what do i look like to you, a clearance rack?

Джен
Перевод
G
Завершён
2199
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
14 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
2199 Нравится 19 Отзывы 492 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
1. В первый раз, когда это случается, за окном душный субботний полдень, а в Башне, как это обычно бывало (если неудобно), обновления систем, за неимением работающей на данный момент Пятницы, приходилось проводить вручную. Вот уже три часа он сидит, сгорбившись, за компьютером и перебирает код, и за это время температура в лаборатории резко упала. — Здесь холодно, — замечает Тони. — Тебе холодно? — Ммм, — следует невероятно информативный ответ Питера. Тони хмурится. Он поднимает глаза от экрана и несколько раз моргает, пытаясь убрать возникшие от резкой смены освещённости пятна. — Ты где сейчас? — Где-то. Парень сонный что ли. Тони инстинктивно проверяет потолок. Никакого ребёнка-Паука. — А нам обязательно играть в Марко Поло? — Марко. В прошлый раз ему показалось, что тот находится где-то в правой стороне комнаты. Теперь кажется, что в левой. — Ты… ты перемещаешься? — Что? — доносится из-за его спины. — Я бы не смог. У меня сломаны ноги. — Твои ноги не сломаны, и я требую, чтобы ты немедленно прекратил дурачиться. Тони встречают фырканьем смеха. — Вы такой старый. — И вовсе не старый. Но я замёрз и тебя не вижу. — Должно быть, катаракта. Тони задыхается от негодования, встаёт со стула и перегибается через стол, чтобы взглянуть на пол. Ни там, ни за рабочим столом, ни на столе экстренной помощи, ни в любом другом из многочисленных столов лаборатории его нет. — Ладно, я сдаюсь. Ты ведь наблюдаешь за мной с камеры наблюдения, так же? Ты смеёшься надо мной, пока я ищу тебя, и разговариваешь со мной через динамики. Тайна раскрыта. — Ну, во-первых, я даже не знал, что здесь есть камеры, и теперь, когда я это знаю, я встревожен; зачем они? — Пятнице нужны глаза. — Ммм. В этом есть смысл. — Малыш, если ты через пять секунд не выйдешь оттуда, где прячешься, я позвоню в полицию и скажу, что меня преследуют. Я вызову сюда охотников за привидениями и заставлю отца Малахия Мартина надрать тебе… — И вовсе я не прячусь. — Тогда что же ты делаешь? — Ищу. — Что ищешь? — Что-то. Тони останавливается. Он подавляет растущее чувство недоверия к тому, что это его жизнь, и щиплет себя за переносицу. — Ты ведь нарочно расплывчат, так? Просто скажи уже. — Не хочу. Мне неловко. Тони не знает, что делать. Его руки скользят вверх, чтобы помассировать виски. Впрочем, немеющим рукам это мало чем помогает. А работать с отмороженными конечностями невозможно. — Ты не видел мою толстовку? — Неееет. Глаза Тони сужаются. — Ты ведь её носишь, не так ли? — Да! Нашёл! — Мою толстовку с капюшоном? — Моего паука! — Питер вскакивает на ноги с противоположного конца комнаты. Он ухмыляется и поднимает маленького съёмного дрона, который обычно находит пристанище в самом сердце его костюма. — Она сбежала. Тони закатывает глаза. — Ну, слава богу, что ты её нашел. Возможно, нам пришлось бы позвонить властям и вызвать поисковую группу. — Ага. Он подавляет улыбку, наблюдая, как Питер прижимает маленького паучка к своей груди. Ноги дрона щёлкают и цепляются за ткань толстовки, которая абсолютно, совершенно точно не принадлежит Питеру. — Вор, — обвиняет он. — Мне было холодно, — Питер надувается, однако сразу же начинает усмехаться. — А Вы знали, что Пеппер на бирках пишет Ваши инициалы, как будто Вам пять лет? — Ладно, всё, снимай её. — Нет, подождите, простите меня… — Не прощаю. — Мистер Старк!

***

2. Тони бросает чаевые на стол и поднимается. — Ты закончил? — спрашивает он Питера, когда тот поднимает палец и начинает жевать последний чизбургер, как будто до этого это не он съел ещё два таких же, картофель фри, половину луковых колец Тони и шоколадный коктейль. Парень, конечно, знал, как расправиться с пищей. — Да, — говорит Питер, вытирая рот тыльной стороной рукава, ибо салфеток здесь не наблюдалось. — Давайте… подождите; мистер Старк, Вы случайно положили сотню за чаевые. — О, это было далеко не случайно. Питер по-совиному моргает. И переводит взгляд с денег на Тони и обратно. — Мне этого никогда не достичь. — Что, как подсчитывать чаевые? Послушай, это довольно просто… — Нет, не… — Питер качает головой. — Я имел в виду, что у меня никогда не будет при себе столько налички. — Не надумывай, со временем всё придёт. И в один прекрасный день ты будешь купаться в них. — Э-э, вряд ли. Тони решает не говорить ему о том, что он уже определил будущее Питера в СИ, по крайней мере, на ближайшие пятнадцать лет; его ждёт целый отдел, чтобы возглавить. Несмотря на то, что это было бесспорно потрясающе и безусловно щедро с его стороны, он знает, что ребёнка такие вещи пугают, а потому отодвигает это на задний план и ведёт Питера за плечо из маленькой закусочной в Бруклине. — Господи, как же я ненавижу это место! Питер хмурится. — Правда? А я всегда думал, что это один из самых красивых районов города. Тони фыркает. Объяснять связь Бруклина со Стивом не хочется вот совсем. Колокольчик на двери звенит, когда они ступают на тротуар, и в этот же миг, точно предвестник, в небе раздаётся гром. Они проводят два часа, проверено, отсиживаясь внутри в ожидании дождя; ливень начинается, стоит им выйти наружу. — Ну это грубо, — говорит Тони. Питер пожимает плечами и поднимает лицо вверх, морща нос, когда на него попадает первая капля. Он улыбается. — А я не против. — Конечно, он не против, у меня нет ни водителя, ни машины, а твой маленький дружок вывел мои репульсоры из строя. И теперь нам ничего не остаётся, как идти пешком, пока мы не найдём первое такси. — Или мы можем поехать на метро. — Категоричное нет. — Но почему? Иногда это даже забавно! Там есть один певец, может, он только и умеет играть Wonderwall на акустике, но у него довольно приятный голос. Тони качает головой. — Вот именно поэтому. Я найму тебе личного водителя. — В смысле, личного?! Не надо! Вы не можете этого сделать, а то в школе меня примут за заносчивого. Мол, даже Флэша никто не возит, а его отец вроде как сенатор или что-то в этом роде. — Серьёзно? Сенатор с сыном по имени Флэш? — Ну, его настоящее имя — Юджин. Тони заливается смехом. — Хах. Если бы меня в детстве назвали Юджином, я бы и на похуже имя согласился. Дождь начинает усиливаться, и они спешат вниз по улице. — Боже, я промок насквозь. Всё, надеваю костюм. — Нет, мистер Старк, Вы же не можете просто так взять и ходить в своём костюме, без него же так здорово. Тони моргает. — Не понимаю, о чём ты, и не стану на это отвечать. Он разворачивается и начинает уходить. Питер же, смеясь, бежит за ним. Своя одежда кажется Тони тяжёлой. Как, например, джинсы. Они обошлись ему в тысячу долларов, и, по факту, должны были быть лучше этого. Но Питер выглядит ещё хуже. Его толстовка промокла насквозь, а волосы прилипли ко лбу. Он весь дрожит, и это заставляет Тони остановиться прямо на его пути и без раздумий снять куртку. — Что Вы делаете? — Тише, надень её. Питер хмурится. — Но Вам же будет холодно? — Мне уже холодно, но пауки не могут терморегулировать, так что ты в большей опасности, чем я. — Но… — В худшем случае я простужусь. Ты же — получишь переохлаждение и спровоцируешь спячку, так что: куртка. Руки вверх. — Я могу надеть её и сам. — Да неужели? Потому что я не вижу, как ты это делаешь. Давай, помоги мне. Питер выглядит абсолютно несчастным, когда Тони помогает ему надеть куртку, хотя они оба знают, что ему не нужна помощь и что он уж точно не нуждается в том, чтобы Тони помогал ему застёгивать молнию. Тем не менее. Ему холодно, руки его, вероятно, дрожат. Это всего лишь общее соображение, не более того. Питер извивается. — Я чувствую себя толстым. — Ага, — фыркает Тони. — Пойдём, поищем такси.

***

3. — Она меня задушит. — Расслабься, а? Это Армани. Ткань очень тонкая. — Это паучий шёлк? Тони бросает на него взгляд, прерывая работу над галстуком. — Шёлк шелкопряда. Питер морщится. — А Вам не кажется странным, что мотыльки создают нам одежду, а потом едят её? Вот кто решил, что это хорошая идея? Губы Тони изгибаются в подобие улыбки, и тем не менее он сдерживается. — Не знаю. Почему люди едят свою домашнюю работу или романы, если думают, что они ужасны? — Их романы? Тони отмахивается. — Да, это было в одном из эпизодов… как там его. — Анатомия Грея, — Питер усмехается. — Это было в одном из эпизодов «Анатомии Грея». Мистер Старк, вы смотрите современное мыло? — Так, во-первых, это шоу гораздо больше, чем просто мыло… — О боже, я так и знал. Тони впивается в него свирепым взглядом. — Всё готово, — говорит он, отступая на шаг, чтобы полюбоваться своей усердной работой. Костюм Питера идеально скроен, как раз под его фигуру, и лишь галстук не соответствовал виду. В последнюю секунду Тони выхватил один из своих. В конце концов, сегодня будет как никогда важная ночь; шестнадцать исполняется лишь раз в жизни. Питер разворачивается, чтобы посмотреть на своё отражение в зеркале. Позади него парит Тони, стряхивая воображаемую пылинку с плеча своего ребёнка. Руку он так и не убирает. — Что скажешь? — По-моему, — Питер слегка поворачивается, — я выгляжу глупо. Тони щёлкает языком. — Ты и без этого выглядишь глупо, ребёнок, и я ничего не могу с этим поделать. Но так, я думаю, ты хотя бы не сойдёшь за ботана, ммм? Питер напевает и наклоняет голову. — Да, наверное. Тони хмурится. — Ты выглядишь встревоженным. Почему? — Просто… — Питер бесполезно машет руками, нахмурив брови и пытаясь сформулировать то, что он хочет сказать. — Вы не должны были этого делать. Я имею в виду, заказ столика в самом дорогом итальянском ресторане Нью-Йорка? Целый костюм, и только для меня? Я… я никогда раньше не получал таких подарков. Я не знаю, как Вас отблагодарить. — Отблагодарить? — Тони качает головой. — Малыш, я сделал, что должен. И даже ещё не вручил тебе свой подарок. Его глаза расширяются. — Что? — Как я и сказал. Это что-то вроде… подарка. — Но что это за подарок? О боже, нет, не говорите. Мне шестнадцать. Это что, машина? Только не говорите, что Вы купили мне машину. — Хорошо, не скажу. — Мистер Старк. Тони толкает его локтем в сторону двери. — Пошли, умник, Мэй и Пеп ждут тебя… — Но я не могу принять это… — Никаких возвратов, я не сохранил чек. — Боже мой!

***

4. — Ау! Тони бросает на Питера взгляд, хотя тот стоит к нему спиной и даже его не видит. Тем не менее, он надеется, что эффект прожигания в нём дыры есть, потому что, серьёзно. — Всего лишь несколько швов. Питер слегка оседает, вздыхая, когда его плечи опускаются. Тони снова втыкает иглу и продолжает свои красивые, ровные швы. — Ау, — снова говорит Питер. — О, горе тебе, — ворчит Тони. — Ты же не тот, кто нашёл своего ребёнка истекающим кровью в глухом переулке с канализационными крысами размером с динозавра, пытающимися отгрызть ему лицо. Нет. Всё, что тебе нужно было сделать, это сидеть там и выглядеть мёртвым. Питер молчит, и на минуту Тони кажется, что он сказал что-то не то, а потому начинает тщательно обдумывать брошенные слова… Своего ребёнка. Как например: своего ребёнка. — Я бы не умер, — наконец говорит Питер, упрямый, как и всегда. — Угу. Твои жизненные показатели говорили об обратном. — Это была всего лишь одна пуля. Бывало и хуже. — Извини? Хуже? Хуже, чем пуля, пронзившая твоё бедро в двух дюймах от бедренной артерии? Ну ладно! Хорошо! Пожалуйста, просвети меня, Пит, что может быть ещё хуже? Питер колеблется. — …Две пули в бедре всего в одном дюйме от бедренной артерии? — Лучше бы это был технически точный ответ, а не фактически произошедшее. Питер слишком быстро кивает. — Да. Определённо… технически точный ответ. Тони вздыхает и отсекает угрозу. Честно говоря, какая-то его часть даже не хочет касаться слов Питера. Но другая просто не может закрыть на это глаза. Он заставляет Питера обернуться. — Малыш, послушай: я знаю, что ты стараешься изо всех сил. Я знаю, что никто из нас не хочет, чтобы ты пострадал. Но, Пит, умоляю тебя, если это случится снова, позвони мне. Меня не волнует, если в три часа ночи в воскресенье, или если на следующий день я должен буду лететь в Пекин, ясно? Больше никакого «Тони Старк — мой последний контакт». Я твой первый и последний. Если Карен скажет тебе позвонить мне, ты позвонишь, хорошо? Питер молча кивает. На полсекунды они застывают, когда рука Тони дёргается, а сам он думает, стоит ли обняться или просто пожать в знак согласия мизинцами. В следующий миг звонит его телефон. Этот номер он слишком хорошо помнит: тот самый, по которому Нат всё время пытается до него дозвониться. Тони даже не задумывается, прежде чем отправить его на голосовую почту. Он убирает телефон. Питер же, не сводя с него пристального взора, кривит губы. — Что? — Я что, на Вашем экране блокировки? Вот дерьмо. — Ты не должен был это увидеть. — О’кей, но я видел. Я — Ваша фоновая картинка — то есть моя фотография. Почему Ваша фоновая картинка — моя фотография? — Нам не нужно… э-э-э, — Тони прочищает горло и принимается убирать кровавое месиво на прилавке. — Не думаю, что сейчас стоит поднимать эту тему. Ты должен согласиться. Согласись. Оставим это до июня, скажем, пятидесятого. — Я этого так не оставлю. Я хочу увидеть её снова. — Может, как-то в другой раз? Боже, как бы я этого хотел. — Боже, конечно, нет. Тони невольно улыбается. Затем он чувствует, как чья-то рука выхватывает его телефон прямо из его кармана. — Эй. Питер, глядя на экран, усмехается. — Когда Вы вообще успели это заснять? На фотографии Питер, свернувшись калачиком, крепко спит на диване в мастерской, одетый в украденную толстовку с капюшоном. Снимок был сделан примерно три месяца назад, и, как ни странно, с тех пор Тони картинку так и не изменил. — Не имеет значения, — он выхватывает свой телефон и убирает его обратно. — Всё, всё. Прочь. Питер смеётся. — Я Вам не собака. — Мог бы и подыграть. Позже, идя по коридорам башни, Питер тащится за Тони. Когда они наконец добираются до комнаты последнего, тот принимается рыться в своих ящиках, пока Питер топчется в дверях, всё ещё одетый в свой окровавленный, испорченный костюм. Тони протягивает ему пару пижамных штанов и поношенную футболку. Он даже не смотрит, какую, пока Питер не морщит нос. — Black Sabbath? — А что в этом плохого? — А у Вас нет чего-то по типу «Ramones»… Тони указывает на дверь. — Вон, — решительно говорит он. Питер лишь смеётся и вместо этого проходит в ванную. — Спасибо! Тони закатывает глаза, когда дверь захлопывается. С минуту он стоит в темноте, уперев руки в бока, всё ещё слегка пошатываясь, что уж говорить о смущении после недавнего открытия его ребёнка. Тони достаёт свой телефон, конечно же, просто чтобы проверить время. И тихо фыркает себе под нос. — Придурок.

***

5. — Что это такое, во имя всего святого? Тони останавливается, так и не сделав глоток кофе, и смотрит вверх, только чтобы увидеть Питера, который, видно, только что вышел из постели и сейчас протирает свои широко раскрытые глаза. — Что «что это такое»? — Ой, извините, я думаю, Вы забыли свою шапочку в спальне, Скрудж, — говорит Питер, начиная смеяться. Тони хмурится. Ему требуется секунда, чтобы понять, что именно так забавляет Питера. Он осматривает себя и… О, халат. Несмотря на то, что он не находит в нём того же юмора, что и Питер, он ловит себя на том, что улыбается. — Знаешь ли, это Гуччи. И стоит… ну, я не знаю, сколько это стоит, не обращал внимания, но безусловно дорого. Питер фыркает. — О да, я бы тоже себе такой купил. В моей спальне не помешал бы ковёр. Тони посылает ему невозмутимый взгляд. — Это мода. И я не отстаю от неё. — Правильно. Эй, звонили из восемнадцатого века, королю Георгу нужно вернуть его ночную рубашку. Тони тяжело и протяжно вздыхает. — Знаешь, я же не смеюсь над твоей дурацкой одеждой. — Вообще-то смеётесь, — парирует Питер с полным ртом хлеба. — Всё время. Только вчера Вы… — Ладно, ладно, не будем вдаваться в подробности! Питер фыркает и, проскальзывая мимо Тони, хватает кофейник, что, вероятно, худшая идея после солёных огурцов и мороженого (не то чтобы он пробовал это во время их пьянки в колледже с Роуди). — Э-э-э, а что ты вообще тут делаешь? — Ну, видите ли, это то, что мы в наши дни зовём Keurig'ом, ты помещаешь вот туда зёрна, и она фильтрует их с помощью волшебного изобретения, называемого электричеством… — Всё. Всё, хватит, — огрызается Тони. — Ты высказал свою точку зрения, и знаешь, во что это выльется? Вот, — он выхватывает из его рук кофейник. — Кроме того, теперь мне придётся сжечь этот халат, потому что да, я такой неуверенный. Питер хмурится. — А зачем это делать, если его можно продать за миллион долларов? — Нет. Я уже всё решил. Сожгу его. Питер в отрицании качает головой. — Я не могу Вам этого позволить. Дайте мне халат. — Нет. Питер дёргает его за пояс. — Мне он нужен, пожалуйста, у детей это сейчас в моде, и нам действительно нравится бабушкина вышивка… — Тебе меня не одурачить… — Пожалуйста, если Вы подожжёте его, мне придётся прыгнуть в огонь, и мне будет очень плохо. Тони закатывает глаза и кладет руку на голову Питера, чтобы остановить его. — Успокойся. Не буду я его сжигать. — Правда? — Правда, — говорит он, — потому что я заставляю тебя носить его весь день. И мне плевать, если нас вызовут патрулировать или ещё что. Одеяние позора, и на весь день оно теперь твоё. Глаза Питера расширяются. — Вы хотите, чтобы я надел это чудовище поверх своего костюма?! — Да, — он сбрасывает халат и протягивает его Питеру. — Вот. Теперь все знают, какой ты подлый. Питер морщится. Он натягивает халат, как будто надевает что-то отравленное, и дрожит, когда атласная ткань падает ему на плечи. — Боже. Я чувствую себя как на любовном ложе. Тони фыркает от смеха и ерошит ему волосы. — Да ладно тебе, малыш, нам надо ещё кое-что сделать.

***

+1 — Это то, что я думаю? — Зависит от того, думаешь ли ты, что это плед? Улыбка Питера становится шире и ярче. Он протягивает руку и делает хватательные движения. — Дайте мне. — Э-э, нет, не дам. Он мой. Если же ты хотел тепла, тебе бы следовало… — Что, держаться подальше от Вашего холодного мёртвого сердца? Тони усмехается, его рука ложится над сердцем в притворном оскорблении. — Как ты мог. Вот как раз за дерзость ты его и не получишь. Я выбираю фильм и место, где ты можешь страдать в тишине. Глаза Питера округляются. — Нет, нет, я просто пошутил, честное слово. — Слишком поздно, — Тони опускается на диван. Воздух пропитан запахом попкорна, маслянистым и тёплым. Рядом с ним недовольная гримаса Питера едва ли видна в свете большого экрана телевизора. — Даже не видя, могу сказать, что ты всё ещё на меня смотришь. — Так и есть. И я не остановлюсь, пока не получу этот плед. Тони демонстративно укутывается посильнее в складки красного бархатного пледа с золотой отделкой и фальшивым дуговым реактором в его центре. Подарок от Роуди на его день рождения примерно пять лет назад. — Если хочешь, можешь надеть одеяние позора. — Вы худший. Держу пари, пиццу Вы заказали с плоской корочкой, а? — Ещё бы. — Значит, я замёрзну и проголодаюсь, — сокрушается Питер, откидывая голову на спинку сиденья. — С таким же успехом Вы можете выбросить меня на улицу гнить. Тони пожимает плечами. — Если это то, что ты думаешь. — Это то, что я знаю. Он не думает, что кто-то из них и в правду обращает внимание на бесконечный выбор прокручиваемых фильмов. Наугад он щёлкает на один из них, когда Питер немного, но оживляется. — Вам нравится «Принцесса-невеста»? — Ты шутишь, что ли? Это всего лишь второй лучший фильм нашего времени. Затем Питер движется, ложится на диван и прижимается к боку Тони. На мгновение Тони застывает, как вкопанный. А потом он… расслабляется. Это не странно. Не странно. Так, как и должно быть: легко, естественно, быстро и знакомо. — Что ты делаешь? — спрашивает он невинным тоном. — Жмусь к Вам, чтобы согреться. А что ещё мне остаётся? Что, Вы думали, что это объятие? Так вот, нет. Мне просто нужно тепло Вашего тела. Я умираю. Тони тихо фыркает. — Вы издеваетесь над моей болью, — жалуется Питер. — Жизнь — боль, Паучок. И любой, кто говорит иначе, что-то определённо продал. Питер хмыкает и опускает подбородок на грудину Тони. Какое-то время никто ничего не делает; только большие карие глаза, устремлённые на экран телевизора, наблюдают, как Фред Сэвидж жалуется своему дедушке. Спустя какое-то время Питер начинает играть с подолом Тониного пледа. Поначалу невинно, просто лёгкие подёргивания ткани, но потом он начинает по полной его им бить. — Господи, ладно, — смягчается Тони, поднимая его так, чтобы Питер мог бы под ним пролезть. Обхват довольно широкий, и они оба могут видеть, что происходит снаружи. Питер смеётся, ликуя от победы, и вытаскивает голову прямо у головы Тони. Его кудри касаются чужой щеки. Они, наверное, выглядят совершенно глупо, но, когда Питер обнимает его за плечи и тепло одеяла окутывает их обоих, ему кажется, что нет. Его манипулирующий, лживый ребёнок со счастливым вздохом откидывается назад и спокойно смотрит всю оставшуюся часть фильма. Через два часа Тони начинает задыхаться от хватки крепко спящего ребёнка-Паука, но он не возражает. А когда Пеппер возвращается со своей конференции в Остине и застаёт их вместе, он притворяется спящим. И притворяется ещё усерднее, когда она с тихим смехом делает снимок. На следующий день, когда тот появляется в его почтовом ящике, он уж точно не делает его своей новой картинкой на своём экране блокировки. Вот только, сделает, и это он знает точно.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.