Злобный карлик

      …Он лежал в гробу и казалось слегка посмеивался, ну что, дескать, плачете? Рыдаете? Плачьте, это хорошо. Это я люблю, когда вам всем плохо. Какого я вам рака испек, а? Хе- хе, вот и страдайте, плевал я на вас. Все равно, у меня самые шикарные похороны, и гроб у меня палисандровый с крышкой, ручки бронзовые, и костюм у меня — Армани, и катафалк у меня — настоящий Ройс-Роллс, вот и завидуйте, слюни пускайте от зависти. Евгений смотрел на него слева и ему реально казалось, будто он ухмыляется. Впрочем, он думал, что ему это только кажется, он неважно себя чувствовал, его знобило, он даже хотел отмотаться и не ходить, но друзья стыдили его, да как это, да нельзя, да ты что, ведь это Митька, как это ты не проводишь его, ведь он твой лучший друг… Заклятый лучший друг, как это называется. Несмотря на мелкий рост и невзрачную внешность, Дмитрий был наглым, нахрапистым, для него не существовало слова "нет", он родился не просто с серебряной, а с платиновой ложкой во рту, величиной с хороший половник. Элитарная семья, родители дипломаты, деды — академик и генерал, дядька — космонавт; сам всю жизнь почти прожил в Европе, учился только в британских вузах, говорил с трудом по-русски, что не мешало ему с национальным размахом гулять в Москве, так чтоб Владивосток ходуном ходил. И вот надо же, спьяну выпал из окна. Зачем ему нужен был тот пентхауз на 45 этаже над рекой? Вот и довыпендривался… Люди подходили прощаться. Последней подошла незнакомая женщина в чёрном, замотаная кружевным платком. Поцеловала покойника в лоб, положила белые крупные лохматые хризантемы."Цветы смерти", вспомнил Евгений, женщина распрямилась и отошла. Евгений вздрогнул, это была Майя. …Майка пришла в их класс, когда им всем было по 14 лет, глазастая, худющая, улыбчивая блондинка, очень добрая и жалостливая, она вечно возилась с какими-то животными и птицами, кроликами, кошками, морскими свинками. Кроме зверья она влюбилась и в него, Женьку самого красивого, сильного и умного в классе, впрочем, в него все влюблялись — "ты же вылитый Элвис Пресли, ты так же классно играешь на гитаре, Женечка", верещали девчонки, а Майка ничего не говорила, она тихо копошилась со своими зверюшками, только посматривая на него издалека. Как получилось, что он однажды уже на первом курсе университета помог ей добраться до дома с сеном и овощами для животных, он не помнил. Но её тихий, уютный домик, добрых и улыбчивых мать, бабушку, тетю и сестренку, зверей в клеточках и домиках он воспринял как маленький оазис тепла и добра. Женька часто стал там бывать. Он познакомил Майку с семьёй и своими друзьями. Всем она понравилась. Только Митька сказал, что она пейзанка. Но тоже её одобрил. А потом домик сгорел. Мать, бабушка и тётя Майки погибли. Она и сестра выжили. Животные все погибли. Вроде на дом напали бандиты, ограбили, убили старших, изнасиловали девчонок, устроили пожар. Женька тогда струсил и ни разу не пришёл в больницу к Майе. Он и сам знал, что негодяй и родители его стыдили. Но он не смог. Говорили, что у Майи то ли выжгло, то ли выбило один глаз. Потом он неудачно женился. Развелся. Много работал. И вот похороны Митьки. А Майя пришла. Помнила. Евгений стоял перед калиткой нового домика. Он никак не решался позвонить. Но неожиданно калитка открылась. Майя стояла перед ним и холодно смотрела ему в лицо. Глаза у неё были на месте оба. Да и лицо почти не изменилось. Только улыбаться она перестала. — Чем обязана? — сухо спросила она. — Здравствуй, Маюша, — как мог мягче произнёс он, вынул из- за пазухи и протянул ей морского свинку, — Вот, помоги ему пожалуйста. Это мой Алик. У него лапка болит, пододерматит. Никак не можем вылечится. Майя сразу взяла зверька на руки. — Ладно. Заходи. — Через небольшую паузу произнесла она. …Евгений шёл по кладбищу с лопатой, веревками и лестницей, он прекрасно ориентировался в темноте. Холодная ненависть, злоба и ярость переполняли его, скручиваемое бешенство придавало сил. Он довольно быстро разрыл могилу, разбил гроб, выволок Дмитрия, замотал его в одеяло и взвалив на плечо, понес. На городской свалке Евгений облил Дмитрия бензином, поджег и долго с ненавистью смотрел как горит его бывший лучший друг, надругавшийся над девушкой, которая его отвергла, и убивший её родных. Она смогла отпустить его. Но Евгений не мог. Он знал, что ему предстоит жить с этим навсегда — ненавистью к себе, яростью к Митьке, виной перед Майей. …Майя открыла дверь перед ним с Аликом на руках. — А мы уже почти здоровы, — сказала она и улыбнулась. Совсем как прежде. Евгений ощутил, как нестерпимо жжет в глазах. — Погоди, что-то в глаз попало, — пробормотал он и отвернулся, вытирая глаза. Майя погладила его по плечу. — Эх, Женька, Женька… Я новости смотрела… Неужели легче стало? — спросила она мягко. — Нет. Но не место ему среди людей, — мрачно ответил Евгений.