На войне как на войне или Боевой конь

Клип перед прочтением смотреть обязательно))) Шерлок отчаянно скучал. Вот уже вторую неделю никаких интересных дел и кровавых преступлений не было и в помине. Как будто весь преступный мир Лондона спешно собрал чемоданы и рванул в отпуск — греть свои преступные спины и не менее преступные животы на морских пляжах, оставив великого детектива не у дел, предоставленным самому себе и… бедному Джону Ватсону. Шерлок извел всех — Лестрейда, Майкрофта… Он даже умудрился позвонить Салли Донован, интересуясь, жив ли Андерсон и не убил ли его кто-нибудь, чем вызвал у сержанта двойной шок — самим звонком и его неожиданным содержанием. Салли даже не смогла его обозвать. Не успела. В ответ на её долгое, изумленное молчание Шерлок презрительно фыркнул и отключился. Он до смерти надоел своей дедукцией миссис Хадсон. — Шерлок, о мистере Чаттерджи я знаю уже всё, вплоть до цвета его туалетной бумаги. Отстань от меня, пожалуйста, дорогой. Джон вообще от него шарахался. — Шерлок! Прекрати на меня так зверски таращиться! Я тебя уже боюсь! Да, я был у Сары. Да, мы просто попили чай, и — да, я её не захотел… Могу я не захотеть человека или не могу?! И это вовсе не значит, что я импотент! — Ты не просто не захотел её, Джон, — зловеще пророкотал Шерлок, сверкая глазами. — Ты не хочешь её хотеть. — Он на секунду задумался: — Хм, любопытная постановка вопроса… — А потом заключил: — Так что в какой-то степени ты все-таки импотент. Джон скрестил на груди руки. — И как же ты это вычислил? По моей неудовлетворенной походке? Или по моему не испытавшему оргазм подбородку? — По количеству беллетристики, что ты притащил сегодня и отнес в свою комнату, — ответил Шерлок и торжествующе добавил: — Сара тебе уже до чертиков надоела. — Это ты мне до чертиков надоел! — гневно выпалил Джон и ушел к себе. «Прах тебя побери, умник несчастный! Назло тебе уйду сегодня к Саре и останусь у неё на всю ночь». И не ушел. И весь вечер читал увлекательнейший триллер, позабыв обо всем на свете. Скука так одолела Шерлока, так истерзала его не получающий интеллектуальной подпитки мозг, что однажды он не выдержал и напился, как кэбмен. Вернувшийся с работы Джон застал своего дорогого соседа и друга совершенно пьяным. И если трезвый Шерлок был просто невыносим, то пьяного Шерлока хотелось убить. Но перед этим безжалостно пытать и истязать, как это делал с человечеством он сам. Шерлок хотел есть, пить и спать одновременно, но когда Джон наливал ему стакан воды, тот с грохотом летел в мойку; когда предлагал разогретую пиццу, источающую изумительный аромат сыра и ветчины, оказывалось, что набивают брюхо только законченные кретины. А когда терпеливо пытался уложить его на диван, Шерлок обозвал его идиотом и заявил, что только дураки ложатся спать, в то время как в бутылке осталось ещё целых полстакана виски. — Ну и черт с тобой! — плюнул Джон и отправился ужинать не до конца ещё остывшей пиццей. И конечно же Шерлоку стало плохо. Джон потащил его в туалет, где Шерлок долго и шумно избавлялся от переизбытка алкоголя в желудке. Потом Джон потащил его в душ, где Шерлок, несильно толкнув его в грудь, строго сказал, что со своими проблемами он отлично справится сам, и что Джон даже «пальцем не прикоснется к телу Шерлока Холмса». Джон плюнул в очередной раз и захлопнул дверь в ванную так громко, что даже сам испугался. Разумеется, в душе Шерлок упал и, судя по оглушительным воплям, ударился сразу всем. Джон примчался на вопли, надеясь лишь на одно: была бы цела идиотская голова, руки-ноги, если что, починить — плевое дело. Слава богу, всё было на месте, все было цело, и Джон громко орал, накинув на голого Шерлока свой махровый халат и выталкивая его из ванной. — Иди немедленно спать, пьяный зануда, или я тебя точно свяжу! Кое-как в кое-что одевшись, Шерлок улегся на свой диван и очень быстро уснул. * Ему снилась война, на которой он никогда не был и которую видел только в кино. С кем воевала родная страна на этот раз, Шерлок не знал, но главнокомандующим был его брат Майкрофт, а это могло означать лишь одно: противник серьезный, и с ним не стоит шутить. В своем сне Шерлок был бесподобен. Военная форма сидела на нем как влитая, делая его потрясающую фигуру ещё более потрясающей. Серьезную физиономию новоявленного бойца украшали невероятной красоты усы. Вокруг него полыхает огонь и клубится дым. Грозное небо заволокло и почернела земля. Люди бегают туда-сюда, мелькая среди опаленных пожаром деревьев, а Шерлок восседает на прекрасном гнедом жеребце и внимательно смотрит вдаль, чувствуя себя центром Вселенной. Но вот в его сне появляется Майкрофт, и сразу становится ясно, что центр Вселенной — именно он. Он отдает приказы, грозно поглядывая на облаченных неограниченной властью, но трепещущих перед ним военачальников, и кажется Шерлоку Богом, Вершителем судеб, впервые не вызывая этим ни раздражение, ни желание сказать гадость. Более того, Шерлок испытывает непривычное ему чувство гордости за такого замечательного, необыкновенного родственника. Но вот он снова на поле боя. Вокруг всё взрывается и горит. Кто-то срочно требует у него гранаты, и Шерлок принимается лихорадочно шарить в карманах, на секунду замирая от ужаса, что не дай бог пришел на войну в халате… Нет, на нем пропитанная потом и кровью (откуда?!) форма, но гранаты в карманах отсутствуют. Зато присутствует бесчисленное количество пробок от алкоголя самых разнообразных сортов. Шерлоку очень стыдно за пробки, и, воровато оглядываясь по сторонам, он выгребает их из карманов, поспешно закидывая за спину. Пробки начинают оглушительно взрываться одна за одной, и объятый ужасом Шерлок приседает от неожиданности, затыкая уши и закрывая глаза. Открывает глаза он уже рядом с Майкрофтом, который спокойным тоном отдает ему приказ взять «языка». И Шерлок идет, и где-то берет этого самого «языка», и тащит его на спине, едва не теряя сознание от непомерной тяжести, потому что «язык» — здоровенный толстый мужик, который что-то вопит и лупит его по спине своими ножищами. Пушки палят, грязные измученные люди куда-то лезут, и Шерлок лезет вместе с ними, боясь потерять толстого мужика, который подозрительно притих и стал ещё тяжелее. «Умер он, что ли?» — паникует Шерлок. Но мужик шепчет ему прямо в ухо: — Тащи… Тащи… Тщщщ… И снова Майкрофт. Он кричит «ура». И Шерлок тоже кричит «ура», потому что снова лихо скачет в атаку, размахивая саблей, снова чист и прекрасен, в усах и фуражке, а рядом скачут такие же, как и он, красавцы. Ну, может быть, не такие красавцы, но вполне себе привлекательные военные. И тоже кричат «ура». Гривы коней развеваются, копыта стучат, и это самое прекрасное зрелище, какое можно себе представить. Конь под ним стремителен и грациозен. Шерлок чувствует его крутые бока плотно прижатыми бедрами, наслаждаясь этим упоительным единением со своим боевым товарищем. — Джон, где ты?! — кричит он во весь голос, переполненный адреналином и гордостью. Ему очень хочется, чтобы Джон увидел его и порадовался, какой у него храбрый и удивительный друг. Но Джона нигде не видно, и это омрачает Шерлоку радость. «Снова у своей Сары торчит, идиот несчастный!» — сердится он, не прекращая безумной скачки. — Не волнуйся, дорогой брат, я его пристрелю, если он ещё хоть раз приблизится к этой противной Саре. Это снова Майкрофт, который размахивает пистолетом и угрожает незримому Джону. — Не надо, Майкрофт, он теперь импотент! — кричит на скаку Шерлок, и вокруг снова раздается громогласное «ура!» Он скачет и скачет на взмыленном жеребце, и почему-то в его трепетные, раздувающиеся ноздри врывается не терпкий запах здорового конского пота, а удушающий запах виски. White Horse.** Боевой конь несет Шерлока вперед, не зная устали, а в голове прекрасного наездника вдруг начинает яростно биться паника, затмевая все остальные, до этой кошмарной минуты такие яркие и прекрасные, чувства: «Я не дал ему закусить!» Жалость и чувство непоправимой вины сверлят его воспаленный мозг, вызывая в теле немилосердную дрожь, а в глазах — горячие, соленые слезы. А тут ещё конь, как на грех, поворачивает к нему свою умную, полную страдания морду и тихо ржет, но почему-то человеческим голосом: — Шерлок… Шерлок… Шерлок… И не было в жизни страшнее минуты. Никогда ещё не было. * Он подскочил на диване как мячик, и если бы не крепкие руки Джона, падения было бы не миновать. — Шерлок, — тряс его Джон. — Что с тобой? Почему ты плачешь? Плохой сон? Шерлок истерично заозирался и залепетал срывающимся от рыданий голосом: — Джон, я забыл его покормить… — Кого? — Жеребца. Джон посмотрел с жалостью и состраданием, а потом обнял за плечи и порывисто притянул к себе. — Ничего страшного, Шерлок. Он травки поест. Сквозь весьма ощутимый запах утреннего перегара настойчиво прорывался другой — будоражащий, манящий, кружащий голову запах самого Шерлока. Неповторимый. Единственный в мире. Родной. Джон прижимал к себе дрожащее тело, гладил напряженную спину, утешая и обещая защиту этой ненавязчивой лаской. Шерлок притаился в его руках, впитывая их тепло, забывая недавний военный кошмар и чувствуя наконец полное умиротворение и покой. «Бедный мой Шерлок. Жеребцы какие-то снятся… — думал Джон, с нежностью поглядывая на взлохмаченную макушку. — Надо срочно тебя женить. И желательно — на мне». *Белая Лошадь