(Не) сломленные

Это выглядит почти смешно. Джейс бы и поаплодировала, да руки у неё полны пакетов, и да — там где-то точно была упаковка яиц. И не те метафорические, давно возникшие, дабы показать Брюсу, что есть в мире силы, с коими ему считаться придётся при всём своём высокомерии и упрямстве. Спустя годы лучшим рождественским подарком всё ещё остаётся игра на его бешенстве под аккомпанемент улюлюканья тех омерзительных тварей, что живут у Джейс в гортани и в лёгких, выливающихся ядом из глазниц. Сейчас ей бы из себя строить мрак да пафос, но вот на пороге супермаркета в полном боевом облачении и с кучей пакетов в руках Красный Колпак выглядит как угодно, но только не устрашающе. Не в глазах Найтвинга уж точно, который Крылышком глумливо до сих пор зовёт. Ласково на деле, но Джейс вся до корней волос — нерв оголённый и реагирует остро, вышибая мозги сотнями вольт. По крайней мере, этим можно объяснить её агрессию да хуёвый юмор в придачу к вышибающей дух монтировке. Ричард смотрит на неё и брови под таким углом изгибает, что Джейс бы диву податься от его мимики. А это в маске-то, акробат треклятый. — Нынче продукты отдают только при наличии жутких намордников? — он, наконец, слезает с крыши припорошенной снегом тачки, на которую мягко спикировал, стоило Джейс выползти из ада нескончаемых ценников, монотонных призывов взять вторую упаковку и получить третью в подарок. Джейс максимум могла бы кому-нибудь вырезать печень по акции. С новоявленным статусом-кво в роли няньки будущего поколения прости-господи-Отбросов, ей это простительно. Осталось оповестить Брюса. Конечно, не о том, что она сотрудничает с Лютором. Тогда на хвосте появится Кларк, и, пожалуй, при всём уважении к здоровяку, не так она хотела провести праздники. — А если пригрозить им монтировкой, то они молча пробивают тебе пакет и не задают тупых вопросов, — отбивает Джейс на одном дыхании. Ричард смеётся. Ричард. Давно она его так зовёт мысленно-то? Вслух всё равно остаётся «Дик», «Дикки» и «у меня нет времени на нотации, срочно нужно подорвать вон тех мордохедов». Дик Грейсон. Робин. Найтвинг. Агент Спирали. Недомёртвый Найтвинг. Рик Грейсон. Коготь. Элементы их биографии можно перечислять до второго явления тёмной вселенной и неустанно ржущего дегенерата с трактатом извращённой философии. Не то чтобы Джейс это всё коробит, но на одну жизнь каждый из них хватанул больше, чем смог унести. В могилу уж точно. Добро пожаловать в Клуб мёртвых Робинов. Прихвати свой кризис и присаживайся. Можешь блевать кровью, собирать мозги по кускам — мы тут все свои. Хоть Ричард и не был мёртв. Буквально. Пуля в башке — не всегда конец. Что уж тут, смерть — никогда не конец. Джейс уверена, что они прокляты Готэмом, миром, всем сущим за желание самим верховодить судьбами во имя справедливости. Но, пожалуй, у Ричарда оказался самый тернистый путь. И вот, снова Найтвинг. Да здравствуют синие полоски и — не давай экскримы Дэмиену, аминь. — Привет, Найт, — Джейс всё же смягчается. В конце концов, не каждый день у них в семье едва не отправляются на тот свет, теряют память, а затем творят хуету таких масштабов, что самой бы Джейс от уважения или собственного нежного охуевания присвистнуть. Ей когда-то свезло с Талией побрататься не лучшим образом, в то время как Ричард упал в чан не с кислотой, а с совиным дерьмом. — Нелепее ситуации я ещё не встречала, — добавляет она, едва кивая на прохожих, которые словно никогда супергероя и виджиланте вместе не видели. Ещё чуть-чуть, и их попросят сделать совместное селфи. Ричард ей белозубо улыбается, до своих проклятых ямочек на щеках. Джейс никогда не признается, что ей, как в далёком робиновском детстве, хочется тыкнуть в одну из них пальцем. — Не хочешь выпить кофе? — он ближе подходит, мягко пружиня шаг и совсем не шурша снегом. И заглядывает в пакеты, но не озвучивает вопроса, позволяя ему повиснуть в морозном воздухе. — У меня вообще-то... — Джейс чертыхается. Закрывает на мгновение глаза, полностью игнорируя то, что жизнь то и дело подкидывает ей, сука такая, одну выбивающую из колеи хрень за другой. Ричард, наверное, сам не знает, но отказать ему трудно. «Пойдём со мной, Джей» «Не делай этого, Крылышко» «Не хочешь выпить кофе?» Джейс совсем не ждёт отряд опасных детей, половина из которых едва ли относится к роду человеческому. Но внутри неё самой чёрная дыра собственных провалов разрастается слишком быстро, и Джейс не знает, чем её заполнять. И перспектива того, что этот цирк карапузов через пару часов двинется её искать, разрушая всё на своём пути, совершенно Джейс не трогает. Она сгружает на Ричарда все пакеты под его же смешок. Имя продолжает инородно щипать язык, но ощущается правильным. Целым. Стоило пройти через весь пиздец геенн огненных, отсалютовать Тригону да Константину, чтобы собрать себя по кускам. Но. Найтвинг раздроблен так, что Джейс провалы трещин на его лице видит. Она выдыхает плотное облако пара. — Похер. Пошли.

***

Сидеть рядом с горгульей на парапете, сжимая картонный стакан с очень аккуратно выведенным позывным, кажется самым нормальным, что вообще когда-то происходило. Пусть всюду снег и вообще не лето далеко, но стоять около ларька и перетирать за свои кризисы посмертия и наделанных ошибок — самое большее из всех существующих зол. Это не запереться всем Бэт-составом в именное кафе, чтобы бесить Дэмиена до икоты полученной игрушкой из хэппи-мила. А Джейс любит зиму, несмотря на вероятность отморозить себе зад, и горгулий. Их важную величественность и пугающую красоту. Возвращаться в Готэм стоит ради них, чтобы посидеть рядом, как в детстве, вспоминая те моменты, когда не с кем было поговорить. Всё же герой Бладхейвена не всегда оказывался рядом, чтобы своей улыбкой исцелить всю гангрену непростых взаимоотношений Бэтмена и Робина. — Что стряслось, Дикки? — Джейс отстёгивает маску и убирает в сторону, бездумно подпихивая к самому краю, за которым — и бездна, и весь пропитанный грехом город. Готэм скалится им кровавыми дёснами подсвеченных дорог. Ричард молчит, лишь губы кусает. А Джейс и не спрашивает больше, давая ему время, а себе — возможность совсем не аристократично прихлёбывать кофе, в результате обжигая себе язык. — Я помню, как пытался остановить тебя, — начинает Ричард спустя столько времени, что и задуматься бы, а не свист ли это ветра в ушах. — И остановил. Брюсу стоило бы у тебя поучиться. — Не думаю, что мои слова или действия как-то поспособствовали тому, что ты не вынесла мозги Джокеру, — Ричард фыркает. Прикладывается к своему стакану, но не делает ни глотка. — Проблема в том, что сейчас я думаю о том, что, наверное, не надо было тебе мешать. Сердце Джейс спотыкается. Она мрачно усмехается. — Что, глаза открылись? И чудом не шутит про сов, ощущая себя как Бизарро в нелепой попытке собрать детский конструктор. — Так ощущается возвращение, да? Моя память вернулась, — Ричард поворачивается к ней, немыслимым образом умещаясь всеми своими длинными конечностями. Пластичный, как кот. Словно, блин, жидкость, и отрежьте Джейс язык за такие идиотские сравнения из-за того, что иногда она убирает подальше свой ярко-красный капюшон и задротит в социальных сетях. — И я злюсь всё время. И... и не... — Не можешь находиться рядом с ними, — заканчивает Джейс. — В поместье тошно? Ричард кивает. Губы снова кусает, оставляя на них наливающиеся кровью трещины. Джейс отвешивает ему щелбан. Пожалуй, не этого ждёт Ричард, потому что так и замирает с приоткрытым ртом. В конце концов, Джейс — не Бэтмен, чтобы толкать проникновенные речи о принятии, когда сама обнажается до сих пор заострёнными зубьями собственной уязвлённости. Время идёт, а что-то не меркнет, зудя исцарапанными костьми и следами шрамов. Брюс может быть не причём, и не его вина в том, что он такой каков есть. Но убедить в этом себя трудно. В том, что принципы не всегда ломаются. Как и Дику Грейсону, вернувшемуся в строй спустя кавалькады разрушений, сложно признать то, что сотворённое им от него самого не зависело. И от его принципов в том числе. Джейс знает, каково саморазрушение на вкус. Оно не для их солнечного мальчика. — Поэтому ты здесь, со мной? — Джейс допивает свой кофе, не чувствуя вкуса, кроме горечи, подкатывающей изнутри. — Потому что не можешь быть рядом с Барбарой, Брюсом и остальными? За Дэмиена говорить не буду, он всегда сука, и именно эта сила держит наш мир в целостности. Ричард головой качает. Снег опадает на его волосы, путается снежинками. Джейс не смотрит, чтобы не поддаваться глупым желанием. Иногда она ощущает себя старшей сестрой. Видимо, клеймо няньки на ней останется навечно. Ей богу, лучше бы дальше дразнила Брюса и доводила до исступленного бешенства и усрачки все криминальные авторитеты в округе. — Я не знаю, как мог забыть тебя, — вдруг мягко говорит Ричард, проходясь по её слабости заострённым стеклом. Джейс едва сжимается, стремясь закрыться. — Не надо. — Я серьёзно, Джейс. Я не понимаю, почему не вспомнил тебя в баре. Почему не вспомнил позже, когда... когда... Он спотыкается и глубоким вздохом ухватывается за вожжи своих запряжённых демонов. Точно жмурится. Джейс хмыкает. — Когда чуть не убил всех нас. Коготь из тебя что надо, Дикки. Пальцы Ричарда смыкаются на её руке, тянут к себе, чтобы лбом в плечо ткнуться. Не будь они самыми (не) везучими сукиными детьми, то точно бы навернулись. И отскребать потом выводку странных детей Мисс Перегрин клочки своего сэнсея с трассы. — Я не знаю, Джейс. Я кажусь себе в отражении чужим, грязным, не говоря об этом костюме. Я не достоин его после того, что натворил. Понятия не имею, кого пытаюсь обмануть своей нормальностью. Не знаю, — ему срывает все тормоза и предохранители. Джейс чувствует его срыв кожей, покрываясь мурашками вовсе не от холода. Их солнечного мальчика изрешетило, изжевало мясорубкой реальности — извращённой, перевёрнутой, выдавшей самого достойного человека убийцей. Когтем. Гордостью Суда. «Идёт Совиный Суд, он пристально глядит из тёмного угла сквозь мрамор и гранит...» Джейс тянется бездумно к своему плечу. Рана затянулась и не оставила шрама, но то место всё равно покрывается инеем. Что ж. — У нас есть ёлка. По крайней мере, я на это надеюсь, — говорит она, не давая себя даже задуматься. Ричард был её якорем столько раз, что диву бы податься, как терпения хватило. Да только Ричард всегда стремится всех спасти. Но кто спасёт тебя, мальчик с приставкой «чудо», со значением «чёртово ты совершенство с бездной червоточины»? — Что? — он голову поднимает. Джейс носом шмыгает, вдруг понимая, что замёрзла до окоченевших пальцев ног. — Ты меня слышал, — отрезает жёстко, поднимаясь. Снег осыпается кусками с одежды, а кровь приливает к замёрзшим конечностям слишком медленно. Наверное, она тоже заледенела. — Это не лучшая замена Брюсу и компании, а уж тем более — пуншу Альфреда, — продолжает Джейс, испытывая непреодолимое желание закурить. Пожалуй, надо спуститься с их справедливых небес в следующий ларёк, напугав владельцев до икоты. Она бы послала Ричарда, но образ Найтвинга слишком непогрешим. «Мне нужна пачка сигарет для моей подруги, Красного Колпака. Той, что международная мстительница и убийца. Паспорта у меня с собой нет, ну вы понимаете» Смех застревает в горле и только. — ...но какая есть. — Мне не нужна замена, — Ричард возражает, глядя на неё снизу. — Но я не прочь где-нибудь отогреться. Он в это слово вкладывает гораздо больше, чем может сама Джейс унести. Но если не она, то кто? А потому руку протягивает. Ричард хватается за неё, но не чтобы подняться с её помощью. Он потрескавшимися губами прижимается к костяшкам сквозь перчатки. — Спасибо. Тепло прошибает через слой собственной обледенелости, сдирая с Джейс и кожу, и мясо, и дробя кости. — Да брось. «Я не буду чинить тебя, Дик» «Я лишь покажу, что ты не сломан» — Добро пожаловать в Отбросы. Постарайся, чтобы дети тебя не сожрали.