать точно, ведь я тогда ушёл... —Надо было дослушать,—выпалила Кэтрин, тем самым перебив его. Деаваль выпрямился и с закрытыми глазами задрал подбородок, тяжело вздохнув. —Какая разница?—слабо сказал Деаваль, желая вновь уснуть. Его сейчас не так сильно волновало, что будет с этим чёртовым заговором Дамблдора против Кэтрин. —Он уже решил, что сделает первым? Хоть какой-то план есть?.. —Я не знаю,—перебил её Деаваль с сонной физиономией.—Сама его допрашивай. Кэтрин закатила глаза и обошла кровать, подойдя к своей половине. Деаваль упал на левый бок и закинул ноги на кровать, засыпая. Кэтрин сняла с себя мантию и легла с ней в одежде на свою половину. Когда Кэтрин легла, повернувшись спиной к Деавалю, то невольно задумалась о Дамблдоре и его плане. Он ещё не знает, что она здесь, хотя Кэтрин уже сомневалась в этом, зная Альбуса. Её терзала одна мысль, которая не давала ей покоя почти всю ночь. Для чего это Дамблдору? Она не верила, что Альбус делает это ради какой-то справедливости в мире. Кэтрин казалось, что здесь есть скрытый смысл, который ей ещё предстоит узнать.***
Утро Проснувшись, Кэтрин обнаружила, что Деаваля в кровати нет. Постель была пустой и немного мятой. Кэтрин с трудом привстала из-за сдавливающего её талию корсета и вчерашней трансгрессии, которая немного вымотала её. Она протерла глаза и встала с кровати. Кэтрин привела себя в порядок, сняла мантию и спустя полчаса вышла из гостиной Слизерина. Она хотела найти Дамблдора, чтобы поговорить с ним. Коридоры Хогвартса одурманивали Кэтрин своим сухим летним запахом, доносящимся с улицы. Окна и двери, ведящие на улицу, были полностью открыты. Природа так и расцветала. В воздухе были смешаны все запахи целебных трав, палящихся под раскалённым солнцем. Кэтрин с уверенным видом шла по коридорам, а её лицо приобрело мрачные, грубые черты. Она уже повернула направо к коридору, в котором был вход в большой зал, но тут же остановилась, увидев Дамблдора, который разговаривал с каким-то профессором. Он стоял спиной к Кэтрин, так что Альбус не мог её увидеть, зато Кэтрин видела его. Она тут же тихо ушла за поворот и наблюдала за Дамблдором оттуда. Когда Дамблдор договорил, а его собеседник ушёл в большой зал, он сам направился по коридору дальше. Стоило только исчезнуть за поворотом Дамблдору, как Кэтрин пошла за ним, начиная вести слежку. Кэтрин немного удивило, что он пошёл не в свой кабинет, а по тому направлению, которое вело в класс Защиты от тёмных искусств. Кэтрин из-за каждого поворота наблюдала, куда пойдёт Дамблдор. Кэтрин увидела, как Дамблдор завернул за угол и направился по другому коридору. Немного подождав, Кэтрин двинулась туда же, но когда завернула за угол, то увидела, что Дамблдор пропал. Коридор, в котором стояла сейчас Кэтрин был тем самым, в котором она спрятала Деаваля от старосты ночью, когда только начала встречаться с ним. Вдобавок к этому здесь была каморка с зельями на правой стороне. Этот коридор всегда плохо освещался, но Кэтрин не рискнула прибегнуть к свету своей палочки, а потому пошла дальше. Она остановилась на полпути, почти рядом с каморкой для зелий. Кэтрин долго всматривалась вперёд, ожидая увидеть там Дамблдора, но его не было. Внезапно дверь каморки открылась, и из неё чья-то рука схватила Кэтрин за правую руку и потащила в комнатку. Альбус втащил Кэтрин в каморку, живо закрыв дверь и повернувшись к волшебнице. Девушка чуть нахмурилась, как и сам Альбус, который всё ещё держал её за руку. —Почему ты здесь?—серьёзно спросил Дамблдор с таким видом, словно не желал видеть Кэтрин здесь. —А мне запрещено тут находиться?—нагло вздёрнула правую бровь Кэтрин. Альбус взглянул на Кэтрин подозрительно изучающим взглядом сверху вниз, а затем отпустил её руку. —Нет,—сухо ответил Дамблдор, не посмотрев на Кэтрин, и уже повернулся к выходу, чтобы выйти, но ведьма сильно схватила его за правое плечо левой ладонью и притянула к стеллажу с зельями так, что какая-то пробирка упала на пол с полки. Кэтрин беспардонно приблизилась к Альбус вплотную, так что могла почувствовать его дыхание. Её наглый взгляд пронизывал Дамблдора насквозь. —Куда же ты, милый Альбус?—спросила Кэтрин с наигранностью и чуть ухмыльнулась, отчего Дамблдор посуровел. —Не знаю, в какую игру ты играешь, Кэтрин, но она до добра тебя не доведёт,—спокойно ответил и Дамблдор и сделал попытку освободиться из хватки Кэтрин, но не получилось, так как она прижала его ещё раз и встала настолько близко, что её губы уже коснулись его. Дамблдор тяжело вздохнул, а Кэтрин продолжала ухмыляться, нежно касаясь своими алыми и сочными губами его уст. Она опустила свой взгляд на его губы, но увидела лишь его объёмную бороду. —Прекрати, Кэтрин,—сказал Альбус почти ей в губы. —Нет,—прошептала Кэтрин, подняв свой похотливый взгляд на него. Она схватила левой рукой его шевелюру, а правой доставала свою палочку из рукава рубашки, параллельно заигрывая с его губами, тем самым тянула время, чтобы достать палочку. Её полуоткрытые мягкие губы гладили его тонкие пунцовые. В этот момент Альбус сдерживал себя, чтобы не навредить Кэтрин, а потому терпел эту жалкую выходку. Когда девушка достала свою палочку, то немедленно подставила её конец к левому виску Дамблдора, который тут же незаметно вздрогнул и закрыл глаза от сдерживаемого гнева. Его выдох прошёлся по лицу Кэтрин лёгкой волной. Дамблдор тут же понял, что она всё знает. Знает про этот заговор. Деваться ему теперь было некуда, если только он не отодвинет её от себя. Но маг не успел и подумать об этом, как Кэтрин его тут же обездвижила, теперь он держался благодаря тому, что она прижала его к полкам. Затем волшебник начал чувствовать, как что-то происходит с его мыслями, они путаются, мешаются. Кэтрин убирала те воспоминания, где он подозревает её в содействии с Гриндевальдом. После этой чистки она прильнула к его левому уху и шепнула: —Ты должен прекратить свой заговор против меня. И скажи это тем, с кем ты решил совершить это. Когда Кэтрин дала новую "установку" Дамблдору, то отошла от него и заметила на его лице рассеянность. Он казался потерянным и всё ещё не понимал, почему тут находится. Левый уголок губ Кэтрин дёрнулся, а затем она сама вышла из каморки, повернув туда, откуда пришла. Она спокойно и неторопливо шла развязной, ни в чем не принужденной походкой со слегка поднятым подбородком. Кэтрин подходила к большому залу и увидела, как три старшекурсницы выходили оттуда, по-детски шепчась друг с другом. Они подошли к стене и продолжили тихо говорить, не замечая Кэтрин, которая продолжила идти по коридору. —Он великолепен, не правда ли, Мири?—спросила гриффиндорка, стоящая между двумя подругами. —Да, но он же старше,—ответила Мири, покраснев от смущения. Кэтрин слегка нахмурилась, когда услышала это, но не остановилась, а продолжила идти. —По нему так и не скажешь... —Я слышала, что он принял зелье вечной молодости,—прервала другая подруга. —Всё равно он прекрасен,—продолжала восхищаться девушка. —Ты даже не знаешь его имени,—напористо сказала Мири. —Почему же? Знаю. Мистер Колетт,—с гордостью произнесла гриффиндорка. Кэтрин уже прошла эту компанию, но всё же услышала краем уха, что они сказали. Когда до Кэтрин дошла фамилия Деаваля, то она еле сдержалась, чтобы не засмеяться. Повернув налево, ведьма широко улыбнулась и закрыла левой ладонью рот, чтобы её смех не вырвался наружу. "И они боготворят его?.. Это же так глупо... но ещё больше смешно!"—думала Кэтрин про себя, едва сдерживаясь, чтобы не издать непривычный гогот. —Подождите,—сказала Мири, чуть нахмурившись,—он же, кажется, женат. —Что? На ком?—спросила гриффиндорка. —Не знаю, но слухи были... —Мерлинова борода!—с негодованием высказалась гриффиндорка.—Мне всё равно, я добьюсь его внимания. —Зачем тебе это, Лили?—спросила третья девушка. —Он же живёт в гостиной Слизерина... да и сам слизеринец,—с неодобрением поддержала Мири. —И что с того?.. —Они же все высокомерные,—говорила Мири.—Терпеть нас не могут... Если бы ты была в Когтевране, но ты из Гриффиндора, Лили. Змеи львов всегда не любили так же, как и львы этих скользких рептилий. Лили посмотрела на подругу с презрением и с непривычной для Гриффиндора надменностью, хотя знала, что та сама восхищалась Деавалем. —Ты сама же говорила, что он тебе нравится,—твёрдо сказала Лили, а затем повернула голову налево в сторону другой подруги:—И тебе он тоже нравится, причём не менее, чем мне, Сесилия. Сесилия опустила глаза с виноватым взглядом, закусив губу. —Раз так,—уверенно начала Миранда,—то предлагаю пари. Кто первый привлечёт его внимание, тот и пригласит его на бал. —А если не согласится?—с интересом подняла бровь Сесилия. —Сделаем любовный напиток, тогда пойдёт со всеми,—с наивной ухмылкой ответила Лили. Девушки ухмыльнулись друг другу, встретившись взглядами, отчего и засмеялись.