А внутри пустота

То, что люди называют «любовью» – это просто химическая реакция, вынуждающая животных размножаться. Поначалу это сильное чувство, но потом оно медленно слабеет, оставляя тебя в неудавшемся браке без копейки в кармане. * Дмитрий не верит в любовь. Это бред, ерунда, хрень, которая приводит к самым омерзительным и ужасным последствиям. Когда, даже балансируя на грани жизни и смерти, ты подсознательно пытаешься оправдать убийцу. Потому что ты когда-то ее любил. «Любовь» вытворяет с человеком самые унизительные и постыдные вещи. От безобидных взглядов на предмет своего воздыхания, до самых абсурдных и сумасшедших. Ну, разве не бред? В состоянии эйфории мозг отключается, а тело теперь находится во власти эмоции, которые всегда мешали Грановскому. Эмоции - это самая бесполезна вещь на свете. Они всегда все усложняют, создают препятствия, казалось бы, на ровной дороге и мешают нормально жить. Из-за эмоции ты постоянно теряешь контроль над своим телом. А Дмитрий ненавидит, когда что-то выходит из-под его контроля. Грановский любит контроль, любит обыденность и спокойствие. А ещё он любит ненавидеть Корделию. А разве можно иначе? Наверное. Но не в этой реальности и не прямо сейчас. Сейчас ее можно только ненавидеть. Забавно, что Дмитрий злится на груду костей, которые сейчас гниют где-то в самом дальнем уголке Зерцалии. Забавно, что Дмитрий злится на себя за то, что постоянно вспоминает ее. А самое забавное то, что Дмитрию это нравится. Ему нравиться находиться в этом циклическом алгоритме, повторяя все действия вновь и вновь. Вот только заданное условие никогда не будет выполнено Кофе горячий, а сердце Грановского давно остыло к этой брюнетке. Наверное. Мозг и рациональность тушит любое пламя и уничтожает электрические разряды, которые так и норовят снова запустить сердце Дмитрия. А Грановский просто ухмыляется, накладывая еще один шов на израненное сердце. Если любовь - это химическая реакция, то сердце - это механизм, которому нужна эта реакция. Без любви, сердце замирает, покрывается ржавчиной и ломается. Дмитрий лишь улыбается. Сердце – это орган, циркулирующий по телу кровь, а не какой-то там механизм. Уроки биологии для Грановского не прошли даром. А эта ваша любовь нужна глупым, которые верят, что без нее мир загнется, но единственное, что может от любви загнуться это сам человек. Дмитрий вздыхает, а густые брови сводятся к переносице. - Ты слишком много хмуришься, - чей-то палец по-хозяйски разглаживает морщинки на переносице, - хватит быть таким серьезным, ты же не на какой-нибудь важной лекции. В ответ было слышно лишь недовольное бурчание. - Злюка, - алые губы коснулись кончика носа Дмитрия. Нос предательски зачесался, Грановский это проигнорировал. - Я принесла чай с вареньем, - в комнату проскочила изящная фигурка, - отвлекись уже от своей работы. - Да-да,- Дмитрий отложил в сторону бумаги и осторожно взял из рук брюнетки кружку чая, - горячий! - Аккуратнее! – рассмеялась Корделия, кладя на стол тарелочку с вареньем, - ты слишком много работаешь. - Сейчас очень трудное время, Демоническая пятерка, Зеркаль… - Вот только не надо нагнетать атмосферу, - перебила Грановского брюнетка, - хотя бы на секунду расслабься, а то иногда мне кажется, что ты меня в измене подозреваешь. Вот настолько ты постоянно напряжен. - Прости, - вздыхает Дмитрия, касаясь руки Корделии. - О ужас! – восклицает брюнетка, отдергивая руки, - твои руки такие холодные. Совсем себя не бережешь. Грановский и рта раскрыть не успел, как его длинные пальцы были переплетены с изящными, а самое главное теплыми пальцами Корделии. Тепло маленькими шажками расходилось по всему телу. Дмитрий поднес переплетенные руки Корделии к своим губам, даря им поцелуй. - А твои очень теплые. Не отпускай меня. Руки словно онемели от холода. Дмитрий быстро прячет их в карманах брюк. Грановский просто хотел заполнить документы, но брюнетка, что яростно требовала от мужчины поцелуев, сильно этому мешала. - Кора, прости, но давай не сейчас, - Корделия же знает, что ее поцелуи в щеку самое приятно, что только существует для Дмитрия на свете. - Потом уже будет поздно, - брюнетка никогда Дмитрия не слушала и всегда делала все по-своему. Грановского это бесило, - твои документики могут и подождать, а я ждать не буду. А еще Грановского бесило, когда кто-то от него что-то требовал, но Дмитрий все же соединяет их губы воедино, зарываясь в волосы Корделии. - Дим, - Коредлия тут же отстраняется. - Издеваешься? – Грановский чувствовал себя огромным вулканом, который вот-вот начнет извергаться. Женщина осторожно касается своими пальцами искусанных губ Грановского, проводя ими по свежим и давно уже покрывшимся коркой ранкам. - Хватит постоянно облизывать и кусать губы, а то уйду от тебя. Но Корделия все равно их снова целует. А Дмитрий все равно их кусает. До привычного и отрезвляющего, как нельзя лучше, металлического привкуса у себя во рту. Утренний ветер застревает в волосах Грановского, внутри которого удушающая пустота. Но Дмитрий рад даже этому. Уж лучше ничего, чем она