Торжество Снежной Королевы

      Каждый раз, когда холодные пальцы Болтона ложились на ее обнаженную спину, Санса переставала существовать.       Он всегда был нежен с ней поначалу, будто пытался обмануть, и Санса верила первые разы. Но потом пальцы Болтона сжимались, оставляя синяки, а холодная сталь кинжала резала, обжигала болью, убивала.       Санса не чувствовала этого, больше нет. Не слышала, как Рамси играет с ней словами, пытаясь сломать. Не чувствовала запаха собственной крови, не слизывала металлический привкус со своих губ. Она не испытывала боли от жестких прикосновений, от укусов. Холода она тоже не чувствовала и могла часами лежать на холодном полу без одеяла, без платья, без чувств.       Она видела ее. Каждый раз. Говорила, слушала. Маргери была с ней всегда, каждый день, каждый час, каждую мучительную секунду. Она улыбалась, как тогда, в Королевской Гавани. Она касалась. Нежно, по-настоящему нежно, не пытаясь причинить боль, но стараясь облегчить ее.       Санса чувствовала все меньше, а улыбка на лице Маргери блекла с каждым днем. Ее яркий силуэт стирался из серой комнаты, а волосы путались. — Расскажи мне что-нибудь, — просила Санса, заглядывая Маргери в глаза. Она сидела на кровати, поджав ноги под себя, и видела Маргери так ясно. Санса и представить не могла, что происходит с ней, а точнее с ее телом, прямо сейчас. Она ушла в себя так глубоко, что даже позабыла, как выглядит лицо Рамси, как блестят его темные глаза. — Маскарад! В Хайгардене проводят такой чудесный маскарад! — вспоминает Маргери. Санса так часто слышала про маскарад, что знает наизусть все правила его проведения, порядок рассадки гостей и особенности костюмов, но никогда не возражает. Она так ярко представляет себе этот бал в огромных садах Хайгардена, что готова снова и снова представлять эту картину.       Пока пальцы Рамси смыкаются на ее шее, пока его кинжал скользит между ее лопатками, расчерчивая спину Сансы на кровоточащие кресты, пока Болтоновский ублюдок делает с ее телом все, что хочет, Санса гуляет по садовым тропинкам рука об руку с сияющей Маргери. Она не снимает маску, только угадывает, чьи лица скрываются за другими. Она вплетает цветы в свои волосы и пропускает сквозь пальцы вино в самом большом фонтане… Санса счастлива даже когда снова видит Маргери в этой серой комнате. Сады остались далеко в прошлом, она и не бывала в них никогда, но Маргери здесь, рядом, поэтому и сады не нужны.       Пока Рамси подпаливает ее рыжие пряди, пока до крови кусает ее грудь и сжимает бедра до синяков, Санса спорит с Маргери о том, какой должна быть королева. — Королеве не нужен король, — говорит Маргери. — Мужчины только мешают: приходится убеждать их в том, что то, что придумала ты — это их идея. Без них куда проще. Делай, что хочешь, и не советуйся ни с кем. — Раньше я была такой глупой, — сетует Санса. — Столько времени напрасно, столько ошибок… — Все оступаются, — снисходительно говорит Маргери и берет руку Сансы в свою. — Но ты будешь хорошей королевой. — Ты — королева. — Ты будешь, — обещает Маргери, и Санса верит ей, не замечая, что снова лежит на холодных камнях, обнаженная и изрезанная.       Маргери всегда с ней, всегда поддерживает и помогает. — Пожалуйста, поешь, — просит она, но Санса не понимает. — Я не хочу, правда. Зачем мне есть? — Санса, милая, ты должна, — Маргери обнимает ее за талию и целует в щеку. Сегодня ее платье такое выцветшее и простое… — Прошу тебя, ради меня…       Санса соглашается и нехотя заталкивает в себя то немногое, что ей приносят по приказу Рамси. Санса голода не чувствует, как и вкуса еды. Она ничего не чувствует, совсем ничего, зато придумать себе может что угодно: и платье красивое, и прическу, и украшения дорогие и вычурные, и комнату побольше этой, да потеплее. И в ее фантазиях Маргери всегда присутствует, всегда говорит что-то, смеется и улыбается, а главное — обнимает, целует, помогает справиться, выжить, не исчезнуть. — Санса, беги, сейчас же! — кричит Маргери, и Санса бежит. Она ничего не чувствует и не боится направленной в ее грудь стрелы, прыжка с высокой стены, не чувствует холода ледяной воды в реке и не замечает оседающих на ее волосах снежинок.       Санса с удивлением разглядывает в зеркало свою спину, испищренную царапинами и порезами — боли она не чувствует, зато ясно ощущает прикосновения Маргери и ее поцелуи. — Ты вернулась… — Я не могла тебя оставить…       Корона на голове Маргери поблескивает особенно ярко, а платье непривычно сдержанное, но элегантное. — Что мне делать? — спрашивает Санса, бросая последний взгляд в зеркало, которое здесь, в Черном Замке, ей было непросто найти. — Бороться, — улыбается Маргери. — Сражаться до последнего. Заставить его страдать.       Санса не помнит, почему ей нужно желать Болтону зла, но ее изуродованное тело — его вина — так ей сказала Маргери. Санса ничего не чувствует, но знает, что должна злиться. — Винтерфелл — наш дом, и мы его вернем, — твердо говорит она брату и поднимает голову повыше. Даже к лучшему, что она не испытывает ничего, иначе сидела бы сейчас и плакала от боли, унижения и обиды. Она же слабая, глупая девчонка. — Вы завтра умрете, лорд Болтон. Спите спокойно, — холодно сообщает она Болтоновскому ублюдку и чувствует что-то в ответ на его пораженный взгляд. Что-то похожее на торжество.       С холодным расчетом и под внимательным руководством Маргери она пишет Бейлишу. Джону битву не выиграть, но она-то выиграет. Она гораздо влиятельнее этих двух бастардов. Леди Винтерфелла. — Ты не сможешь это сделать, — шепчет ей Болтон прямо в душу. — В тебе часть меня. — Во мне есть часть одного человека, — соглашается Санса. — Но это не ты.       Она рассматривает его сквозь толстые прутья решетки. Санса долго размышляла, что с этим ублюдком сделать, но Маргери ей подсказала. Что может быть хуже предательства? Как жаль, когда человеку некому доверять. Как жаль, когда человек, полагающий, что людям доверять не стоит, доверяется собакам. Как жаль, когда эти же псы его сжирают. Совсем не жаль. — Твое имя исчезнет. Твой дом исчезнет. И даже память о нем исчезнет.       Санса сожалеет о том, что Джоффри мертв. Она убила бы его сама, но Тиреллы позаботились о некудышном короле. Позаботились хорошо. Санса им благодарна. — Лорд Бейлиш… Он явно замышляет что-то, — делится с ней Маргери. — Слишком часто он становится замешан в раздорах домов… в чьих-то смертях… Что ты знаешь о нем? — Он хочет то же, что и все: Железный Трон, — равнодушно отвечает Санса, продолжая выводить ровные строчки. На пальцах шрамы. Она вся в шрамах. — Бейлиш — скользкая лицемерная ящерица. — Он умрет, — обещает Санса. — Но сначала я с ним поиграю. Должен же он хотя бы раз почувствовать то, что чувствовали все его пешки. А чтобы этот урок запомнился хорошо, он будет последним, что лорд Бейлиш вообще запомнит.       Как удобно, когда рядом есть сестра-натренированная убийца. — Вы обвиняетесь в убийстве. Вы обвиняетесь в измене, — смотреть на Арью, только на нее. Не на Мизинца, не на Маргери. На Арью. — Как вы ответите на эти обвинения, лорд Бейлиш?       Его удивленный взгляд — это лучшая награда. Его мольбы и слезы — то, чего она всегда хотела. Его кровь — это плата. Цена за ее страдания. Санса снова чувствует что-то. Торжество, все еще оно.       Когда надменная светловолосая стерва начинает править в Винтерфелле, Санса чувствует настоящую злость. Маргери мечется по комнате, Санса от нее не отстает. — Я хочу увидеть ее мертвую! — кипит Санса. — Ее саму, и ее чешуйчатых тварей! — вторит Маргери.       Санса зла, но ненависть не затмевает разум. Порой ей кажется, что спокойствия в ней стало больше, чем в Маргери. — К сожалению, она нужна мне. Нужна Винтерфеллу, Северу. И это единственная причина, по которой Дейнерис Таргариен не умрет сегодня, — решает Санса. Ждать она научилась, ждать долго, ждать мучительно. Она не одна, больше нет. Маргери с ней, как и ее поцелуи, объятия. Как-нибудь Санса перетерпит, что кто-то снова переходит ей дорогу. Ее час придет — Маргери обещала.       Санса носит черные платья и блестящие меха. Она едва удерживается, чтобы не надеть на голову корону, которая, невидимая, обжигает ей лоб. Санса вежлива со всеми, терпеливо ищет союзников, но с присутствием Дейнерис она мириться не намерена.       Маргери тоже носит меха. Она, как и Санса, переживает хорошие времена. Не лучшие, но все только впереди. — Он Ланнистер! — Тирион всегда был добр ко мне, — возражает Санса. — Я ценю это. — Он — десница этой стервы, — напоминает Маргери, скрестив руки на груди. — Он станет моим десницей, когда я займу Железный Трон, — спокойно отвечает Санса. — Что с тобой, мой свет? Ты слишком нервная в последнее время. — Зато ты спокойна!       Маргери становится все более раздраженной и капризной, будто забрала все эти качества у самой Сансы, а ей взамен отдала и хитрость, и амбиции, и расчетливость. Леди Винтерфелла больше не нуждается в советах бывшей королевы Семи Королевств — теперь она сама способна вести игру, не только играть, но и выиграть. — Возможно, нам стоило оставаться женатыми… — тихо говорит Тирион, и Санса молча торжествует — она снова оказалась права. — Вы были лучшим из них, — искренне отвечает она. — Какая ужасная мысль! — усмехается карлик, и Санса улыбается в ответ. — Только… — она запинается. — Только что? — переспрашивает Тирион, и Санса замечает его взгляд. Он смотрит на нее так, как смотрел несколько лет назад, сейчас кажется — целую жизнь назад. — У нас ничего не вышло бы… тогда, — тщательно подбирая слова, говорит Санса. — Мне нужно было пережить все это, чтобы по достоинству оценить вас. Мне нужно было вырасти.       Тирион кивает, соглашаясь. Он будет еще долго думать над ее словами, Санса в этом уверена. Скоро она сделает следующий шаг. — Вы ее боитесь.       Она знает, что это правда. И он знает, что она это знает. — Что, если есть кто-то другой, кто-то лучше? — И кто же это? — А как думаете вы?       Санса уходит, не дожидаясь ответа. Ей еще нужно поговорить с Джоном, убедиться, что он готов будет сделать сложный выбор, когда придет время. Тирион, конечно, подтолкнет его, если возникнет необходимость. Санса все рассчитала, все сумела, как она горда собой! И снова это всепоглощающее торжество…       Санса торжествует, когда из Королевской Гавани прилетает ворон. Черные крылья — черные вести. Но пусть Безупречные скорбят по своей королеве, Санса ни слезинки не проронит. Последние враги уничтожены. Смерть. И это ее победа. — У кого история лучше, чем у Сансы Старк?       «У многих, — думает Санса. — Но кроме потрясающе грустной истории у меня есть нечто большее — много уроков, полученных в разное время от разных людей. Я знаю, каким правитель быть не должен. Я знаю, потому что испытала все на себе. Я хотела быть королевой, но то была детская мечта. Я хотела быть королевой — женой короля и больше никем. Сейчас я хочу править, хочу править справедливо и мудро. Хочу сделать лучше жизнь людей, чтобы они никогда не испытали того, что пережила я. И мудрые люди будут окружать меня. Я заучила много уроков, но готова учиться еще. Готова учиться на чужих ошибках, готова слушать. Я готова быть хорошей королевой».       В последний раз силуэт Маргери мелькнул за колоннами тронного зала, когда на голову Сансы легла тяжелая корона. Маргери отдала ей все, что могла, вытащила на поверхность, когда Санса была готова утонуть. «Маргери была бы хорошей королевой, — подумала Санса, — и я обязательно буду столь же близкой к обычным людям, какой была она. Но есть еще много всего, что мне нужно сделать. И я сделаю». — И первым моим приказом я назначаю Тириона Ланнистера, лорда Утеса Кастерли и Хранителя Запада, своим десницей, — объявляет Санса. — У меня нет драконов, лорд Тирион, и безумных в роду тоже нет, — добавляет она тише, — надеюсь, что это позволит мне быть лучше, чем была она.       Санса хочет плакать, когда слышит многократное «Да будет долгим ее царство!» Она наконец-то чувствует что-то еще. Чувствует торжество, счастье и спокойствие. Она спокойна, ведь теперь имеет власть предотвращать то огромное зло, которое случается с этим миром и может случиться с каждым человеком, с каждым ее подданным. Но она не допустит — она защитит.