малышка, ты сама виновата.

«эй, красотка! – чужие голоса окружают яняна, но он совсем не может понять откуда они исходят. темно. – малышка, подожди! мы всего лишь хотим немного поиграть с тобой» янян снова просыпается от кошмара, картинно, как он считает, зажимая рот руками, чтобы не разбудить спящего рядом сяоцзюня. сон благополучно сходит на «нет» (а так хотелось бы на «да»), и юноше в который раз приходится бороться с огромным желанием прижаться к сяоцзюню, запустить руку в его чёрные как смоль волосы и увидеть медленно открывающиеся такие же чёрные глаза…а потом рассказать. рассказать всё: свои страхи, не отпускающее прошлое и преследующие воспоминания, – что тревожит его. нельзя. янян пообещал себе, что он больше не будет слабым. всё началось очень давно, во времена, когда янян ещё жил с родителями. его мать просто начала обращаться к нему в женском роде, ничём не подкрепляя это своё начинание. «янян, сладкая», «малышка, ты не могла бы?», «ты позавтракала?», «как спала?» – обидные слова, которые сами по себе не несли никакого злого умысла, заставили яняна сомневаться в себе. да, он не был синонимом к «мужественности», а хрупкое телосложение уменьшало и без того крохотную уверенность в собственном «я». его постоянно попрекали, вздумай он сделать что-то «женское», будь то проколоть уши или покрасить волосы, но упорно продолжали говорить: «ты не должна так делать» янян достаёт любимую кружку сяоцзюня с верхней полки и старается не шуметь, зная, что с чайником так не прокатит, и он, несмотря на уговоры яняна, пронзительно запищит при включении. ужасно, думает янян. – снова плохой сон? – сяоцзюнь усаживается за стол, а янян достаёт свою кружку. – почему не разбудил? – он всё о том же. – янян знает, сяоцзюнь не отпустит его просто так, поэтому достаёт ещё кокосовое (любимое) печенье и выкладывает две штуки на блюдце. есть на ночь всё-таки табу. – я справлюсь. – не ври, – сяоцзюнь забирает оба печенья с блюдца, пытаясь быть серьёзным с набитым ртом, – хотя бы самому себе. – ладно. мысли воском по коже липнут к яняну – без боли не избавиться. он не боится быть настоящим перед сяоцзюнем, только жалеет, что сяо единственный такой человек. ему хочется казаться сильным, хочется без слёз и сорвавшегося голоса, только так не будет. – расскажи мне, и я скажу тебе кое-что. – от кокосового печенья остались только крошки, собравшиеся в уголках губ сяоцзюня. янян смахивает их большим пальцем. сидеть рядом с сяоцзюнем безопасно, уютно и так правильно. янян не боится. от того, что он прогоняет эту мысль в своей голове во второй раз, она не становится правдой. руки у сяоцзюня крепкие и подкаченные, однако, привлекают в них больше всего ладони – большие и надёжные. янян сплетает их со своими. хорошо. – м, знаешь, – и янян готов открыть свою душу, стирая последнюю границу между ними, – мне часто говорили, что я слишком женственный и мягкий, совсем не похож на мужчину. я не воспринимал эти слова всерьёз, потому что мягкими могут быть не только женщины, да и что в этом такого, быть женственным? но потом… янян отбывал наказание, поэтому вышел из школы на два часа позже обычного. достаточно, чтобы стемнело, и привычный маршрут до дома стал немного пугающим. янян вставлял наушники в уши, зарекаясь больше не прогуливать физкультуру. он вытерпит эти скользкие шутки своих одноклассников и выкрики: «учитель фань, яняну не обязательно играть с нами в баскетбол, пусть идёт к девчонкам», лишь бы только не идти ещё раз по этим тёмным улицам совсем одному. он хотел убежать, но чересчур длинная толстовка, немного длинная чёлка, лезущая в глаза, и тяжёлый рюкзак мешали яняну набрать хотя бы какую-то скорость. они думали, что он девушка, кричали ему вслед липкие слова с явными намёками на секс. страшно. было очень страшно. один из них схватил яняна за руку и уже было хотел поцеловать, но, проводя рукой от подбородка вниз по шее, почувствовал то, что совсем не должен был – кадык. тогда милость сменилась на гнев. на десятом ударе янян перестал считать. на следующем потерял сознание. – стой-стой! – сяоцзюнь трясёт яняна за плечи. – ты сейчас задохнёшься. – пытаясь привести в себя сотрясающееся от рыданий тело, громче, чем нужно, говорил сяоцзюнь. – это прошло. этого сейчас нет. ты со мной в безопасности. со мной. – только с тобой. – глубокий вдох на двоих. – знаешь, что тогда сказала моя мать? ты сама напросилась, малышка, не надо было вести себя так вызывающе. – послушай, жертва насилия, любого насилия, никогда, слышишь? никогда не виновата в нём, это не ты выглядел так будто напрашиваешься, это они выглядели как уроды. ты ни в чём не виноват. – сяоцзюнь чувствует, как янян успокаивается, но не чувствует, что он отпускает эту боль. – знаешь, я полюбил тебя с первого взгляда. в тот самый момент, когда увидел, что ты пришёл на прослушивание в танцевальный кружок, хоть так боялся и плакал, прежде чем войти. – фу, я был сопливым школьником. – а сейчас ты сопливый студент, – сяоцзюнь получает мягкий удар в живот, а отдаёт поцелуй в макушку. – может это и банально, но ты тот, кто ты есть…и тебе нечего стесняться, каждый имеет право отстаивать себя и свою жизнь, противиться, если ему не нравится, даже если не нравятся ему собственные родители. – я люблю тебя, – уже улыбаясь, произносит янян, – я точно не «она»? – у тебя член больше моего, – сяоцзюнь вырывается из чужих объятий, сбегая. – уродец, иди сюда, я тебя покусаю! янян бежит за ним, за своим личным и только его счастьем, которое знает, когда надо быть серьёзным, а когда… – сяоцзюнь, ещё раз... – янян уже несётся в обратную сторону, когда получает струю холодной воды из распылителя в лицо, – я передумал, ты лучший! я люблю тебя! только хватит!