Братья

Где-то внутри — голодная месть, вечно жующая сердце; К каждому шагу — боль по груди, прошлого муки и пытки. Ярость в крови и ярость в душе вряд ли помогут согреться, Только лишь холод — коркою лёд — будет в словах и улыбке. Если в глазах сгнивают огни, те, что когда-то горели; Если покойник сам для себя, значит, живущий для мира. Пульс разгоняя, кровь забурлит, пылом рванётся по венам: Стать бессердечным «сам по себе» — всё, что в твоих ещё силах. Ярость в крови и ярость в душе — всё, что внутри и осталось, Воля на сердце, там же и цепь — всё, что тебя пока держит. Узы и связи, дружба, любовь в грудь нагоняют лишь жалость: Ты — не невольник. Вольный ты сын клана, последний наследник. Каждая тьма предстанет в тебе, будет твоей только частью. Нет, не найдётся в мире тот свет, что разогнёт её пальцы. Так что ступай — голодная месть вой исторгает из пасти. Так что ступай, ведь холод в душе, нет, не найдёт диссонанса. Где-то внутри — пропасти льда, крик сиротливого сердца; К каждому шагу — промах двойной. Будет так лучше, наверно. Месть будет грызть, но сытость её вряд ли поможет согреться. Только лишь свет — рубец по нутру — станет твоей главной целью.