Последний день жизни

«Это абсурд, вранье: Череп, скелет, коса. “Смерть придет, у нее Будут твои глаза“». Иосиф Бродский.

Марк вздохнул. – Ну что, я скоро умру, ха-ха. Можно я поговорю с тобой в последние часы моей жизни? – улыбаясь, спросил он. – Ну конечно можно! Ты все равно не сможешь сбежать от меня. Марк чуть наклонил голову вбок и продолжил: – Вот пырнули меня ножом, а мне как будто и не больно было. Я сразу подумал: «Что я маме скажу?» Представляешь? Вот умора. Но на самом деле, если бы она увидела меня сейчас, то упала бы в обморок, сто процентов. Так жалко ее, растила меня, растила, а я вон, помер в расцвете лет, – вдалеке, справа от него кто-то тихо кашлянул, но Марк будто не заметил этого, – Получается она зря большую часть жизни на меня потратила, так ведь выходит? – Марк подогнул левую ногу и подтянулся. Он сидел на небольшом круглом красном коврике, облокотившись спиной на коричневый шкаф и смотрел прямо. Правой рукой он держался за бок. От любого малейшего движения он тихо постанывал и напрягал лицо. Глаза его были всегда полузакрыты, дышал он ртом, иногда облизывая подсыхающие губы. – Так вот, о чем это я? Ах да, мама, мама... Я так люблю ее, и мне чертовски стыдно за то, что я умру. Знаешь, это такой стыд, когда напакостил, а тебя спалили. И вот мама сидит в соседней комнате и не разговаривает с тобой, а тебе просто очень неловко подойти и по-человечески, как настоящий мужчина, взять и сказать: «Мама, прости меня дурака! Ты самая лучшая на свете, я не хочу, чтобы ты грустила из-за меня!» Если будет такой шанс после смерти, пройти жизнь заново, я бы никогда не тянул с извинениями. Хотя нет, погоди, я бы тогда вообще никогда не пакостил! Был бы самым лучшим ребенком, – Марк провел левой рукой по волосам и отвел взгляд в сторону, – Вот бы был такой шанс… Ну ты только представь, как в компьютерной игре. Ну нет там ни рая, ни ада, а просто ты закрываешь глаза в последние секунды своей жизни, а перед тобой появляется табличка: «Вы проиграли. Желаете начать сначала?» Ну и конечно ты нажимаешь «начать сначала», я еще ни разу не встречал дураков, которые бы нажали кнопку «нет». Может ты встречал? Марк издал тихий стон и чуть сгорбился. Где-то позади него что-то зашуршало. Звук был похож на ткань, которую возят по полу. Но Марк был слишком погружен в диалог, чтобы обращать на это внимание. – Ах, блин, а вот сейчас больно. Прямо-таки бомба замедленного действия. Но я надеюсь, что эти боли не усилятся, не хочу умирать в мучениях. Я вот раньше думал, что если и умирать, то мгновенно. Так, чтобы ты даже не понял ничего. «Чик», – Он щелкнул пальцами, – и все, конец. Я думал, что тогда не придется страдать от того, что хочешь жить, а не можешь. Вот когда например человеку руки оторвало, ноги, но он еще живой. И вот он лежит и ничего не может сделать, все что ему остается – только страдать и думать о том, как же здорово было быть живым. Такая смерть, конечно, просто ужасная. Но вот посмотри на меня сейчас, вот такая смерть меня устраивает. Мне все нравится, ха. Лежишь себе, чуть покалывает в боку, как будто побегал сразу после еды, – Марк оторвался от шкафа и подполз к зеркалу, которое все это время стояло перед ним. – И хорошо вот, медленно умирать, разговаривая с приятным собеседником о всяком. Я умру ночью, я чувствую это. Помещение, в котором медленно терял силы молодой человек, было абсолютно темным, пустым. Только откуда-то сверху падал тускловатый желтый свет, освещая Марка. Его светлые волосы были ярким пятном на фоне этой бесконечной темноты. Он сам замечал этот контраст, поэтому иногда жмурил глаза и убирал волосы назад. – Вот тебе не противно смотреть сейчас на меня? Немного противно, да, понимаю. Я тут сижу и не пытаюсь ничего сделать, никак себя спасти. Хотя мог бы, да уж, мог бы, – что-то упало на пол в темноте и тут же раздался тихий шепот, который вскоре смолк. Но Марк даже не собирался вслушиваться в эти звуки и продолжал говорить, – Ну да ладно, не будем сейчас терять время на это. Я вот что подумал, почему люди убивают друг друга без угрызений совести, но сами при этом хотят жить? Как они могут ценить свою жизнь, абсолютно наплевав на других людей? И вот эти существа еще славятся своим непревзойденным интеллектом, ага. Просто вспомни все эти бессмысленные войны, еще ни одно столетие не обошлось без массового кровопролития. А ведь каждый раз люди страдают, плачут, многие теряют своих близких, но раз за разом человечество будто забивает на опыт прошлых лет и стремглав бросается в мясорубку. Мы недалеко по разуму ушли от пингвинов. Я вот недавно смотрел передачу про них. Они, значит, забираются на самую высокую гору, – Марк издал смешок и продолжил, – и идут прыгать со скалы. Просто вот так. Половина разбивается о камни, половину сжирают тюлени, представляешь? И вот с нами точно также. Мы идем на войну: пик человеческой тупости, и отважно, неизвестно почему и зачем, бросаемся на ножи, пули, бомбы. Он оторвал ладонь от своего тела, взглянул на бок, поджал губы и опять поднял голову. – Не смотри на меня так. Я не из таких людей. Это не я бросился на нож, а с ножом бросились на меня, – Кто-то справа громко произнес «Ты чего делаешь?», – но Марк не обратил на это никакого внимания, вглядываясь в свое отражение и продолжал. – А вот кстати, что бы ты делал, если завтра будет конец света? Я то уже ничего не успеваю сделать. Ну а ты? Мне кажется можно было бы потратить все деньги и улететь на какой-нибудь остров. Взять лучших друзей и семью, и там сидеть около костра, играть в мафию, купаться в вечернем прохладном море… – Марк, остановись, ты что-то не то говоришь! – мужской голос стал еще громче и явно ближе. – …Помню такие вечера летом на даче. Они были самыми лучшими, вспоминаю о них и сразу в душе такие бабочки появляются. Как при влюбленности. Так все сжимается как будто внутри, ах, – Марк весь сжался и чуть сильней прижал рукой бок, – ну вот, сразу как вспомнил, так бабочки и влетели. Было бы здорово кстати, если бы эти бабочки были настоящими. Вот чувствуешь ты какое-то райское наслаждение, и тут прилетает стайка бабочек, голубых к примеру… – Такого нет в сценарии! – мужчина, который все это кричал, походу начал стучать ладонью по полу, на котором сидел Марк. – …Голубой-это изящно, – тут Марк чуть оттянул пальцем левой рукой нижнее веко, с ухмылкой показывая отражению в зеркале свои лазурные глаза. – И вот ты открываешь рот и ждешь, пока они влетят. Они, значит, влетают и начинают щекотать тебя изнутри. По-моему, это было бы очень классно. Господи, сейчас у меня походу вместо бабочек скорпионы. Бок все же болит, фух. Послышались громкие шаги. – Все, включите свет! – голос мужчины переместился чуть вправо. Когда свет зажегся, Марк зажмурил глаза. Мужчина средних лет, который стоял внизу сцены, начал подниматься к актеру. Это был высокий темноволосый человек в очках, который выглядел недовольным, в одной руке у него была стопка бумаги. Он подошел к Марку и резко поднял его за руки. Марк ахнул, но все еще продолжал смотреть в зеркало. Тогда мужчина начал трясти его за плечи. – Эй, ты слышишь меня? Ты зачем сменил позу и начал нести какую-то чушь? Забыл сценарий что ли? А если хочешь добавить какие-то действия от себя, то согласовывай это перед репетицией со мной. Я вообще-то тут режиссер. Наконец актер поднял глаза на мужчину и сказал: – Но то, что написано в сценарии, совсем не подходит герою, он бы так не сказал. Поймите, Рой, я лишь продолжил то, что он хотел, – Марк все еще держался рукой за свой бок. – Что? Но на прошлых репетициях все было нормально, и ты читал текст по сценарию, что в этот то раз тебя резко переклинило? Тем более ты не имеешь право менять слова автора. Как тут написано, так и говори. Рой начал тыкать Марку в лицо сценарий. На первой странице было написано большими буквами: «Спектакль “Размышления о жизни перед смертью”». Режиссер, видя, что Марк находится словно в прострации, вздохнул, и отпустил его. – Хотя, пока ты не начал нести чушь, играл ты великолепно, – Рой уже не выглядел разозленным, лицо его смягчилось, и он произнес: – Ладно, знаешь что, иди отдохни, ты как-то устало выглядишь. У тебя синяки под глазами. Мы слишком много репетировали в последнее время, может ты просто переутомился, вот и забыл слова. Импровизация – это, конечно, хорошо, но не в таких количествах. Иди домой в общем, – режиссер похлопал Марка по плечу и слегка улыбнулся ему. – Эй! – крикнул Рой за кулисы. – Уберите реквизит со сцены, – он снова повернулся к Марку. – Ну я пошел, и ты давай, приятель, отоспись хорошенько. Режиссер ушел за кулисы, а Марк остался стоять посередине сцены. Два молодых парня вышли на сцену и начали уносить шкаф и ковер. Когда они подняли зеркало, Марк немного дернулся, неотрывно смотря, как оно исчезает за кулисах. Тогда он двинулся сам и, чуть прихрамывая на правую ногу, сгорбившись, поплелся в раздевалку. Там он застал молоденькую актрису Лизу, которая напевая себе что-то под нос, сидела перед зеркалом и расчесывала свои белокурые длинные волосы. Она, заметив его в зеркале, испугалась и распахнула свои зеленые сияющие глаза. Тогда она быстро причесалась, схватила со стола блеск для губ и двумя быстрыми движениями нанесла его. – О, Марк! Привет, – Лиза вскочила со стула и кокетливо улыбнулась ему. – Как репетиция? Ой! Ты чего за бок держишься, болит? Дать тебе таблетку? – девушка начала быстро рыться в своей сумочке на столе. – Не надо, Лиз, спасибо. Таблетка не поможет… Да и я все равно скоро умру, – Марк облокотился плечом на дверной проем. – Что ты такое говоришь, Господи? Какой ужас. Что такое? – Лиза подскочила к нему и поднесла свое лицо очень близко к его. Она выглядела очень обеспокоенной. – Ну меня ран… – А! – перебила его актриса, – Я поняла, ты в образе! А то я так испугалась, фух, ты меня напугал. Я подумала, что ты действительно умираешь, - Лиза отодвинулась от Марка и начала смеяться. Марк посмотрел на ее смеющееся лицо и улыбнулся кончиками губ. – Я умру, Лиза. Но ты не горюй, всему в этом мире приходит конец. Мой конец наступит сегодня. Вообще интересно почему люди умирают. Почему нельзя было изначально родиться бессмертными? Почему всему живому когда-то приходит конец? Как думаешь, человечество придумает когда-нибудь лекарство от смерти? А что тогда делать с перенаселением? Лиза больше не смеялась. – Ну все, Марк, хватит. Это пугает. Не говори о смерти, мне это не нравится. Заканчивай играть. Ты и так хорошо знаешь роль, незачем и сейчас ее репетировать. – Или может наш разум переселят в компьютеры? Ведь технологии развиваются с невероятной скоростью, вполне возможно, что люди найдут способ загрузить свой мозг в компьютер. Но тогда интересно, а смогут ли они загрузить туда мысли уже умерших людей? Вот мой разум загрузят в компьютер, чтобы мои праправнуки поговорили со своим давним родственником. Хм, что бы я тогда сказал им, как только очнусь? Надо бы придумать какую-нибудь фразочку на всякий случай. Марк не мог остановиться. Лиза уже выглядела серьезной, она подошла и положила свою ладонь ему на лицо. – Эй, Марк, прекращай. Тебе нужен отдых. Ты слышишь меня? – Марк не смотрел не на нее, а в зеркало. Тогда она повернула его лицо к себе. – Боже, бедный ты мой, утомился. – Было бы очень здорово если бы люди нашли способ как-то оживить меня, я бы хотел посмотреть на мир будущего. Интересно, каков он? Я надеюсь, что люди не будут там воевать, убивать или грабить. И пусть у каждого человека будет много домашних животных, чтобы люди научились заботе. Ох, я забыл, что есть аллергики… Ну в будущем, я уверен, что и аллергии научатся вылечивать. Жалко конечно, что я не доживу до этого времени. Марк уже совсем не слушал Лизу, а все пытался вырвать свое лицо из ее рук и посмотреть в зеркало. Лиза начала окликать его, но все было без толку. Разозлившись на то, что он перестал обращать на нее внимание и продолжал говорить о смерти, Лиза внезапно дала ему пощечину. – Я же сказала прекратить! – На глаза девушки навернулись слезы. Марк замолчал и взялся за щеку, по которой так безжалостно был нанесен удар. – Ох, прости, Лиз. Я что-то действительно заговорился, - он наконец отпустил свой бок, открыл полностью глаза и выпрямился. Выглядел он так, будто только очнулся и еще не понимает что происходит. – Боже! – Лиза подошла к нему и обняла, – Ты так устал, работа тебя полностью поглотила. Главное всегда помнить, что это всего лишь игра, а реальная жизнь там, за стенами театра. – Да, да, спасибо, что дала прийти в себя. Тебе тоже не помешало бы отдохнуть, иди домой скорей, а то уже поздно, темно будет. – А ты меня не проводишь? – нежным голосочком прошептала Лиза и посмотрела на него щенячьими глазами. – Нет, прости, не сегодня, мне тут еще кое-какие дела надо закончить, – Марк мягко отстранил девушку от себя и улыбнулся. Девушка сначала захотела обидеться и ее губы начали сжиматься. Но внезапно она изменила выражение лица на обычное улыбающееся. – Ах, ну ладно. Тогда я пойду. Марк, ты тоже тут не задерживайся надолго, хорошо? Лиза подошла к столу и начала собирать сумочку. Схватив с кресла стула свое весеннее пальто, она в последний раз повернулась к Марку, попрощалась с ним и побежала к выходу. Актер еще около минуты стоял и смотрел на дверь, куда выбежала молоденькая девушка и улыбался. Но вскоре улыбка медленно начала сползать с его лица. Он подошел к столу, взял небольшое круглое зеркало и направился обратно к сцене. Там он поставил зеркальце посередине и сел на пол напротив него. – Она ничего не понимает, – тихо произнес Марк, – только ты понимаешь меня. А ведь она мне нравится. Нравилась. Симпатичная такая простушка, но с ней так сложно, ее настроение постоянно меняется. А какие тебе нравятся девушки? – Марк снова зажал свой бок рукой. – Дай я догадаюсь. Скорее всего умные и миловидные. Таких редко встретишь, чтобы сразу и ум и красота была. А вот представь себе, чтобы за день до смерти исполнялись все желания человека. Вот девушка, например, была всю жизнь страшненькой, а тут ей завтра умирать. Она просыпается самой красивой девушкой на свете. Ну не здорово ли? Или кто-нибудь еще хотел всю жизнь посмотреть на Эйфелеву башню. И вот уже глубоким стариком он внезапно просыпается утром там, в Париже. И в последний день своей жизни смотрит на то, что так хотел всю жизнь. Свет по всему театру начали выключать. Погасили свет в зале, потом за кулисами. Марк продолжал беседовать со своим отражением. И тут свет погас и над ним. Он остался в полной темноте, но все еще продолжал говорить. Ему было комфортно там, в кромешной тьме. Словно это было именно то, чего он так хотел. Бесконечная тьма. Утром все как обычно проснулись в своих квартирах, позавтракали и пошли на работу. Только Марку не нужно было никуда идти, он уже был там, в театре, лежал на сцене перед зеркалом. Ему уже не нужно было даже дышать. Мертвые не дышат.