кофейня.

      Весь рабочий день проходит уныло, но не для Ку. Утром его настроение взлетело до небес и сегодня он даже извиняется за опоздание. Недовольных людей много, а ещё больше несчастных, поэтому и работы у Чжунэ много, но чужой негатив не тяготит его плечи. Он уже давно выработал невидимый щит, не позволяющий его пробить никому. Сколько бы дерьма ему не наговорили, как бы укоризненно ни смотрели, у Ку одна задача – решить проблему, и он с ней всегда справляется. Коллеги интересуются, почему он сегодня чересчур счастливый, а девушки, с явной надеждой на отрицательный ответ, интересуются, не нашёл ли он кого себе часом. И на этот вопрос ответить не может даже сам Чжунэ.       Ведь он нашёл.       Нашёл место, в котором так тепло, что даже если открыть двери настежь, не замёрзнешь, и нашёл тот самый источник тепла, вспоминая о котором брюнет может только ласково улыбнуться. Он очарован, прямо с этого самого утра, с одиннадцати часов, он очарован. И в какой-то момент хочется поделиться печеньем, но чувство собственности берет верх. Вдруг, печенье кому-то понравится, или его настроению позавидуют так, что сами захотят нагрянуть в эту кофейню и заберут у Чжунэ его новое секретное место? Поэтому парень просто молчит, и ждёт, когда наступит вечер. Порой, ему кажется, что время над ним издевается: то мчится галопом, то останавливается, и как только на часах стучит 20:00, его будто ветром несет к выходу.       Только вот там его и задерживают вопросом далеко ли он собрался и какого черта администратор салона не может запомнить дату ревизии товара. В какой-то момент, Чжунэ кажется, что весь чертов мир становится к нему жопой и смачно пердит в лицо, иначе это никак не назвать. Номера Чжинхвана он не взял, и одному богу известно, что будет завтра? Когда его смена? Может, он вообще уедет…       Ревизия обычно не занимает много времени, но заканчивается только через полтора часа. Брюнет в спешке смотрит на свои часы, и, понимая, что никогда еще не хотел, чтобы время останавливалось, буквально телепортируется к утренней кофейне, даже не удосужившись попрощаться с подчинёнными и начальством. Он почти успевает к закрытию, а то есть, не успевает вовсе. Заходит в знакомое помещение, только на этот раз в нем не кипит жизнь: музыка звучит тихо, никого за стойкой нет, за столиками тоже, так выглядит обслуживание, когда работники собираются домой, а Ку остаётся в ожидании их появления и надежде, что среди них будет сам Ким. -//-//-//-       После ухода нового знакомого, собирая посуду, Киму приходится еще и отстранять от себя нагловатого, но смешного Чану, что навалил с новыми вопросами. Хван терпелив, но отвечает кратко и ясно, явно не настроенный на длительные разговоры. Говорить совсем не хочется, потому что в голове отдается эхом низкий тембр, чуть хрипловатый, а терять его среди тысячи других голосов или перекрывать своим не хотелось совсем.       Уже ближе к двум часам, Ким чувствует себя так, будто он пахал без остановки несколько дней. Веки закрываются сами, но тело дергается, напоминая о том, что рабочий день не кончился и что кофе в восемь еще не отведали. Как ни кстати, день превращается в полнейшую пиздень, когда перед дверью слышится отборный мат, а после в кафе залетает тот самый школьник-бугай, видимо, решивший закончить начатое. Он тяжелыми шагами направлялся к кассе, а, завидев знакомую розовую шевелюру, заскрипел зубами. Чжинхван не в первый раз сталкивается с такими людьми, а потому только приветливо улыбается и спрашивает, какие возникли проблемы и что же беспокоит уважаемого молодого человека. В ответ он получает только крепкую хватку на нежно-розовых прядях, резкий стук, и крики.       Его нос как-то внезапно и болезненно встречается с поверхностью барной стойки. Чжинхван может за себя постоять, но сейчас валить этого бугая на пол, распугивая тем самым добрых дедушек и бабушек совсем не хочется. Начальница что-то пыхтит, она раздувается и краснеет, от чего выглядит смешно. Но бармену не смешно, хотя посмеяться и хочется. Нос жгет болью, а еще, кажется, среди криков он слышал хруст.       К трем часам все, о чем удается думать - это Ку Чжунэ, который к нему придет, вообще-то. А сам Чжинхван говорил, что дождется его, вообще-то. Эти "вообще-то" заставляют упрямо стоять на своем и оставаться на месте. Голова раскалывается нещадно, а боль идет от носа к переносице. Женщина средних лет качает головой, охая, и наклеивает смешной пластырь с уточкой на переносицу, будто он поможет. Нос разбухший и голос у Хвана слегка меняется - немного дрожит, а еще появляется ощущение того, что парень болен насморком.       Он не знает сколько людей пришло после трёх, считать никогда не приходилось. Руки делали все на автомате, стоило только ушам услышать знакомые слова. Мальчишка-напарник то и дело обеспокоенно подходит, очерчивая указательным пальцем границу носа, качает головой и уходит по своим делам. Ким только недовольно сводит брови, потому что саднит, но ничего не говорит.       Тихий. Сегодня он особенно тихий, больше напоминающий кофейную машину, стоящую рядом. Стоило нажать кнопку, как он начинал работать, снова нажать - отключался. И только когда до восьми остается ровно 50 минут, Чжинхван оживляется. Уставшие после работы посетители заходят внутрь, греются ласковой улыбкой, искренне удивляясь посиневшему носу. По обычаю заказывают кофе, а потом уходят к столикам, наслаждаться отдыхом. За окном уже темно, а мягко-оранжевый свет уличных фонарей вселяет странное чувство успокоения и мечтательности. Ким расслабляется, предвкушая встречу.       Только вот когда на часах уже девять, надежда испаряется куда-то, словно улетает вслед за последним посетителем - старым дедушкой. Чжинхван переосиливает растущую обиду, утешая себя тем, что Ку человек занятой, ведь машины куда важнее кофе. Кофе всего лишь отдых, напиток, а автомобиль - то, благодаря чему выживают. Наверное.       - Я, кажется, кофе перепил, - бормочет розововласый, когда начальница качает головой на очередной отказ от ухода, а Чон Чану лишь цокает, заявляя, что "зря надеждами себя кормишь, хён".       Чжинхван засыпает в комнате для персонала прямо за столом для их обеда. вытянув и скрестив руки, он прижимается к ним виском и тихо сопит, убаюканный собственным дыханием. Футболка на завтрашний день явно будет мятой, но подняться и открыть глаза кажется чем-то тяжелым, неосуществимым. Сон захватывает в свой плен и Ким ему не противостоит. -//-//-//-       Пока какие-то несколько минут ожидания тянутся со скоростью нескольких лет, Чжунэ расхаживает по пустому залу, рассматривая интерьер. Ожидание всегда вынуждает себя чем-то занять, а вот так оставаться без дела Ку совсем не хотелось, потому что волнительно, а в животе как-то неприятно тянет чувство отсутствующего у брюнета терпения. Стены кофейни, как бы иронично не звучало, обделаны кофейными тонами, и украшены маленькими эстетичными фотографиями ночной Праги в рамочках. От беспокойства его отвлекает интерес к этим небольшим картинкам. Чжунэ всегда мечтал побывать в Праге, однажды даже собирался ехать, но ему не успели вовремя оформить визу, а со стечением времени все забылось, ведь одни обязанности всегда сменяют другие, не позволяя человеку выбраться из повседневной рутины - так и проходит жизнь.       Чжунэ смотрит одну картину, другую, в какой-то момент его внимание переключается на цветок, тогда-то его сознание и отвлекается на вполне логичную мысль: «какого хрена я смотрю на сраный фикус?». Он простоял так минут двенадцать, стрелки показывают, что на дворе одиннадцатый час ночи, но никто все ещё не ушёл, ведь двери кофейни всё еще открыты.       Ку наглый, и эта наглость позволяет ему зайти за барную стойку, после того как на крик с вопросом о наличии присутствующих здесь игнорируется. Сбоку за выступом в стене парень замечает приоткрытую дверцу и ему снова становится тревожно, не случилось ли чего? Осторожно толкнув дверь дальше, Чжунэ бесцеремонно врывается в чужое пространство, а именно – пространство, занятое мирно спящим Чжинхваном за обеденным столом. Где-то в голове отдаётся звук сорванного джекпота: вот оно самое главное и единственное, что хотелось бы украсть из этой кофейни, бери не хочу, но вместо этого, чужие плечи накрывает нагретое теплом самого Чжунэ пальто, а над ухом Кима звучит тихое.       — Вы все же дождались меня? -//-//-//- Чжинхвану снится Париж. высокая Эйфелевая башня, которая возвышается над головой, блестит, словно обделана золотом. Кима, как фотографа, этот ракурс поражает. В руках у него маленький фотоаппарат, подаренный мамой перед отъездом, а на пальцах, крепко державших дорогую вещь, по несколько колец. Если где-то там, реальности денег было мало и хватало лишь на незначительные безделушки, то во сне он был профессиональным фотографом, который срывал деньги так часто, будто работал без перерывов. Париж никогда не звал к себе, как, например, Прага или Дублин, но он всегда снился, словно напоминал о том, что он существует. Франция не место мечты, но, бесспорно, она очаровывает, снится каждую ночь и захватывает разум.       На плечах ощущается тяжесть и тихий, но хриплый голос мелодично проносит слова над ухом. Чжинхван внезапно пугается от этого, подрывается, чуть не ударяясь головой об подбородок нового знакомого. Он пару секунд сидит, ошалело моргая, но, когда туманная дымка перед глазами рассеивается, а сонный разум проясняется, то слабо улыбается. Пальцы цепляются за ткань теплого пальто, тянут, и Ким прячется в тепле, зарываясь носом в воротник. Здесь запах дорогой очень, парень это хорошо различает, а еще пальто пахнет чем-то особенным, человеческим.       Чжинхвану интересно как пахнет Чжунэ.       - Можно уже перейти на "ты", я думаю, - поджимает губы и трет ладонью лицо, стирая остатки сна. Дневная ситуация забывается, поэтому, едва пальцы касаются поврежденного носа, Хван морщится и слегка хмурится. Как он вообще заснул?       - Тебе латте? - спрашивает, поднимаясь с места, и плотнее кутается в чужую вещь. -//-//-//-       Те несколько мгновений, что потребовались Киму для того, чтобы проснуться и осознать в каком временном промежутке он находится, Ку с неподдельной нежностью рассматривает этот маленький комочек тепла, который принимает его вещь и согревается. У Чжунэ сладкая нега растекается где-то в животе и растворяется в груди. Он все ещё очарован этим, чего греха таить, чертовски красивым парнем, но очарован он не только женственностью и привлекательностью, иначе он бы не торопился с работы так поздно в эту кофейню, совершенно позабыв про дом.       — Прости, я позволил себе войти. Просто, дверь была открыта, я прождал минут пятнадцать, пока кто-то выйдет, но никого не было... — парень хочет сказать что-то ещё, но его взгляд наконец падает на припухший носик, осторожно заклеенный милым пластырем, что ещё с утра был в полном порядке. За столько времени работы с возражениями, Чжунэ практически утратил чувство сожаления или сочувствия к кому либо, будь то неудачный день у его коллеги, будь то потеря ключей от автомобиля у его друга. Сочувствие выражается для приличия спокойным похлопыванием по плечу и подбадривающими фразами, но искреннее волнение за кого-то у брюнета проявляется в виде агрессии. Как оказалось.       Тёплые ладони осторожно обхватывают горящие щеки Чжинхвана, а веки сужаются, пока взгляд изучает травму.       — Что случилось? Кто это сделал? — в глазах неподдельная злость, а мышцы под кожей на лице раздраженно дергаются, создавая легкий оскал, только вот он снова рискует напугать Кима, оттолкнуть его. А потерять этот шлейф тепла, тянущийся за Хваном и заставляющий следовать за собой, терять совсем не хотелось.       Наглые руки отпускают Чжинхвана и брюнет извиняется за грубость, продолжая:       — Твой рабочий день закончился, разве тебе не пора отдыхать? Но раз уж ты спросил, я бы не отказался от чашечки латте и дополнительной салфетки с твоим номером телефона. -//-//-//-       Чужой взгляд цепляется за посиневший нос, и Ким поджимает губы, а потом тихо ойкает, потому что тепло чужих ладоней ощущается слишком внезапно. У Чжунэ в глазах неподдельная злость, и это чувствуется от всего его тела, что теперь кажется вдвое больше, чем до этого. Чжинхван моргает часто-часто, нервно сглатывая, и осторожно поднимает ладони, но Ку свои руки убирает, выпуская лицо из аккуратного захвата. Киму, дабы не выглядеть глупо с приподнятыми ладонями, приходится просто похлопать себя по щекам.       По крайней мере это первое, что пришло в голову.       - Да неважно, уже нет смысла об этом беспокоиться, - ярко улыбается, вселяя чувство спокойствия в тело напротив, словно силой мысли уверяя, что все в порядке.       Ку не парится насчет каких-то элитных подкатов или дорогих слов, хотя обычно от таких богатых людей ожидается похвала высшего уровня. Чжинхвану это не нужно, потому что Чжунэ еще тогда, в обед, расположил его к себе мастерски и искренне.       - Пора, но было бы неудобно уйти, ведь я говорил, что дождусь, - тихо хмыкает и, осторожно придерживая пальто одной рукой, второй мягко цепляется за ткань чужого пиджака и тянет тело за собой в просторный зал. Уже там нехотя стягивает с себя чужую вещь, возвращает владельцу, а сам, в отчаянных попытках пытаясь расправить помятую футболку, направляется к кофейной машине. На изготовление напитка много времени не уходит, а потому чувство дежавю ощущается сразу же, стоит только усесться напротив Ку и придвинуть к тому чашку. Сладостей не осталось, а предлагать затвердевший пончик совсем не хотелось, поэтому Хван полностью переключается на последующее пожелание посетителя. Он тянется в сторону за ручкой и салфеткой и, выпрямляясь, быстро чиркает свой номер, а рядом рисует маленькую корону, словно она являлась фирменным знаком.       - Вот. - тихо, едва слышно, придвигает салфетку ближе к Чжунэ, и, щелкнув ручкой, возвращает ее на место. - Решил на свиданку у моря пригласить? - шутит Чжинхван, тихо хихикнув. Сердце отчего-то прокалывает болью, но Ким ее старательно игнорирует. Копошиться в прошлом не хотелось, ни сейчас, ни потом.       - Угощений нет, поэтому, пожалуйста, насладись вкусом. -//-//-//-       Этого молодого бармена Чжунэ знает меньше суток, но меньше, чем за двадцать четыре часа, его обыграли в собственной же игре и наглым образом забрали все его внимание. Полностью расположили к себе и усыпили бдительность мягким голосом и теплом, которого в жизни младшего совсем мало. Его сердце давно покрыто пока ещё легким, но все же существующим слоем льда. Сердце мёрзнет, а душе холодно. Брюнету хочется в тепло, которого рядом нет, точнее, не было. До этого дня.       Его тянут за собой, обхаживают так же, как и с утра, а ещё возвращают пальто, которое он откладывает на соседний стул. Чжунэ получает кофе, но в первую очередь он притрагивается к салфетке, жадно хватаясь за ее края и расправляя на столе.       — С морем, в середине января, думаю, вряд ли получится, но если так хочется, могу набрать тебе ванну, погуляем вокруг неё. — тихо посмеявшись, Чжунэ достаёт из кармана телефон и забивает новый номер, и не заметь он в глазах Чжинхвана взаимный интерес к себе, обязательно бы проверил тут же подлинность принадлежности этих цифр номеру телефона Кима. Кто знает, бывают разные ситуации, иногда людям бывает сложно отказать прямо.       — А если серьёзно, я бы просто хотел пригласить тебя погулять. Твой кофе, конечно, прекрасен на вкус, но буду честным, ты мне интересен чуточку больше. Но только чуточку! Потому что я, черт возьми, обожаю латте. — Чжунэ показательно отпивает из своей чашки несколько больших глотков, а потом ещё раз осматривает помещение. — У вас здесь красиво. Эти снимки на стенах, кто их делал? Они выглядят любительскими. -//-//-//-       Запах Чжунэ, что витал под носом, отдаваясь от пальто, исчезает. В грудную клетку вновь влетает аромат кофе, уже давно переставший будоражить быструю кровь. Чжинхван привык к нему, это уже являлось неотъемлемой частью его существования. Иногда даже казалось, что кофе слишком много, возможно, пора прекращать, ведь чаи куда безопаснее, но без двух чашек настроение не поднимается и тогда Ким превращается в ходячую машину для убийств. Однако Чжунэ повезло - Ким выхлебал сегодня целых три с половиной, хотя они и не помогли особо, раз разум решил отрубиться.       - Снимки? - переспрашивает, возвращаясь из раздумий в реальность, а после переводит взгляд на фотографии, что висели на стенке, обрамлённые аккуратными рамками. - А, эти.. Те, на которых подпись - профессиональный фотограф. Он жил неподалеку и всегда заглядывал на чашку кофе, а перед отъездом в Париж подарил целую папку с фотографиями. Те, на которых подписи нет - мои. Я учусь на фотографа, поэтому некоторые более-менее удавшиеся труды находят свое место здесь.       Мягкий взгляд скользит по фотографиям с особой любовью, словно все это - еще одна часть, из которой он состоит. Ким мечтательно улыбается и переводит взгляд обратно на Чжу. Пока последний оглядывает помещение, Чжинхван любуется, у п и в а е т с я чужой красотой. Очерчивает ровный профиль, цепляясь за острую линию челюсти и с силой отводит взгляд - пялиться так долго не соответствует этикету.       - Если тебе удастся вырвать меня из забитого от и до графика, то я не буду против прогуляться с тобой. Ты - очень приятный человек, - тихо говорит, переплетая свои пальцы меж собой, и чуть наклоняет голову на бок. -//-/-//-       Несмотря на свою естественную усталость после тяжёлого рабочего дня, Чжунэ выглядит бодро, вполне закалённым, а может это кофе делает своё дело, но одно ощущение внимания и чужих глаз на себе пробуждает внутри брюнета легкий азарт и самоуверенность, в пределах, конечно. Чжинхван кажется ему интересным, будто, за этими робкими ужимками прячется что-то совсем другое. Кто-то другой. Раскрепощённый и с кучей тайн, которые так и тянет разгадать, а загадки Ку всегда любил. Брюнет мягко улыбается, ещё раз пробегаясь взглядом по фотографиям.       — Я, конечно, не эксперт, но твои от профессиональных совсем не отличить. Ты.. — Чжунэ переводит прямой и нагло изучающий взгляд прямо в чужие глаза, совсем не собираясь его отводить, и чуть щурится, опираясь локтями о барную стойку, торсом наклоняясь вперёд. — Наверняка самый отчаянно старательный ученик, который забыл, что такое здоровый сон, полезная еда и личная жизнь, так что, я не прощу себе, если не свожу тебя куда-нибудь развеяться и не прослежу лично за тем, чтобы ты уснул сладко и проснулся после здоровых восьми часов. — Ку дергает бровями и подключает свою любимую нагло-хитрую ухмылку на пол лица, а после ее же и прячет в чашке, допивая свой кофе. Жирные намеки это слишком смело, но всегда можно сказать, что это лишь шутка, а его обаяние поможет не упустить возможность наконец завязать адекватные отношения.       — Что скажешь? -//-//-//-       Парень напротив весёлый и полон энергии, и Чжинхвану совсем не хочется высасывать из него все жизненные силы, потому что нехватка времени на отдых - это только лишь его проблема, которая не должна затрагивать других людей. Конечно, он принимал заботу и волнение, но никогда не позволял переходить за рамки. Люди устают, Киму это подавно известно, но Чжунэ он готов довериться, несмотря на то что их знакомству только стукнул двенадцатый час.       - Н-наверное.. - шепчет, а затем мелко вздрагивает, натыкаясь на нагловатый, но полный интереса взгляд. Ким теряется в темноте глаз, но предпочитает утонуть там, нежели выплыть и выжить. Из двух вариантов он всегда выбирал тот, в котором даже не пахнет спасением.       Чжунэ красивый, Чжинхван этого не отрицает. Да и тот наверняка все понял, ведь по блестящим, сверкающим глазам можно прочитать. Слепое восхищение. Ким не считал себя хорошим человеком, отчасти, потому что зачастую судил людей по внешности - по обложке, по одежде, по лицу, и только потом обращал внимание на все эти внутренние миры и чистоту мыслей. Наверное, поэтому он часто ошибался, выбирая в свой круг не самых красивых душой людей.       Странно, что сейчас он боится. Боится того, что Ку станет тем же, той же личной ошибкой.       После слов брюнета, Ким ещё пару минут думает. Атмосфера тяжелеет, потому что мысли такие. Большие, весом так в тонну, и напрягающие.       - Смотря куда сводишь, - подозрительно прищурившись, негромко говорит, - мне нужно починить мотор мотоцикла, который уже вторую неделю пылится на заднем дворе, а ещё сделать доклад на завтра, а ещё отработать две смены, потому что один из работников заболел.. - тараторит почти на одном дыхании и только после окончания тяжело вздыхает. Действительно, забот так много, о каком отдыхе может идти речь?        - Хорошо, я согласен, но убери эту ухмылку. Она слишком тебе идёт, - хмыкает, качая головой и прикрывая глаза. -//-//-//-       Из слов маленького парнишки, Чжунэ потихоньку узнает о нем больше, и ему интересно, подозревает ли сам Чжинхван, что постепенно открывается и даёт больше знать о себе, но всё же хранит какую-то интригу, как это любят делать девушки. Ким не девчонка, он не такой хитрый и изворотливый, не пытается манипулировать интересом Чжунэ сразу же, считая себя умнее, он не похож на всех этих девчонок, которые когда либо привлекали внимание брюнета, а Чжунэ всегда видит подвох и глупые попытки манипулировать им. Такое его не устраивало и все связи обрывались на корню. Не редко Ку позволял себе излишнюю прямолинейность, раскрывая чужие карты перед ними же, и указывая на глупость, так раздражающе бросавшуюся в глаза.       Сейчас все иначе. Уходить не хочется совсем, а на Чжинхвана смотреть одно удовольствие. В какой-то момент Чжунэ кажется, что его собеседник хорошеет с каждой секундой и его привлекательность побеждает самоконтроль Ку, потому что глаз он не отрывает, а смотрит слишком пронзительно, не скрывая тёплой и слегка глуповатой улыбки.       — Что же ты сразу не сказал? Я работаю в автосервисе, так что могу помочь с твоим велосипедом на заднем дворе. Что там сломалось? Розовая корзиночка для печенья отвалилась? — Ку вопреки чужой просьбе ухмыляется снова, но потом смеётся тихо, пальцами задевая чужое запястье и невзначай поглаживая его, дабы Ким не злился на шутку, указывающую на его женственность. — Не злись, я просто шучу. Но помочь готов. Взгляд привлекает тиканье часов, а на циферблате стрелки указывают на слишком позднее время. Ку все ещё не хочет уходить, предпочитая нагло забыться во внезапно окутавшей его атмосфере, сотканной из тепла и тонких нитей кофейного запаха. Но этикет вынуждает поинтересоваться.       — Уже поздно. Мне тебя проводить или... Мы все же перестанем пить кофе и у тебя найдётся что-то покрепче? -//-//-//-       Ку смотрит, не отрываясь, и Чжинхван ощущает себя, мягко говоря, максимально странно. Его никогда не разглядывали так, словно он молодой ди Каприо какой-то. Такое внимание Киму льстит, но он ничего не говорит, что-то заставляет молчать. Возможно та тонкая нить разговора, которую перерезать не хочется совсем.       После слов Ку, Ким чуть хмурится - брови сводятся к переносице, а губы превращаются в тонкую линию. Чжунэ задевает не то, что нужно, тянет не там, где надо, но ким все равно молчит.       "Удивительно" охает черт в голове, со вселенским ахуем наблюдая за приходящим. "Чжинан-щи, с каких пор ты такой пай-мальчик?".       Ким, конечно, понимал, что разговоры с внутренним собой это максимально ненормально, но других собеседников, что понимали бы его, не было. Он и сам не рвался заводить новые знакомства, ладить, дружить с кем-то. Ему по душе одинокая квартира, в которой господствует только его огонь. Жалко, что в свое время никто не сказал, что огонь имеет свойство угасать.       Ку гладит запястье, осторожно и ласково, просит не злиться. Чжинхван и не думал обижаться на такое. Это ведь глупо, а он, вроде, умненький парнишка.       - Не заводится, - кратко выдыхает и переводит взгляд на часы, стрелки которых уж очень быстрые и проворные. На улице уже не слышно шума, кофейня должна была погрузиться во мрак еще два часа назад, а сам Ким коротать время, сидя за ноутбуком и пытаясь сделать доклад. Понимая, что время уже потеряно, юноша вздыхает и отстранившись, наклоняется. Открывает маленькую дверцу, выуживая бутылку виски, которая с не тихим стуком опускается на столешницу. \      - Всегда найдется. Я же человек без личной жизни, - усмехается Ким, опуская рядом два чистых бокала. Вся эта "аптечка на судный день" являлась довольно-таки часто применяемой, и, хотя Чжинхван предпочитал вино, виски гораздо быстрее вводил его в кураж, выбивая из ритмичной коллеи.       - Я могу остаться тут, мне не в первой. Гораздо важнее, не ждут ли дома тебя? - спрашивает, разливая напиток.