Часть 1
6 января 2020 г. в 00:38
- Если бы я знала, - Шинобу клонит голову к плечу. - То и ответила б.
Никогда не отвечает на этот вопрос и всегда улыбается - Канао замирает на собственном месте, глядя в окно, и рассматривает пышные сугробы по ту сторону.
Мастер всегда оставалась закрытой коробочкой, и Тсуюри, так-то, ей уподоблялась, словно кубышка - закрытому лотосу. Попробуй раскрыть, зацепи лепестки, как они тут же будут липнуть обратно, если не сломаются у самого основания.
Ответьте, ответьте, Мастер, почему.
Канао не знает. Ваша ученица не знает совсем, не понимает, смотрит на Вас и возводит до степени культа вашей личности. Вам не видно?
Видно.
Отражение не увидеть в зеркале невозможно.
Шинобу падает на колени пред личной вендеттой, руки ломает в молениях высшим силам и желании создать настоящий яд, а Канао сбивает в кровь колени на каждой тренировке, потому что для собственного бога надо трудиться, для собственной веры надо стирать ладони и кивать, что все в порядке, все отлично, ведь как иначе?
Кочо вяжет на затылке, там, под бабочкой, фантомный бант из лент масок, клеит на их на лицо слой за слоем, чтобы в глазах окружающих отражался идеал, чтобы видеть в чужих радужках не себя, а Канае.
...поэтому Тсуюри упорно заклеивает собственные лицевые мышцы, подвязывает, приколачивает на тонкие иголки, чтобы всегда оставаться неизменной, и очередной раз с непониманием разглядывает некстати оказавшегося рядом Камадо на какой-нибудь тренировке. Как он улыбается? Как он изучил все эти оттенки эмоций, чувств? Загадка.
Столп тянет руку любезно, помогает каждому по мере возможностей. Может, с едкостью привычной, прямотой, но тсугуко поступает почти так же, старательно подтягивая отстающих, иногда давая собственные комментарии.
Разве что в одном месте отражение раскололось и отделилось, отслоилось прочь.
Когда Шинобу становится солнцем и свет ее дарит тепло, Канао - сплошная луна, и кожа у нее бледная, и неуверенность боком выходит, и страх оплошать так велик, что коленки трясутся.
И сердце.
И руки.
И все собственное существование.
Тсуюри смыкает руки на зеркале, отталкивает его, подумав, потому что в этом сне оттуда смотрит Мастер, и на лице напротив ее, тсугуко, выражение потерянности и паники.
И просыпается. Хватается за одеяло, вырывая себя из плотной липкости сна, хватает ртом воздух, словно все еще ощущая на собственной коже скованность стекла, и выпрямляется, садясь.
- Что-то случилось? - Голос рядом отдает звонкостью. Тсуюри оборачивается, непонимающе хлопая ресницами, а Шинобу тихо смеётся, аккуратно поправляя взъерошенную чёлку. - Ты уснула, пока я отвечала на твой вопрос. Ты так утомилась, или мне стоит разбавлять речь?
Вдох. Все в порядке. Смотрит на притащенное Старшей одеяло и тушуется, пряча улыбку.
- Нет, слишком задумалась.