Стихи со свалки времён

Рыдала она, запершись в квартире — «Мэри-Энн, поиграй ты скорей нам на лире!» Раздавались восторжены вздохи повсюду: «Милая, пусть свершится же чудо!» Она плакала, с силой сжимая в руке Струны, спрятаны были что ей в рукаве. «Мэри, золотце, нам ты сыграй поскорей — Посмотри! Дом ведь полон доверху гостей!» Она пряталась, уши заткнула подушкой. «Ну же, сладкая, нашим гостям уже скучно! Ты ведь любишь играть, так чего же такого? Не забудем добро мы, даём тебе слово!» Мэри-Энн, Мэри-Энн, ты не бойся, родная, Разве кто-то играть насильно заставит? Что же, милая, может так было и есть, Но гляди-ка — наград твоих просто не счесть! Вот за Моцарта, что ты сыграла весною, За сонату Бетховена — стала звездою, Вот есть кубок, что внешне чуть схожий с юлой, Вот за песню, сочинённую тоже тобой! Так по что не играешь, родная, для нас? Ведь здесь смотрят лишь сотни, не тысячи глаз. Так по что ты рвёшь новые, свежие струны, Словно те совершенно и не волнуют? Мэри-Энн, почему не играешь для нас? Почему твои слёзы не сходят вдруг с глаз? Но ответила тихо, вздыхая, она: «Я устала, прошу, пощадите меня. Я устала от струн скрипок, лир и дутаров, Я устала от кнопок органов, баянов, Я устала от боли на бледных пальцах, От инструментов на тонких губах». Тише, милая, лучше ты глубже вдохни, Погляди-ка, родная, на успехи свои, Не грусти, отдохни и вернись скорей в строй — Зрелищ ждёт лишь большой человеческий рой. Твоя флейта запустит начало начал: Та симфония, автор чей чуть подкачал — Ни названия, ни цифры, лишь короткий куплет: «Там, начнётся где зрелище, музыки нет».