***
Микки не любил прощаться, не любил все эти объятья и давать обещания звонить и напоминать о себе как можно чаще, потому что как правило никогда их не исполнял. Его пакет с пожитками стал еще меньше, почему-то брать ничего в свою «новую» свободную жизнь из прошлого ничего не хотелось. — Ты ему не звонил? — Байрон неуверенно мнется на автобусной станции и смотрит по сторонам, будто пытается разглядеть знакомую макушку. — Кто-то кроме меня в курсе, что ты собрался в ЛА? — Мой куратор, а больше никому и не зачем, — бубнит Микки и напяливает солнечные очки, стараясь спрятаться от мнимого солнца. Почему-то странно щиплет глаза. Возможно, все дело в сухом воздухе и невыносимой жаре. — Ты хотя бы набери, когда устроишься, ну или хотя бы, когда будешь на месте. — А что, в случае чего плохо, ты помчишь меня спасать? — искренне веселиться Микки, потому что кто кого оберегать будет в подобных ситуациях. Байрон дурачась ткнул в бок. Они начали возиться и пытаться поддеть друг друга, но водитель автобуса посигналил, заставляя поторопится. — Прости, чувак, приключение зовет, — Микки ухмыляется, останавливаясь, — бывай, бро, — он неловко обнимает Байрона, прежде чем подхватить сумку с газона и запрыгнуть в автобус. — Не скучай, и не будь всегда такой слишком милой сучкой….***
Йен странно чувствовал себя, его нутро разрывалось между тупым желанием самоутвердиться и показать Микки насколько он может быть охуенно счастлив, и не менее сильным желанием приползти на коленях, умоляя дать их отношениям еще один шанс, показать если не словами, так поступками, что тот для него значит. Пусть Йена пугает все, что так или иначе связано с партнерством и браком, но Микки всегда так или иначе был исключением, даже если бывали дни, когда он готов был придушить засранца голыми руками, но он искренне любил его. Странные обстоятельства смерти их куратора вызывали вопросы, и опасения не напрасны, но, наверное, иногда стоило говорить и быть более открытым, хотя после совместной жизни в камере в пару квадратных метров никаких границ между ними уже быть не могло, однако в уравнении слишком много переменных и все стало чертовски сложно. — Йен. Кто-то настойчиво трясет за плечо. Парень нехотя открывает глаза и видит перед собой обеспокоенное лицо Карла. — С тобой хочет кое-кто поговорить, — Карл делает шаг в сторону и за его спиной оказывается тот самый Байрон, который внезапно превратился в единственную и настоящую любовь Микки. Какой-то странный хипстер, смог в одночасье покорить сердце гопника из Саутсайда. Чем не сюжет для современного Шекспира. — Я не хотел тебя отвлекать, — Байрон осматривает комнату, он не задает вопросов почему в середине рабочего дня Йен все еще не выбрался из постели. — Но я буду плохим человеком, если не скажу, что ты… ты не заслуживаешь его и его любви. — Практически сразу выпаливает парнишка и делает шаг назад. — Вот, я это сказал и могу выдохнуть, потому что Микки считает себя недостойным, и ты не понимаешь насколько все неправильно. Я буду засранцем, если скажу, что Микки… он…. Йен щуриться, разглядывая парня перед ним. Странная пустота внутри становится все более всепоглощающей и какой-то жутковатой, но почему-то сил что-то делать и говорить совершенно нет. Он как чертов разряженный аккумулятор, потенциал есть, но возможности подзарядится никакой. — Я ничего тебе не говорил, и вообще меня тут не было, но… Микки рванул в ЛА, — Байрон потоптался на месте, — там у него какой-то друг, но мы оба понимаем, что это просто побег и какой-то неясный порыв поискать себя в солнечной Калифорнии. Но он любит тебя, и, к слову, между нами ничего не было. — Это я знаю, — Йен медленно начинает выпутываться из кокона одеял, мысль о том, что Микки сбежал от него странно влияет. — В смысле про вас. Ты не в его вкусе, без обид. — Конечно, — Байрон кивает и качает головой, — тебе видней. — Значит Лос-Анджелес? — Йен приглаживает взъерошенные волосы, прежде чем моментально вскочить с кровати и, тем самым немного напугать гостя. — Что насчет более конкретных планов, может он обмолвился где остановится или еще какие-то детали? — Я ничего не знаю, но он вроде как обещал мне позвонить, как будет на месте. — Микки никогда не позвонит, я знаю его натуру, — фыркает Йен, натягивая брюки, — он скорее будет первым в какой-то херне, чем наберет чертов номер. Йен начинает бегать по комнате и в суматохе собирать дорожную сумку. Он обязан вернуть его обратно, потому что Микки принадлежит ему со всеми его выкидонами и жутким нравом, с этими саркастическими фразачками и самой восхитительной задницей во всем Чикаго. Решение их общей проблемы приходит само собой и странные внезапные страхи, сомнения и опасения рассеиваются при малейшей мысли, что он больше никогда его не найдет. Он любит Микки всем сердцем. В последний момент, Йен хватает оба обручальных кольца и кладет их во внутренний карман куртки. Их совместная история не закончена. Уж точно не сегодня и не завтра.