Чудо в перьях

      Холодно.       Здесь пусто. Серо. Одиноко. Здесь решается судьба человеческой души, на границе. Это место высасывает всю радость, оставляя лишь печаль, будто намекая, куда именно, в какую сторону пойдет путник: туда, горящее огнем место, откуда доносятся душераздирающие крики, откуда пахнет сплошной болью, страданиями, жестокостью. Ведь путь в тот светящийся надеждой золотой шар с противоположной стороны заблудшей душе практически закрыт.       Страшно. Сердце трепещет от одного этого вида. Граница между Раем и Адом подобна как раз-таки этому самому Аду.       Но именно здесь, маленькое, белое пятнышко топчется в ожидании, нерешительности. И сердце с каждой секундой бьётся все быстрее.       Нежное создание, что же ты здесь забыло? Пачкаешь свое чистое, прекрасное личико в этой серой пыли, на твоих белоснежных крыльях оседают противные пылинки, подгоняемые ветром, а такие же длинные белоснежные волосы спутались, потеряв свое былое сияние. Уходи отсюда, ангел. Нечего тебе тут быть.       Внутренний голос подсказывает, как это все неправильно. Но ноги сами привели ее сюда. Девушка, такая хрупкая, наивная и маленькая, поджимает от холода босую ножку, обхватывает себя руками за плечи, одновременно судорожно поправляя белый сарафан от разбушевавшегося ветра. Длинные белые ресницы, цвета чистого голубого неба большие глаза, фарфоровая кожа… Больно видеть ее здесь. У самого Ада, грязного и прогнившего.       Но ее тянет туда. Тянет на алый. И она терпеливо ждёт. Ждёт, чувствуя, как сердце трепещет от единого движения туманного воздуха, а холод все так же пробирает до самых косточек.       «Где же он».       «Он же обещал, что придет».       Живот уже болит от нетерпения, а разрушающая все надежды мысль пугает: его не будет. Она зря пришла? Но…       Нет. Она подождёт. Сбежать с самого неба, с самих облаков, на самом деле, непростая задача. Никогда бы ангел не подумала, что сделает это ради него. Слишком…все неправильно.       Но сердце рвется к нему. Рвется в Ад.       И она будет ждать, дрожа от холода, чихая от пыли и все так же пытаясь разглядеть высокую фигуру.       «Давай».       «Пожалуйста».       Слезы навернулись на глаза. Внутри все сжалось, скрутило. Она так ждала, так ждала…       «Уходить теперь?»       «Нет. Минутку…»       Движение. Быстрое. Резкое. А затем вырастает фигура, прям на фоне Ада.       И движется к ней.       О, Боже! Не должен ты ее слышать, но сейчас даже не представляешь, как она благодарна тебе!       Девушка срывается с места, плотно прижав к себе запылившиеся крылья. Она спотыкается, прижимая руки к сердцу, на ходу глотая слезы и проклиная это огромное расстояние между ними. Может, помочь себе крыльями? А не унесет ли? Ветер слишком силен…почему нельзя было встретиться в другом месте?       Но она понимала, что ближе к Аду места, чем граница, нет нигде.       Огромная, худощавая фигура все ближе. Аристократическая осанка, грациозная походка, широкий оскал из ряда острейших жёлтых зубов, такие родные за столь долгое время, алые, горящие смертоносным огнем, глаза.       Но не взгляд. Никак нет. Особенно при виде нее. — Аластор!       Ангел с лету бросается на демона с распростёртыми объятиями, против воли расправляя крылья и судорожно взъерошивая перья. — Не кричи! — он дёргается назад и даже слегка удивляется, что такая маленькая и на вид слабая только что чуть не сбила его с ног. — Я думала, ты не придёшь! — плачет девушка, сжимая в окоченевших пальцах ткань его красного в полосочку костюма. — Я держу свое слово, — хмыкает демон, длинными, костлявыми пальцами растрепав ангелу и так лохматые волосы. — И вам привет, миледи.       Молодое сердце затрепетало от его мурлыкающего тона. Зародившееся тепло в груди волнами прошло по всему тело. Уже не так холодно. — Почему так долго? — наконец отстранившись от него, ангел утерла глаза и подняла голову, с восхищением пробегаясь взглядом по величественной фигуре демона. — В отеле задержался. Энтузиазм Шарлотты несколько утомляет, но тем не менее, полагаю, это только к лучшему для ее же дела, — Аластор поправил монокль и повел ушами, прислушиваясь к остальным звукам и, внезапно, опустил взгляд к девушке, убрав оскал. — Прости. — Ничего, — вздыхает она и жмурится от попавшей в глаз пылинки. — Главное, что ты…апчхи!       Смешок. — Отойдем подальше, здесь разговаривать невозможно, — демон оглядывается и кладет когтистую руку на плечо расчихавшегося ангела. — Пока что всё тихо.       Девушка кивает и доверчиво прижимается к демоническому телу, утопая в исходящем от него жаре. — Когда следующая чистка?       Внезапный вопрос выбил из колеи. — Не знаю… Солдаты пока ничего не говорили…когда их отправят… — чувствуя на себе взгляд горящих алых глаз, она сжимается в комок. — Прости, я не знаю… — Не столь важно, — вздыхает Аластор, крепче прижимая к себе бледное тельце и прибавляя шаг.       Тихий, монотонный голос старого радио иногда навевает ужас, но в то же время заставляет трепетать каждую клеточку тела.       «Слушала бы его вечно…»       Речь демона зажигает неистовое пламя в сердце. — Как поживает Люцифер? — пищит тоненьким голоском ангел, внезапно смутившись тому, что вопросы здесь задаёт в основном Аластор. — Проиграл мне очередную партию в шахматы, — самодовольно заявляет Радио-демон, как будто бы специально с новой силой расправив плечи и подняв голову, ухмылка его стала шире. — Я даже не удивляюсь.       Удовлетворённый шепот девушки уносит завывающий на этом пустыре ветер, не такой уже и сильный. Аластор останавливается около высохшегося, практически мертвого черного дерева. Его спутница повертела головой и, облегчённо вздохнув, подняла на него голову.       Серая, темная кожа, цвета пролившейся крови волосы, оленьи рога, большие, пушистые уши…       «Прекрасен. Особенно глаза».       «Алые…»       Ей дико нравится этот цвет. Очень нравится.       Как и сам Аластор. — Здесь уж точно никого нет, — громко заявляет демон своим скрипучим, сломанным голосом. И резко опускает голову вниз.       Она видит это темное лицо, ужасающую ухмылку…и взгляд.       Нежный. Спокойный. Мягкий. — Я соскучился, — его шепот застревает в юном девичьем сердце, в котором потихоньку распускаются лепестки неведомых никому цветов, таких же нежных и спокойных, как этот взор.       Цветы, предназначенные только для них. — Я тоже.       Чистая, искрення улыбка на ее личике заставляет чёрное сердце демона ёкнуть и упасть, разбиться на мелкие кусочки, обнажая бедную, изголодавшую по ласке душу. Он нагинается к ней, робко, слегка недоверчиво гипнотизируя маленькую белую ладонь, тянущуюся к его оскалу.       Касается.       Аластора прошибает током.       Ну кто мог подумать, что это нежнейшее в мире создание сможет приручить это уродливое существо.       Одним взглядом.       Одним движением.       Эта девушка не имеет корыстных целей. Она чиста. Невинна. Хрупка. Ее хочется оберегать, видеть ее светящееся счастьем лицо, сохранять ее луч до конца. Она открыта ему вся. И невольно заставляет открываться ей в ответ.       Она просто разговаривает с ним.       Просто касается.       Просто любит.       И каждый миг без нее заставляет понимать, в каком месте он находится: в Аду. Насколько он прогнил, сохраняя ледяное спокойствие и не сползающую улыбку.       С ней все наоборот.       Ангел жмется к нему, не желая расставаться ни на мгновение. Мягко гладит демона по щеке, а тот только тихо урчит, как довольный зверь, прижимая ее к себе за тонкую талию.       Он знает. Она не сделает ему больно.       Кто угодно…но не она. — Щекотно, Аластор! — смеётся она, когда он, фыркнув, зарывается носом в ее мягкие, белоснежные волосы, «случайно» задев носом тонкую шею.       Она обнимает его в ответ, будто бы тоже случайно хватая демона за ухо. — Юная леди, поосторожней… — мотнул он головой, когда девушка чисто ради любопытства потянула за шерсть. Хотя… чего там любопытного? — Пушистые, — снова она смеётся. А у демона бегут мурашки по спине.       Чудо в перьях.       Его чудо в перьях.       И они стоят. Точнее, ангел стоит, а Аластору пришлось сесть, чтобы не ломать спину, пока он наклоняется к ней.       Она обнимает его, целует в макушку, гладит по волосам, обводит контур лица, заглядывает в глаза.       И демон готов отдать все, что угодно, чтобы продлить этот момент. Замирает, мысли испаряются, и он, сам того не понимая, отдается в руки этому созданию.       «Откуда ж она такая взялась».       И где была, когда он в ней нуждался. — Нам не долго, ты знаешь? — шепчет он, тяжело выныривая из блаженного потока этих чертовых нескольких минут, проведенных с ней.       Девушка, грустно вздохнув, отстранилась.       Аластор тогда готов бы расвирепеть на весь мир. — Если мои узнают… — она с ужасом посмотрела на свои крылья, слегка ими взмахнув.       Раскисла вдруг совсем. Сгорбилась, опустила голову. Кажется, она бы заплакала, если бы Радио-демон не подхватил ее за подбородок и не повернул к себе. Нос к носу. Слишком близко. — Придерживайся нашего уговора. И все будет хорошо. — Я не могу терпеть. Мне одиноко без тебя и… — Знаю.       Аластор выпрямляется, снова ведя ушами. Но глаз от спутницы не отрывает, аккуратно, дабы не поцарапать, гладит по щеке, заправляет прядь волос ей за ухо. А она, словно кошка, снова улыбается и ластится навстречу его руке. Забавная.       Ведь его прикосновения только для нее. Ни для кого больше.       И ее касания только для него. Никому другому он доверится не может. — Ещё несколько секунд, Аластор… — Пора, — поднимает он голову к небу, где уже расходятся темные тучи, пропуская небольшие лучи света. — Скоро прибудет новый поток душ. Начнется совет. Затем распределение. — Но… — Послушай, — демон снова наклоянется к ней, опаляя свои дыханием оледеневшие щеки. — В следующий раз, на том же месте. Поняла? И осторожно, прошу тебя. А я… — А ты снова нацепишь улыбку, приобретешь равнодушный вид и будешь обращаться ко всем на «вы», тая свою, на самом деле, огромнейшую силу, — поникший голос еле слышен в порыве ветра. Но для Аластора это не помеха.       Да, все верно она говорит. Ответить ему нечем. — До встречи, — быстро кидает он, когда свет незамедлительно ближется к ним двоим. Тучи исчезли. Это плохо.       Он уходит. Таким же широким шагом. Так же грациозно и спокойно. Не оборачивается.       Надо спешить.       А ее он увидит в другой раз. На том же месте. На границе. И у них так же будет в запасе всего лишь несколько минут, чтобы просто посмотреть друг другу в глаза. Прикоснуться. Поговорить.       Снова он будет поднимать голову к красному небу над Пентограммсити, помогать Шарлотте, пить чай с Рози и играть партии с Люцифером.       И не спать ночами. Пропадет аппетит. Сердце, которого, в принципе, быть не должно, сожмется, нутро взвоет от разлуки, и печаль накроет с головой. Но страх того, что об этом чуде в перьях кто-то узнает — ещё хуже.       Поэтому это навеки останется секретом.       Его секретом.       В месте, где он может быть таким, какой он только со своим ангелом.