Соратник

Курсант Вэнто опустился на постель и устало потер ладонью лоб. Содранную руку задергало болью, и Илай раздраженно зашипел сквозь зубы. Он ткнул другой рукой по кнопке ночника и поднес саднящую ладонь к источнику света. Кожа была содрана, а в ранку забился мелкий мусор. Илай почти не чувствовал боли, бросая этой же рукой в нападавших гравий. Но то был шок. Умом он понимал, что рано или поздно их с Трауном начнут травить по-настоящему, но оказался совершенно не готов к реальному нападению. Когда Траун толкнул его через ограду, Илай, падая, расшиб коленку и локоть, ободрал ладонь, не защищенную перчаткой, но серьезно не пострадал. Если бы Траун не оттолкнул его, все могло бы закончиться иначе. Нападавшие, благодаря Трауну, не избегут наказания, но для Вэнто это ничего не меняет. Он по-прежнему останется в столичной академии переводчиком инородца, чем-то приглянувшегося Императору. А что будет, когда у Трауна отпадет необходимость в переводчике? Распланированная карьера интенданта летела прахом. Илай хотел встать, промыть рану, заклеить бакта-пластырем, но день был длинный, и Илай не нашел в себе силы встать и дойти до ванной комнаты. С Трауном у них была одна ванная комната на двоих, и смежные спальни. Может, Траун тоже сейчас пойдет в душ. В отличие от Илая, чисс принимал непосредственное участие в бою с нападавшими курсантами. А значит, можно не торопиться. Илай откинулся назад, вытянулся на постели и прикрыл глаза. Он устал, просто устал от академии, где ему не место, от травли курсантов, от презрительных насмешек инструкторов. Даже, наверное, от Трауна. Хотя… Хотя от Трауна, пожалуй, нет. Илай сел на постели, пораженный осознанием, что Траун его, пожалуй, не раздражает. Даже… даже наоборот. Об этом следовало подумать. Вообще-то, об этом давно следовало подумать как следует, но он все старался отмести ненужные мысли и сомнения. А сегодняшнее происшествие лучше всего показало, что Траун… Нет, чушь. Илай окончательно сел, свесив ноги. Все началось еще на «Быстром ударе». Когда они стали оставаться наедине в каюте Трауна, когда он разговаривал с чиссом, натаскивая его в общегалактическом. Когда Траун впервые накрыл своей ладонью его руку. Они тогда что-то просматривали на одной деке, и жест мог быть просто дружеским. А вовсе не был намеком… ни на что. Но от него ударило током, рука непроизвольно напряглась, и он едва сдержался, чтобы не вырваться. Траун заметил его напряжение, он убрал ладонь, но Илай еще долго чувствовал на своей руке чужие горячие пальцы. Кожа у чисса была приятной на ощупь, сухой, горячей. А потом были и другие жесты. Траун пропускал его вперед в дверях, ненавязчиво касался плеча, когда что-то рассказывал или объяснял, брал порой за руку. Это могло быть сочтено за обычные жесты для чиссов, но Илаю все же казалось, что это не так. Прикосновения напрягали, пугали и (Илай не хотел в этом признаваться) волновали. Заставляли что-то сжиматься внутри, вздрагивать, словно пускали по телу электрический ток. Зуммер смежной двери заставил Илая отвлечься от размышлений. Это мог быть только Траун. - Да? – курсант сел ровнее, встречая гостя, но вставать не стал. - Я потревожил ваш сон? – в полумраке красные глаза нелюдя будто светились, или же просто отражали свет ночника, но Илай невольно вперился в них взглядом. Так смотрят на хищника, вышедшего на охоту. Его завораживали плавные, но уверенные движения Трауна, его глубокий голос с чужим акцентом, эти глаза. Чисс приблизился к кровати вплотную. - А, нет, - встрепенулся Илая. – Я еще не спал. Пока… не могу уснуть. Я думал о том, как теперь будет вести себя Орбар. Он будет бояться, что ему предъявят обвинения, конечно, но я подумал, что страх порой заставляет совершать безумные вещи. - Об этом не нужно беспокоиться, - выговорил Траун. – Думаю, он оставит нас в покое. Но если это сильно тревожит вас… - Нет, - тут же поспешно, даже излишне поспешно, отозвался Илай. Его больше волновало то, как близко к нему стоит лейтенант. Он не переоделся после визита к ректору и не снял офицерскую планку с груди. И от него одуряюще пахло дорожной пылью после драки, а еще чем-то свежим, наверное, парфюмом. Илай глубоко втянул запах, но тут же попытался встряхнуться и даже отодвинуться от Трауна. Тот не дал ему такой возможности. - Могу я сесть? – прямо спросил чисс. И Илаю ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Траун опустился на кровать с ним рядом, вплотную к курсанту, так что Илай оказался стиснут между горячим телом чисса и спинкой кровати. Краска бросилась ему в лицо, он попытался стать меньше или вовсе исчезнуть. Прикосновения Трауна что-то будили в душе… в теле. И он реагировал на близость чисса совсем неправильно. Так не должно быть. Это иноземец, чужак, и он, Илай, просто переводчик при нем. - Я пришел, чтобы поговорить с вами не о нападениях. На днях я был свидетелем одной сцены, которая мне непонятна. Возможно, вы сможете мне разъяснить ситуацию. Траун сидел рядом, слишком близко, и от этого путались мысли и сбивалось дыхание. Это странно. Это неправильно. И главное – совершенно не понятно, чем это вызвано. Его никогда раньше не привлекали экзоты. - Да, конечно, если это в моих силах. - Это произошло во время последней увольнительной, - начал чисс, выговаривая слова медленно и четко, точно стараясь не столько передать события, сколько рассказать на безупречно правильном общегалактическом. Так они уже тренировались. Траун рассказывал о том, как прошел его день и о своих впечатлениях, а Илай поправлял, если что-то было неправильно. Но чаще всего чисс не нуждался в помощи. – Вы пожелали уединения, и я отправился один в город. - Лучше сказать: «Захотел побыть один», - автоматически буркнул Илай. - Вы захотели побыть один, - поправился чисс, ни мало не смущаясь. Он благосклонно принимал критику. – В одном из кварталов среднего класса, в переходе, я встретил компанию из семи юношей и трех девушек. Они спорили и громко кричали. Я не сразу заметил, что перед ними стоят еще двое юношей. Они держались за руки и, мне показалось, были испуганы. Шумная компания кричала на них, толкала и нападала. Они употребляли слова «педики», «гомики», а также некоторые оскорбления, принятые у вашего народа, - Илай сглотнул комок в горле. Траун наткнулся, похоже, на группу молодых людей, подростки нетерпимы к тем, кто от них отличается. Неудивительно, что эти двое парней подверглись травле. Прямо как они с Трауном в академии. Но они-то не были парой! – Затем, - продолжал между тем чисс, - один из компании, должно быть, считающийся лидером, приказал двоим юношам поцеловаться. И началась драка. Я не совсем понимаю, что же послужило причиной столкновения и поводом для драки. Илай вздохнул. Ничего удивительного, обычная сцена. - Это были еще подростки, если судить по поведению, - попытался объяснить Илай. – Те двое юношей, - он снова вздохнул, - гомосексуалисты. Остальные издевались над ними за это. Траун ответил не сразу. Размышлял. - Гомосексуалисты? - повторил он задумчиво. - Эхебригининт, - перевел Илая на сай-бисти. – Однополые существа, вступающие в сексуальные отношения. - Это запрещено у вашего народа? Илая вдруг особо остро ощутил горячее бедро, прижимающееся к его ноге. - На самом деле, нет, но это не приветствуется. Гомосексуалистов не любят в обществе. Некоторые их называют извращенцами. - Вы тоже так считаете? – шепнул Траун. Илай почувствовал, как горят щеки. - Я… я к ним никак не отношусь, - попытался выкрутиться он. – Я не гомосексуалист, - поспешил он добавить, - но я не спешу их осуждать. Это – выбор каждого. Интересно, а как к этому относится сам лейтенант Траун? Осуждает? Одобряет? Практикует? - Для меня необычно, что сексуальные пристрастия других могут кого-то волновать. До выбора одного партнера, своей пары и супруги, сексуальные практики могут быть разнообразны. Перед заключением брака необходимо понимать и знать свои желания, чтобы в браке не возникало… - он замялся, - эпулиниг ти. - Неудовлетворенности, - перевел Илая. - Неудовлетворенности, верно. У меня складывается впечатление, что мой народ относится к сексу как к средству удовлетворения своих потребностей и получения удовольствия, а вы придаете очень большое внимание мелочам: социальному статусу, возрасту, полу, видовой принадлежности. Илай вспыхнул до корней. Слишком большое значение? Они никогда раньше не разговаривали с Трауном о сексе. И раньше в их разговорах Траун никогда не сравнивал их расы. Все это звучало… оскорбительно. - Хотите сказать, что чисс может заняться сексом с кем-то, не имея серьезных намерений и даже не обращая внимания на такие мелочи, как пол, вид, возраст или статус? – выпалил он. Близость Трауна нервировала его все больше. Сердце сильно билось в груди. Захотелось отодвинуться. И одновременно – прижаться плотнее. - Конечно, нет. Вы утрируете. Но, - Траун подался к нему, и Илай, обернувшись, едва не столкнулся носом с чиссом. Его лицо вдруг оказалось так невыносимо близко, от дыхания Трауна мельчайшие волоски на теле встали дыбом. Он двинулся назад, отклоняясь, и испуганно выдохнул, когда на талию легла твердая рука. – Но для нас гораздо важнее близость с партнером, взаимное желание получить удовольствие, прочувствовать его, - рука на талии сжалась крепче, притягивая ближе. Илай судорожно выдохнул и уже по-настоящему испугался. – Желание определяется уважением, страстью, восхищением. Когда мы выбираем, в партнере нравится все, - голос становился тише, глуше, интимнее, от него мурашки бежали у Илая по спине. Он чувствовал, что попал в плен, слишком близко были чарующие алые глаза, от которых он просто не мог отвернуться, от лейтенанта веяло жаром, горячей волной желания и страсти. Внутренности скручивало от мучительного ожидания-желания. – Запах, - говорил Траун, прихватывая второй рукой за затылок и зарываясь пальцами в волосы, так что Илай уткнулся носом ему в шею, и его окутало теплом и запахом Трауна. По телу прошла дрожь, и он сцепил кулаки. – Внешность, - пальцы ласково потрепали волосы. – Ум. И характер. - Сэр… - Илай чувствовал, что теряется. Дергало болью ссадины на ладонях, и он сильнее сцепил кулаки, сознательно причиняя себе боль, чтобы отрезвить голову. - И если вам нравится все, - выговорил Траун, - какое имеют значение статусы, расы, возраст… Он, не прекращая ласкать пальцами затылок, отстранил Илая от своей шеи, чтобы заглянуть в глаза. Курсант понял, что чисс не дает ему забыть о своей не-человеческой природе. Его будто бы и возбуждает различие в их расах. А потом лицо Трауна оказалось близко-близко, и губы чисса, горячие, настойчивые, деликатно и безупречно вежливо, как и все в Трауне, коснулись рта Илая, целуя нежно и осторожно, точно опасаясь напугать напором. И Илай сжался, вцепился в плотную ткань мундира, задрожал всем телом, жадно принимая ласку чисса. Член заинтересованно напрягся в брюках, стало жарко, горячо, сладко. Он ответил на поцелуй, поддаваясь напору чисса. Чужой язык приласкал губы, проник внутрь, прошелся по зубам. Илай прижался плотнее к телу чисса, и его сжали в объятиях, внезапно и резко, до боли, опустили спиной на кровать. Горячий тяжелый чисс навалился сверху, сильнее и яростнее впиваясь в губы Илая. Тот застонал, выгибая спину. Боги! Он совершенно терял голову, терял разум, он не мог… не мог ничего контролировать… Илай вздрогнул. Тело отчаянно желало чисса. Тело отчаянно желало секса. Да, все дело в этом. В сексе. Лишь естественная потребность организма. Это просто секс. Но он не будет с инородцем. Илай вывернулся из-под губ Трауна, покрывающих поцелуями скулы и лоб, и уперся рукой в широкие плечи нависшего над ним офицера. - Сэр! Не нужно. Пожалуйста, отпустите. Он не думал, что это сработает. Был почти на сто процентов уверен, что Траун только усилит напор. Он лишь не был уверен, почему все это вообще происходит. И почему у него так сильно бьется сердце и разливается жар внизу живота. Это было странно, волнительно, непонятно. Впервые подобные чувства вызывал мужчина. Инородец. Чисс. Но в ответ на его слова чисс неожиданно отстранился. Приподнялся на локтях, а затем и вовсе перекатился и сел, увеличивая между ними дистанцию. Илай облегченно выдохнул. Тело еще горело, еще хотело продолжения, но, лишившись контакта с Трауном, он стал приходить в себя. - Приношу свои извинения, Илай Вэнто, - спокойно выговорил чисс. – Я позволил себе лишнего, – с вопросительными интонациями. Илай потерянно потер лоб. Руки дрожали. И снова резанула ссадина на ладони. Он зашипел и опустил руку. - Сэр, я… я не понимаю, почему. Вы… Наверно, у людей с чиссами все же очень разное отношение к… интимной близости. Простите. Я не думаю, что готов. - Еще раз простите, - безупречно вежливо, так что резало слух. – Я был излишне самоуверен. Потеря контроля недопустима. - Как и отношения между служащими Имперской армии, тем более одного пола, - грубо ответил Илай. Он сел и виновато взглянул на чисса. Кем он ему был? Навязанным подопечным? Командиром? Другом? И теперь не станут ли их отношения сложнее и запутаннее? Как теперь смотреть в глаза чиссу, когда извивался под ним, как продажная девица? И ведь было… хорошо. - Мне следовало… остановить вас сразу, - пробормотал Илай. – Простите, что дал ложную иллюзию. Он спустил ноги с кровати и встал. Нужно было промыть все-таки рану на ладони, принять душ и лечь спать. Сегодня был длинный день. Слишком длинный. И ему нужно было остаться одному, чтобы все переосмыслить и успокоиться. - Я вас оставлю, - Траун тоже поднялся. – Надеюсь, это происшествие не помешает нашему сотрудничеству. И вышел, оставляя Илая одного. *** На следующий день Илай не знал, куда от смущения девать глаза. Обычные жесты Трауна – прикосновения к плечу, поддержка за талию, рука поверх ладони Илая – не исчезли. Но и не стали настойчивее. Они по-прежнему происходили только наедине, и Илай поймал себя на мысли, что просто боится оставаться с экзотом один на один. Ему не хотелось вообще видеть Трауна. Но от него было никуда не деться. Нападавших – троих курсантов – забрали прямо с занятия, вызвав шепотки и домыслы в среде учащихся. Орбар выглядел бледным и поглядывал на Вэнто и чисса с неприязнью. Илай поймал себя на мысли, что его совершенно это не волнует. Гораздо больше его тревожило, что теперь думает о нем Траун, как относится к своему переводчику и что произошло вечером: это был просто порыв, просчитанный ход или действительно желание? Хуже всего было, пожалуй, то, что хотелось узнать: что было бы, если бы он не остановил Трауна? - Вы задумчивы сегодня, - заметил Траун за обедом. Илай вяло ковырял в тарелке. Еда в Высшей имперской академии выгодно отличалась от того, чем его кормили в Академии на Майомаре, но даже она не вызывала интереса сейчас. – И встревожены, - добавил чисс, когда Илай поднял на него раздраженный взгляд. - Надо же, и как вы это вычислили, - буркнул курсант в ответ и отодвинул тарелку. - У ваших глаз появляется морщинка, когда вы тревожитесь, - невозмутимо отозвался на его грубость Траун. - И правый уголок губ поднимается вверх, когда раздражаетесь или думаете о чем-то неприятном для вас. - Я не раздражаюсь, - огрызнулся Илай, и почувствовал, как правый уголок губ дернулся вверх. Траун мягко улыбнулся на это. И Илай, не выдержав скопившего за день напряжения, встал. – Простите, я вас оставлю, - он знал, что чисс не станет навязывать свое общество после этой фразы. И это было, пожалуй, то единственное, что в нем нравилось. Но к его удивлению, Траун поднялся и двинулся за ним следом. У выхода из столовой на талию Илаю легла жесткая рука и подтолкнула в сторону бокового ответвления коридора, ведущего к жилому блоку. - Сэр? Что вы делаете? - Я рискую остаться без переводчика, если ничего не сделаю, - последовал ответ. – Похоже, мои вчерашние действия все же имели последствия, хотя я надеялся, что вы перенесете все проще, - Траун говорил, пока они шли в сторону их комнат. Илай непроизвольно начал замедлять шаг. – Но я ошибся в оценке, а также в вашем ко мне отношении. Вы казались достаточно хладнокровным человеком до вчерашнего происшествия. - Сэр, я… не знаю, какой была ваша оценка… но я совершенно не намерен прогуливать занятие, нам нужно быть в корпусе… Кодовый цилиндр коснулся внутреннего коммуникатора, дверь в комнату Трауна открылась, и Илая втолкнули внутрь. В темноту, наполненную запахом и вещами чисса, им самим. Илай замер на пороге, пока автоматические системы, работающие, как обычно, с некоторой задержкой, не включили тусклое освещение настенных пластин. - Освещение на двадцать процентов! – скомандовал Траун, и стало еще темнее. Илай облизал внезапно пересохшие губы. - Что вы задумали? Внутри снова, как вчера, зародилось странное тягучее ощущение, мучительное предчувствие и желание, которое вызывал даже сам вид лейтенанта Трауна в завораживающем полумраке комнаты. - Я вижу, как страшно вам ходить по краю. Я намерен столкнуть вас вниз, в пропасть, которой вы так вчера испугались. Илай почувствовал, как ноги сами несут его к выходу. Он не имел намерения никуда шагать, ни в какую бездну, и вчерашнее желание было крепко разбавлено страхом и сомнениями. Нельзя заводить любовную связь с Трауном. Слишком рискованно, он может все потерять, а его карьера и так висит на волоске. Он может потерять возможность стать тем, кем хочет и применить свои таланты, если Траун испортит ему имя и репутацию, и без того подмоченную контактом с инородцем. Но уже у самой двери его поймали за руку. - Не торопитесь, друг мой. - Пустите! Я понял, что вы задумали, мне все это не нравится. Я хочу уйти, вы не удержите меня силой. - Вы так считаете, потому что вчера я вас отпустил? Илай не успел понять, как оказалось, что через секунду его ударило по ногам, и он повалился на пол. Траун вдруг очутился сзади, заводя за спину Илая его руки. Плечи свело от боли, и Илай дернулся, стремясь вырваться. Он знал, что ничего хорошего от этого инородца ждать не придется. Но на такую подлость не рассчитывал. От резких движений боль пронзила плечи и всю спину, Илай яростно зашипел и задергался сильнее. - Не причиняй себе лишней боли, - спокойствие в голосе Трауна осталось прежним, и это разозлило еще сильнее. Илай почувствовал, как его руки поднимают вверх и вокруг запястий оборачивается кожаный ремень. Сердце сжало от страха. Он уперся ногами в пол, подался вверх, и тут Траун что-то сделал, надавил на какие-то точки, и Илай взвыл. Он дергался, брыкался, кричал, его куда-то тащили, колени скребли пол и сапоги бестолково стучали по полу. Стоило режущей боли немного утихнуть, как Траун снова находил какие-то точки, и перед глазами плыли цветные круги, сознание мутилось, или простреливала острая боль. Потом под спиной оказалась мягкая упругость матраса, а руки завели вверх. Когда Илай снова сделал попытку освободиться, он понял, что руки прикручены к спинке кровати. Траун сел рядом с ним и положил горячую ладонь Илаю на грудь. - Сэр… - голос сорвался. – Вы понимаете, что вы делаете? Это незаконно. Пустите! Непривычное и пугающее чувство беспомощности заставляло сердце биться чаще. И горячая ладонь лежала на грудной клетке так, чтобы чувствовать эти удары. - Вы боитесь, - проговорил Траун, - но ваш страх вызван лишь вашими собственными предрассудками и сомнениями. И возможно, недоверием ко мне. Илай снова потянул руки, ремень больно врезался в кожу. - У меня есть для этого причины, не так ли? – выдохнул он. – Отпустите меня. Вы говорите о доверии, а сами связали меня. Горячая рука на груди двинулась вдоль тела, Траун сел полубоком, чтобы уже обеими руками сжать бока своего переводчика. - Я развяжу вас, если пообещаете не сопротивляться. Илай фыркнул. Заерзал на кровати, пытаясь сбросить с себя чужие руки. - То есть вместо ремня вы решили связать меня обещаниями? - Вам решать. Я все равно сделаю то, что задумал. - И после этого вы говорите о доверии! Внутри все дрожало, Илай напрягся, ощутив, как руки Трауна спускаются ниже и уже ложатся на бедра, удерживая крепко и уверенно. - Я предлагаю вам средство избавиться от ваших страхов. И лишь прошу один раз мне довериться. Илай слышал разные слухи об однополых связях в имперской армии. Но всегда относился к ним скептически. И тем более не думал начинать «сексуальную карьеру». - Прошу вас, отпустите, - он уставился в пугающие красные глаза. – Отпустите, - повторил настойчиво, так что Траун точно должен был проникнуться. Вчера было как-то проще. Все произошло само собой. Было проще. Пока он не начал думать. Вчера все трепетало внутри, горело и хотелось ощущать Трауна, его запах, видеть его глаза. Чисс вытащил что-то из кармана. Черная широкая лента. Илай сжался, точно ожидая, что эта лента сейчас как минимум превратится в плеть. Но лента лишь легла на глаза шелковой нежностью. - Приподними голову, - шепнул Траун. Илай подчинился, сам не зная, почему. Лейтенант затянул узел на затылке аккуратно, не прищемив волос. Потом положил ладонь на лоб, разрешая опуститься обратно. Пути назад не было. Илай зажмурился под повязкой, понял, что у него трясутся руки. Стиснул кулаки. Сила помоги ему! Было непонятно, пугающе, но и возбуждающе, когда почувствовал руку Трауна, скользнувшую к промежности и сжавшую крепко, так что с губ невольно сорвался стон. Потом сверху опустилось тяжелое тело чисса, и губ коснулось теплое дыхание Трауна. Илай вздрогнул. Сейчас… Сейчас снова будет то пугающе-сладкое чувство… Траун провел по губам кончиком языка, вынудив не ожидающего этого кадета приоткрыть рот и податься вперед, самому требуя не дразнящих легких прикосновений, а настоящего поцелуя. - Тшшш, лежите смирно, - ладонь на щеке заставила замереть и подобраться. - Я еще даже на начал, а вы весь дрожите. Вы чувствуете, - нежное прикосновение губ к шее, к точке пульса, - как сильно бьется ваше сердце, и вам страшно, оттого, что вы не знаете моих намерений… Илай нервно облизал губы. Ему хотелось поддаться искушению Трауна, и одновременно – побороть его. Вот только на последнее у него не было шансов. Тело реагировало быстро и неоднозначно. Лейтенант давил бедрами на стремительно твердеющий член кадета, и Илай едва удерживался от того, чтобы не двинуть бедрами или не порвать все-таки проклятый ремень и задать свой темп их встрече. У него давно никого не было… - Мне нужно… опасаться ваших намерений, сэр? – выговорил Илай. Не видя чисса, трудно было угадать реакцию на свои слова, но Илай прислушивался изо всех сил: изменение дыхания, любое движение – все могло выдать Трауна. Чисс резким движением раздвинул ноги кадета и устроился между ними, вжимая Илая в себя, так что тот почувствовал выпуклую твердость под форменными брюками и нервно дернулся в путах. - Только если вы будете сопротивляться, - получил он ответ. – Ремень на ваших руках затянут так, что любое сопротивление лишь усилит давление. Запомните, кадет, так всегда в жизни: пока вы боретесь, вас будут бить. - Значит, мне не нужно бороться? – Илай крепко охватил ногами талию Трауна. – Нужно сдаться и меня… отпустят? Не будут трогать? - Если вы сопротивляетесь, тюремщики сажают вас в более надежную клетку, из которой вам уже не выбраться. Вам нужно быть мудрее. Руки чисса погладили бедра, звякнула пряжка ремня, Илай нетерпеливо заерзал, когда с него потащили брюки, а следом белье. Обнажившийся член тяжело лег на живот, твердый от возбуждения, от голоса Трауна, от его действий… - В чем же мудрость, сэр? Сдаться и плыть по течению? - Мудрость в том, Илай, чтобы выбрать тюремщика самому. Чисс задрал на нем китель и языком провел дорожку поперек живота. Илай, не ожидавший этого, нервно вздрогнул и крупно задрожал, когда чисс принялся вылизывать впадинку пупка и сжал в кольцо пальцев член. Он оттягивал крайнюю плоть, дразнил чувствительную головку, пощипывал, гладил, ласкал. Илай выгибался и подавался бедрами навстречу, и Траун крепко придавил его бедра к постели. - Тшшш… Не шевелись. Так чувственно реагируешь, такой нежный… красивый… возбужденный… Мельчайшие волоски на теле Илая от шепота Трауна встали дыбом. Он закусил губу, чтобы подавить непрошеный стон. А потом задохнулся, дернулся и широко открыл рот. Теплые губы обхватили головку, острый горячий язык пощекотал уретру. - Боги! Сэр… что вы!... Траун не слушал его, пропустил член глубже в рот, быстро двигая языком, пустил в горло и насадился до конца. Мышцы горла раздвинулись, впуская напряженный орган, сжались, сдавливая Илая, так что он почувствовал себя в плену у Трауна, пойманным им, проглоченным, как мышка змеей. Это была какая-то чисская техника? Или ему просто никто до этого по-настоящему не отсасывал? Он извивался, беспомощно цеплялся пальцами за спинку кровати, рычал и бился, пока Траун продолжал его ласкать. Чисс снова впустил его глубже и замычал. Вибрация заставила его почти закричать. - Прошу… прошу, сэр… Было уже близко… очень близко. Траун плотно обхватил губами головку и быстро стал двигаться вверх-вниз. Илай напряг ноги, готовый оттолкнуть чисса. Уже было близко… он почти… - Сэр… пустите! Я сейчас… Он бы оттолкнул черноволосую голову руками, он бы вывернулся, отодвинулся, но ему не дали такой возможности. Он выплеснулся в горячую глубину, закричал, судорожно стискивая ногами плечи Трауна. Острое удовольствие скрутило спазмом мышцы, пока Траун продолжал вылизывать чувствительный орган, высасывая его до капли. А потом Траун двинул головой вверх, выпуская Илая, и тот облегченно выдохнул. И понял, что до боли вцепился пальцами в спинку кровати, к которой был привязан, и что он замер, приподняв тело над кроватью на лопатках и стопах, и напряженную поясницу свело. Он рухнул обратно. В теле чувствовалась томная слабость и нежелание двигаться. Сила великая, как хорошо… Как… Он не мог найти слов. Губы Трауна с терпким горьким вкусом семени коснулись его рта и жадно втянули в поцелуй. Илай дернулся в путах, ощутив как его входа касаются пальцы Трауна, и один протискивается внутрь. Он дернулся, попытался сказать, что не нужно, не стоит… Траун закрыл ему рот поцелуем. Между ног скользнула рука, уже смазанная чем-то, и скоро уже два пальца орудовали внутри, заставляя Илая напряженно замирать и жмуриться. Непонятное, но не очень болезненное чувство растяжения в проходе терялось под горячими губами Трауна. Чисс выцеловывал узоры на его груди, вылизывал впадинку между ключиц, покрывал поцелуями шею. Но пальцы внутри постоянно заставляли думать, что все еще только впереди. Вялая усталость в теле снова сменялась страхом и желанием сопротивляться инородцу. А потом звякнула пряжка ремня Трауна, и между ягодиц ткнулся напряженный орган. - Я… - Илай снова ощутил неприятный липкий холодок страха. – Сэр, я не уверен, что… - Бояться не нужно, - тонкие пальцы внутри разминали, надавливались, терлись, заставляя дрожать и желать большего, той твердости, которую он ощущал бедром. – Ты восхитителен там. Все люди так страстно реагируют на ласку? – от шепота по рукам побежали мурашки. – Там, внутри, ты так восхитительно сжимаешься, там так невероятно нежно и туго, что я не могу удержаться, Илай. Ты пустишь меня туда? Позволишь доставить тебе удовольствие? – Илай терялся. Тело было слабым после оглушающего оргазма, но и пальцы Трауна внутри дарили незнакомое и волнительное чувство, заставляя желать большего и принять его предложение. После того, как он кончил в рот чиссу, неужели между ними еще могут быть какие-то границы? – Я чувствую там, внутри, биение пульса, я схожу с ума от мысли, что ты будешь так восхитительно близок ко мне, так открыт передо мной… Илай облизал пересохшие губы. Он мысленно представил склонившегося над ним Трауна, горящие в полумраке жадным блеском глаза, приоткрытый в наслаждении рот. И понял, что хочет видеть удовольствие чисса. Кульминацию страсти, когда неприступный ледяной и безупречный лейтенант будет беспомощен и открыт. И попросил: - Снимите повязку. - Ты уверен? - Да… Узел на затылке распустился, Траун потянул ненужную больше ленту в сторону и Илай заморгал, привыкая к тусклому свету. Все так, как он представлял. Траун удерживал себя на локте, его пальцы играли с тугим колечком мышц между ног Илая, а лицо было так близко, что можно было чувствовать горячее дыхание. - Сэр… Все может только запутаться еще больше… - сделал он последнюю попытку остановить лейтенанта. - Все уже запуталось, кадет. Но бояться не нужно. Я прошу о доверии… один раз мне довериться. Поверьте, это стоит того. Было больно, когда чисс начал входить. Природа не обделила Трауна, и Илай закусил губу, чтобы скрыть стон боли. Он ткнулся лицом в плечо Трауна, вцепился зубами в кожу чужого синего цвета. Все ли он сделал, чтобы это прекратить? Это тоже больше не имело значения. А потом Траун что-то сделал, как-то по-особому толкнулся, и Илая выгнуло от острого удовольствия. Чисс довольно хмыкнул и повторил свои действия. Илай двигался с ним в такт, толкался бедрами навстречу, чувствуя, как пронзительное удовольствие заполняет все его существо и давит чувство боли в растянутом анусе. - Руки… - попросил он, чтобы вцепиться в плечи лейтенанта и контролировать проникновение. К его удивлению, Траун потянулся вверх, жесткая стяжка ремня спала, и Илай выдернул руки из кожаных петель, чтобы впиться ими в спину любовника. Теперь – любовника, пусть даже и на одну ночь. Он приподнял бедра, открываясь еще больше, запрокинул голову и закрыл глаза. - Да!.. Ты великолепен, мой ар’марити. Да… Илай вздрогнул, сжался, удовольствие накрыло его снова, он кончил, стискивая Трауна внутри себя. Холодный сдержанный чисс застонал сквозь стиснутые зубы и излился следом. Илай, открыв глаза, как завороженный, следил за следами страсти на лице лейтенанта. Потом руки Трауна, на которые он опирался, подогнулись, и тяжелое тело чисса придавило Илая к кровати. Он устало гладил спину, обтянутую плотной тканью мундира и вяло думал о том, что они почти и не разделись. А ему жарко, он весь взопрел в одежде… А еще… - Что значит «ар’марити», сэр? Траун лениво шевельнулся на нем. - Это чеун. Аналога слова нет в вашем языке, - ответил он, приподнимаясь на локтях, чтобы заглянуть Илаю в глаза. - Но что оно значит? - Его можно перевести как «тот, кто идет со мной рядом», - Илай недоуменно нахмурился. – Близкий, - снова попробовал подобрать синоним Траун, - тот, кому можно довериться. Союзник. Соратник. Но ближе. Между ар’марити любовные отношения – это знак доверия и преданности. Ар’марити – это тот, кто поддержит любое безумие, просто доверяя. Илай обреченно прикрыл глаза, отворачивая лицо от Трауна, чтобы тот не заметил. Соратник. Близкий. Траун выбрал его себе переводчиком, соратником. Есть ли надежда, что он избавится от внимания инородца после выпуск из академии? Или нет? Траун взял его за подбородок и повернул лицо к себе. - Ты расстроен, - выговорил он. - Нет, сэр. Траун наклонился к нему, вовлекая в нежный поцелуй. Легонько прихватил зубами нижнюю губу, потянул. Илай вывернулся. Ему было хорошо в постели с Трауном. Но это слишком опасно. Нужно уходить. Траун больше тоже не пытался его задержать. Сел на кровати, глядя, как Илай лихорадочно натягивает на себя брюки. Он только, не вставая, подтянул к себе Вэнто, чтобы помочь затянуть пряжку ремня. И замер, положив руки на ремень. Глядя снизу вверх. От вида запрокинутой головы и трогательно открытой шеи Илаю почему-то стало стыдно. Это был просто секс. Просто на одну ночь. И после выпуска из академии они больше никогда не увидятся. Траун тоже должен все это знать. - Ар’марити, - шепчет Траун. Внутри у Илая сжимается напряженный комок. Траун лжет. Ему? Себе? Непонятно. Он уходит, больше никогда не намеренный оказываться под Трауном в постели. Уходит, как он думает, навсегда. Память еще долго будет хранить нежданную и неожиданную ночь близости. И мозг лихорадочно будет искать ответ на вопрос: почему это произошло? И можно ли было этого избежать? Траун не делает попыток повторить их «свидание». Он также небрежно-легкомысленно касается порой руки в доверительно-нежном жесте, по-прежнему может придержать за плечи и накрыть ладонью его руку. Это становится привычным и даже необходимым в общении. И может, поэтому Илай Вэнто совсем не удивлен, получив при выпуске из академии назначение на должность адъютанта чисса. - Если хочешь, пойдем к ректору и…, - говорит Траун. Совершенно бессмысленные слова. Все уже решено. - Почему я? – все же спрашивает Вэнто на пути к их новому месту службу. – Почему вы меня выбрали? - Вы мой ар’марити, - отвечает Траун. - Соратник? - Друг.