a million little pieces

      — Почему ты здесь один? Где Аарон? Вишня плеснул себе в стакан ещё алкоголя и устало махнул куда-то в сторону. — Собирался в душ. — Я... Проведаю его.       Сара, если честно, сама не ожидает от себя такого ответа. Она укоризненно смотрит на Вишню, который, поняв смысл её слов, закадычно улыбается и поднимает вверх свой стакан в каком-то немом тосте.       Дом Морингов заметно поредел. Без домработниц это некогда величавое здание, которое виднелось издалека и пестрело роскошью осталось ровным счётом ничего. Адель запустила этот дом, как и саму себя, а поэтому не стоит удивляться этим переменам. Сара шагает по истоптанной лестнице, разглядывая снимки семьи Моринг, сейчас из всех представителей оставалась лишь дочь, но и она, потасканная жизнью и временем, предпочитала алкоголь всему остальному. Может, её политике есть место быть, уж точно не Саре судить Адель за её беспечность. Разве что жалеть, но и подобные сантименты уже не смогли бы развеять напряжение между двумя женщинами.       Дом разваливается. Сквозь щели в полу и стенах просачивается ветер, лёгким свистом нарушающий тишину - он напоминает рыдания Адель Моринг по утерянной жизни. Быть может, призраки этого дома смотрят на неё сквозь эти трещины и плачут вместе с ней.       О’Нил тихонько отворяет дверь в комнату Аарона. На комоде пара фотографии и кожаная подвеска с металлическим кулоном. На нём какие-то невнятные надписи и узоры, но ознакомиться Сара не успевает - за дверью в ванной прекращается звук воды. Её ладонь замирает на ручке, замерев в какой-то детской нерешительности. А вдруг он уже забыл её? Вдруг она стала каким-то туманным воспоминанием прошлого, которое закопано, как и эта проклятая картина? Стоит ли ворошить то, что находится под запретом и будить чувства десятилетней давности?       Решиться девушка не успевает, Аарон не мог упустить постороннего в его комнате. Из ванной глухо доносится: «Я уже выхожу». И Сара послушно отходит на пару шагов, выдумывая на ходу причины её появления здесь. Нет, не в Сентфоре. В его комнате. Ведь дорогое колечко всё ещё тисками сковывает его безымянный палец, и от этого внутри начинает гореть глупая ревность. Сара видит, как по детски она ведёт себя сейчас, это её решением было навсегда уехать из этого города и оборвать связи. Чего она ищет теперь, когда стала для всех тут чужой?       — С тех пор, как я вернулась, у нас совершенно не было времени поговорить.       — Да... — отвечает Аарон, кивая своим воспоминаниям.       Он стал выше и крепче, на его фоне Сара всё такая же маленькая. В последний день их встречи она не думала, что вновь увидит его. А он не был готов к тому, что появление этой неугомонной девчонки вновь разожжет в нём что-то забытое.       — Сара... — он улыбается, но улыбка его полна печали и какой-то скорби. — Я скучал по тебе.       На мгновение О’Нил опешила, не зная, то ли ей уйти, то ли ответить что-то. Аарон, воспользовавшись лёгким замешательством, коснулся пальцем её щеки и отодвинул прядь светлых волос. Его касание было подобно чирканьем спички по фитилю взрывчатки, Сара забывает как дышать, а тем временем искра добирается до конца.       И она не сдерживается.       Аарон словно ждал этого порыва. Когда её разгоряченные губы накрывают его, он осознаёт, что оно того стоило: ждать эту чертовку здесь. Тела отзываются на прикосновения волной мурашек и возбуждения. Когда губы девушки перемещаются на шею, а ловкий язычок обводит контуры татуировки, Аарон не сдерживает рыка и подхватывает Сару на руки, та вовсе не против, она позволяет мужчине по хозяйски усадить её на комод, и ваза с грохотом падает на пол, разлетаясь на миллионы осколков. Лёгкое движение, и полотенце летит туда же.       Кажется, где-то внизу Вишня, сидящий в одиночестве, гордо взмахнул стаканом и саркастически ухмыльнулся.       — Аарон... — шепчет Сара ему в ухо, пока его руки изучают её тело. Он проводит холодными пальцами по её талии, пока грубо целует в шею, шепчет ей грязные словечки, от которых возбуждение накрывает очередной волной. О’Нил изнывает. Она начинает вилять бёдрами под Аароном и хнычет под ним, пока тот заигрывает. Знает все её слабые места и нещадно их использует. Целует грудь и оставляет дорожку поцелуев вниз по животу, заставляя ту выгнуться. — Я ждал тебя всё это время, — хрипит мужчина, хитро улыбаясь, — Теперь твоя очередь.       Их руки переплетаются где-то у изголовья кровати, каждый раз, когда Сара пытается перехватить инициативу, Аарон грубо обрывает все попытки и остаётся сверху. Он мучает её глубокими поцелуями, а она трётся о его член и обрывками просит его сделать это.       — Сара... — он пробует её имя на вкус и, прежде чем влажно поцеловать, добавляет, — Ты всегда была моей.       Он входит резко и с громким стоном, два тела встречаются подобно взрыву, губы отрываются лишь на долю секунды, чтоб набрать немного воздуха. Сара запрокидывает голову, из приоткрытых губ слетает стон, полный блаженства. Она обвивает бёдра Аарона ногами и начинает двигаться в такт размашистым движениям мужчины, запускает руку в его волосы и сжимает их в кулак. Кажется, Хилла это заводит ещё больше. Он ускоряется, он оставляет засосы на её теле, будто помечая ту, которую ждал всё это время. Которую стоило ждать.       — Ах... — изголовье кровати ударяется об стену от ритмичных движении двух разгоряченных тел, но им плевать на соседей. Сейчас для Сары не существует ни этого чёртового цирка, ни Адель, ничего за пределами этой комнаты, которая стала для них обоих куполом от всего остального мира. Сара О’Нил отдала бы всё, чтоб остаться здесь.       Она распадается на мириады под телом Аарона, когда тот припадает к её губам, тяжело дыша. Его чёрные волосы липнут ко лбу, Сара убирает их и перемещает ладонь на его плечо, не сводя взгляда с его карих глаз.       — Я тоже скучала по тебе, — шепчет ему в губы с девичьей нежностью, а Аарон не скрывает ухмылки: как же профессионально она может превращаться из жадной до его тела бестии в маленькую милую Сару. Но, тем не менее, она вся, такая разная, и такая чудесная, принадлежит ему. Наконец-то.