Hope

Ты чувствовал вину. Санс на поверку оказался хорошим и заботливым монстром, пообещавшим, к тому же, что защитит тебя. Таким же, каким был твой брат когда-то. О, да. Хорошие времена, о которых стоит лишь вспомнить, и слёзы тут же подступают к глазницам. Жизнь, конечно, тоже была прямо сказать не сахар: голод, постоянная опасность, страх. Но вы были друг у друга, и больше ничего, на самом деле, и не было нужно. Ты сделал всё возможное, чтобы вырастить Папируса, дать ему еду, кров, научить его всему, что необходимо для выживания, защиты от воров и грабителей. И любил его больше всего на свете. Он и был для тебя целым миром. И Папирус отвечал тем же. Что бы ты не сделал, тот продолжал любить тебя... Даже если ты пытался сбежать от его любви. Даже если... — ... рэд? — нить твоих размышлений обрывается, и ты чуть не вздрагиваешь от неожиданности, внезапно замечая, что Санс касается твоего обнажённого плеча. — твою ж мать, чувак! знаешь же, что я не вижу с этой стороны! — прости, я стучал, даже шутку заготовил, но ты не ответил, и я подумал, что ты снова отключился. — не отключился, а задремал, я уже говорил. — ты лежал в снегу! — прямо за моей часовой станцией, потому что прятался от андайн. ты сам постоянно так делаешь, — вздыхая ты поднимаешься из ванны, попутно осознавая, что вода в ней давно остыла. Чёрт возьми, сколько ты тут просидел? Ты берёшь полотенце и начинаешь вытирать свои кости, после чего видишь, как Санс протягивает руку, чтобы помочь тебе вылезти из ванны. Не то чтобы тебе нужна была такого рода помощь... — и всё же это было довольно опасно. может тебе не стоит пока работать. — ради всего святого, санс, я беременен, а не болен. — знаю, просто очень о тебе волнуюсь. — ты разводишь панику. сказал же, что буду в порядке. просто не надо пользоваться короткими путями и всякое такое. — да... извини... — снет проблем... ну... ты слишком бурно реагируешь. Знаешь же, не такой уж я и хрупкий, и... здесь довольно спокойно. К тому же, ты уже заставил собак следить за мной. — откуда ты знаешь? — догаресса поздравила меня с "щеночками", а догго не прекращает вынюхивать меня, даже когда я просто сижу на посту. чёрт, так стрёмно, когда собака обнюхивает. там, откуда я, псы очень, очень любят кости. и не в хорошем смысле, если понимаешь, к чему веду. — я просто... — да всё нормально. заноза в жопе, но потерпеть можно. я сам бы поступил так же, — ты хлопаешь его по спине и начинаешь одеваться. — так... что нам делать дальше? — ну не знаю... ждать? — ты пожимаешь плечами и выходишь из комнаты. Ты думал перекусить чем-нибудь, но в ближайшей перспективе диван выглядит куда более привлекательно, поэтому ты просто позволяешь себе прыгнуть прямо на подушки. — да, но... разве не нужно других... приготовлений? не считая того, что папирус уже сделал, конечно? — Санс следует за тобой и садится рядом. — как по мне, так нет. деньги есть, еда есть, да и мы в безопасности... — ты припоминаешь все страхи времён первой беременности. Сейчас остался лишь один: человек. Ты пытаешься вообще не думать об этом, будто даже такой пустяк способен призвать в мир эту тварь. Нет, этого не произойдёт. Ты говоришь себе, что человек никогда больше не появится. Сжимая кулаки, ты клянёшься, что не позволишь отнять у тебя ещё одного ребёнка. — эм, рэд..? — отвлекает тебя подрагивающий голос. — твой глаз... — обращает внимание Санс, и ты тут же берёшь под контроль свои магию и ярость, предотвращая очередной нервный срыв. Ты стараешься ровно дышать. Тебе не хочется волновать Санса и давать ребёнку испытывать подобного рода чувства. Медленно вдыхая и выдыхая, ты кладёшь руку на эктоплазматический барьер, шепча маленькой душе, что всё в порядке. На твоём лице появляется мягкая улыбка, и ты пытаешься убедить Санса, что всё хорошо. — чёрт, сколько не сплю, а всё равно чувствую себя уставшим. малой у нас прямо таки пиявка. — отвести тебя в спальню? думаю, спать там поудобнее, — он предлагал это и раньше, но тебе всё ещё некомфортно соглашаться. Будто бы, если вы начнёте спать в одной комнате, то станете настоящей парой. А ты совсем не уверен, что вы пара. Прошло всего три дня с тех пор, как ты... ну, с того, как всё случилось. — не, мне и здесь нормально. — могу я чем-нибудь помочь? — хм, не хочешь подержать его? — ты слегка нервничаешь, предлагая подобное, но Санс же отец, прямо как и ты, так что, почему бы и нет? И в книге было написано, что правильнее, если детские косточки питают оба родителя. В твоей вселенной подобный вариант был не из лучших, тебе приходилось справляться самому большую часть времени, но раз уж нет ничего опасного в помощи Санса, то ты сможешь пережить это, конечно же, ради здоровья ребёнка. — э? — ну знаешь... взять. — а я вообще могу? — конечно, родители-скелеты могут меняться, скорее всего, потому что создание новой души и всего прочего без биологических ресурсов требует прорву магии. — как... и что мне делать? — подними одежду. — вот так? — подожди чуть-чуть, — ты выдыхаешь, собирая всю свою смелость и волю в кулак, чтобы взять в руки магическое чрево и вытащить. Тут же возникает странное чувство потери, но ты знаешь, что оно скоро пройдёт, поэтому просто терпишь, устраивая купол внутри грудной клетки Санса, рядом с его душой. — вот, просто прими магический поток и дай ему соединиться душой. — он закрывает глаза, пытаясь сконцентрироваться. Ты ощущаешь, как его магии струится сквозь твои пальцы, и это довольно приятно. — да, вот так. — вау! я чувствую его! я чувствую! — говорит он с благоговением, открывая глаза, и ты мягко улыбаешься, видя, как его синяя магия наполняет купол, а душа внутри сияет, получив питание от второго родителя. — поздравляю с пополнением, — ты подмигиваешь, касаясь "живота" Санса, радуясь тому, насколько хорошо смешивается ваша магия. — чувак, это невероятно! — продолжает он, глядя на барьер. Ты ни разу не видел его настолько взволнованным, с такой радостью в глазах. — чувак! — круто, а? подожди пока начнёт формироваться тело, и он начнёт двигаться. поначалу тоже прикольно, но потом удовольствие то ещё. — так... я полагаю, у тебя уже был подобный опыт, — ты вздрагиваешь, широко раскрыв глаза. — извини, не хочу смущать тебя, не рассказывай, если не хочешь. Санс выглядит так, будто чувствует себя не в своей тарелке, прямо как и ты, что, впрочем, вполне обосновано. Он всегда избегал разного рода расспросов, за что ты безмерно ему благодарен. Но теперь ситуация изменилась, и ты знаешь, что существует множество вещей, которое стоило бы ему рассказать, не только из-за того, что он отец твоего ребёнка, но скорее по той причине, что ты достаточно ему доверяешь, и иначе поступить было бы попросту нечестно. Тебе хорошо известно, что поговорить придётся рано или поздно, если уж не о детях, то о другом: панических атаках, следах на твоих костях, кошмарах. Обо всём, с чем он терпеливо помогал тебе. Вылечиться... разве не этого ты хотел? Чего хочет сам Санс? А что нужно вашему ребёнку? Да, ты не сможешь стать хорошим родителем при настолько нестабильном ментальном здоровье. Тебе стало намного лучше с момента вашей первой встречи с Сансом, но есть ещё множество проблем, требующих решения, и... Глубоко внутри ты знаешь, что Санс — лучший монстр, с которым можно разделить эту ношу, не только лишь из-за того, что он хороший друг, но и потому что... он прямо как ты. Сама перспектива иметь кого-то, кто действительно может понять тебя, кто прошёл через подобное, кто не забудет о любви, связывающей вас... Безусловно привлекательна. Так что ты делаешь глубокий вдох. — нет, всё нормально, думаю, я бы хотел поговорить об этом, если ты готов выслушать, — в этот момент он просто кивает, выглядя отчасти скептично, отчасти обеспокоено. Ты открываешь рот, чтобы начать говорить, но слова просто не получаются. — чёрт... это так сложно. — если тебе нужно больше времени... — нет! просто..! прошло столько времени... знаешь, я решил, что никогда больше не забеременею, и вот что теперь... я вообще не ожидал, что у нас с тобой может получиться... в смысле, блять, я знал, но..! да что за херня! — ты прекращаешь ругаться, когда оказываешься в его уютных объятьях. — прости. я и представить не мог, что ты действительно меня любишь. чёрт, звучит так мерзко, когда говоришь вслух, да? — ты фыркаешь, видя, как его лицо наливается краской, а затем отводишь взгляд, потому что и сам недалеко ушёл. — но я точно знаю, что ты меня любишь, потому что иначе ничего бы и не случилось. — так... вот что нужно? секс по любви? — спрашивает Санс после некоторого обдумывания. — вот так просто? — совсем не просто, — ты пытаешься найти хороший способ всё объяснить, но не находишь. — ну, в основном да... но, на самом деле, в сексе нет необходимости. а вот что необходимо, так это смешение магии, и, думаю, секс — один из способов. "любовь", вот сложная часть. Знаешь, скелеты почти вымерли ещё до войны, потому что трудно подобрать подходящего партнёра и всё. обычно требуются годы доверия, любви, всякого подобного дерьма, и вуаля... зажигается искра новой души. — и... ты тоже любишь меня? — похоже на то... И если бы ТЫ не любил его в ответ... как это могло случиться так быстро? И сразу настолько? Ты позволил коснуться своей души, оставил всю свою прошлую жизнь, своего брата только ради того, чтобы остаться с ним. Имея достаточно времени на размышления ты пришёл к выводу, что доверяешь Сансу. Он — лучшее, что случилось в твоей жизни, включающей множество перезапусков. Санс заботился о тебе, рассказывал плохие шутки, покупал горчицу, обнимал... Даже трогал твою грёбаную душу! Если уж это не любовь, то что? Конечно же она, и новая душа тому лучшее доказательство. А ты просто слишком тупой, чтобы предвидеть подобное... Но всё же. Неужели ты настолько нуждался в любви, жаждал внимания, что смог полностью открыть своё сердце за столь короткое время? Было ли с Сансом так же? — откуда ты так много знаешь? — провёл некоторое исследование давным-давно, когда это случилось со мной впервые. — и... с кем? — неужели в его голосе мелькнула нотка ревности? Определённо, да. — с моим братом, — легко понять Санса, явно поставленного в тупик, особенно учитывая, что тот был свидетелем большинства твоих панических атак. — да, странно о таком думать, но у нас с папирусом были и неплохие моменты. это было давно, очень давно, ещё до того, как начались перезапуски, когда для меня он был "бро", а не "боссом". — вы были... парой? — да. он всегда был властной визгливой сукой, но я любил его, а он меня, так что, думаю, всё пришло к логичному результату естественным путём. всё же, потребовались годы отношений, прежде чем я впервые забеременел. — каково тебе было? — ну... мы запаниковали, конечно. Мы понятия не имели, что произошло, поэтому я выкрал у альфис кучу книг и кое-что ещё, а некоторые вещи мы выяснили на собственном опыте... знаешь, подземелье было дерьмовым местом, ты бы ни за что не стал заводить там ребёнка, но мы, ну... мы старались выяснить, что происходит, как вырастить его, и конечно же скрывали всё, потому что оказались в уязвимом положении. мы даже планировали переехать из сноудина, найти место поспокойнее. папирус собирался уйти из гвардии, отказаться от статуса и долга ради своего ребёнка, так что... думаю, тогда мы были действительно счастливы. были полны надежды, понимаешь... — говоришь ты мягко, а на твоём лице появляется грустная улыбка от воспоминаний о тех далёких временах. — так было до первого перезапуска. в один день я просто проснулся, а душа внутри пропала, будто её никогда и не было. папирус совершенно ничего не помнил, и мне казалось, что я схожу с ума, — ты борешься со слезами, проступающими в глазницах. — так случилось ещё два раза. мне ни разу не удавалось доносить их, увидеть их лица... на четвёртой моей беременности я действительно обезумел... я не мог, просто не мог потерять ещё одну душу, поэтому повсюду искал, кто ответственен за всю эту срань. и я нашёл его, в руинах, человеческого ребёнка, израненного и покрытого прахом, с ножом в руках и... этой стрёмной улыбкой... до сих пор мурашки, когда вспоминаю, — в этот момент ты смотришь на Санса, и понимаешь, что он тоже видел её. — он уже обратил в прах королеву и чёртов цветок. это была самая страшная сцена из всего, что мне доводилось видеть, и я не мог сбежать, не мог дать отпор. магии не хватало, и мне оставалось только молить о пощаде. я просил оставить меня в живых, потому что внутри меня ребёнок, — ты рассмеялся. Ты действительно смеёшься, и слёзы скатываются по твоим скулам, в то время как Санс потрясённо смотрит на тебя. Повезло, что ребёнок сейчас у него. Тебе бы не хотелось, чтобы маленькая душа пережила подобные эмоции. Весь этот ужас и страх, потеря и отчаянье... Никто не заслуживает чувствовать подобное. — после этого я знал, всё кончено. я даже пытался остановить человека. убивал его множество раз, но он всегда возвращался, причём ещё более решительный... и... я просто сдался. всё утратило значение, смысл. надежды, мечты, счастье с моим бро были потеряны... — ты обнимаешь себя, воспоминания до невыносимого болезненны, и выносить их у тебя практически не выходит. ты чувствуешь тошноту. — я стал избегать папируса. не мог справится с возможностью потерять ещё одного ребёнка и не мог позволить до себя дотрагиваться. я пытался объяснить, почему мы не можем быть вместе, но он не понимал, не верил мне. говорил, что защит нас несмотря ни на что... это было бесполезно, в какой-то момент я просто отстранился, ничего не объясняя. иногда я специально ранил его чувства, и он отпускал меня... я думал, это простейший способ заставить ненавидеть меня. блять... — к этому моменту ты уже совсем не можешь сдерживать слёзы. Они стекают по твоему лицу, несмотря на то, что ты специально часто моргаешь, пытаясь их хоть как-то остановить. — он столько страдал, множество раз... и... понимаешь... некоторые вещи сохраняются после перезапусков. даже если никто и не помнит, страх, печаль, боль, горе... они, кажется, остаются. или, возможно, просто я сам изменил свою точку зрения, не знаю, но... перезапуски... они изменили мир... изменили моего брата. он стал таким жестоким и подавленным, что в некоторых временных его LV поднимался до невообразимых значений... боль обратилась ненавистью, в какой-то момент он перестал быть мне братом и стал боссом. папирус стал действительно плохо ко мне относиться, прямо как я к нему когда-то. я говорил себе, что всё в порядке, но... было так больно! — тебе нужно прерваться на несколько секунд, чтобы глубоко вдохнуть, не давая себе разрыдаться сильнее. Санс замечает, что ты близок к тому, чтобы начать снова гипервентилировать, и спокойно проводит рукой по твоей спине и затылку, не говоря ни слова, не пытаясь тебя успокоить. Это немного помогает, и, после нескольких всхлипов, ты продолжаешь говорить. — мне было ужасно одиноко, и однажды я просто зашёл к гриллби и начал болтать о всей своей херне, он просто выслушал. гриллби был неплох, относился ко мне нормально, и... ну... секс с ним был безопасен, потому что наши виды несовместимы, так что я мог любить его без страха потерять ещё одного ребёнка... и даже если бы мир перезапустился, я смог бы заставить его полюбить меня снова... т-так что... я почувствовал надежду вновь, — на твоём лице снова появилась горько-сладкая улыбка. — но папирус узнал, и стало ещё хуже. он, считай, обезумел, убил гриллби, и... чёрт, как же он злился! называл меня грязной шлюхой... и он... чёрт... — все предыдущие попытки сдержать слёзы были бессмысленны, потому что ты открыто плачешь теперь. Ты не можешь ничего сделать и просто рыдаешь, прижимаясь ближе к Сансу в отчаянных объятьях. — он причинил мне много... много боли! потому что я сам ранил его ещё сильнее... это моя вина, и заткнись, я знаю, начнёшь говорить, что нет, но мне-то лучше знать! это моя вина, тем более, что после всего этого я больше не мог думать о нём по-прежнему... не мог видеть в нём моего младшего брата, которого так сильно любил, которого хотел защитить. я чувствовал к нему лишь страх, старался избегать его даже в следующей временной линии! НЕНАВИДЕЛ ЕГО... — на последнем предложении твои глазницы полностью гаснут, и тебе известно, насколько неожиданно для Санса было услышать это... — "хорошей" стороной было то, что даже если бы всё случилось снова... даже если он насиловал меня, я бы не забеременел, потому что уже не любил его... так что мне стало всё равно. но мог бить меня, насиловать, со мной уже ясно, но маленькая душа... ребёнок не заслужил рождаться в таких обстоятельствах, и я просто оставил всё как есть. становилось только хуже... хуже и хуже, каждый раз, и-и д-даже если я... я... — тебе больше не удаётся сформулировать осмысленное предложение, поэтому просто громко кричишь, пока твоя энергия не угасает вместе с печалью и болью. Санс, кажется, всё понимает, и просто даёт тебе справиться тебе самостоятельно, за что ты благодарен, и, чёрт побери, тебе это было нужно. Тебе действительно необходимо было дать волю всей вине, печали, отпустить все те безобразные поступки, которые совершил ты, которые сделал твой брат. И ты делаешь это, пока не восстанавливаешь дыхание, а когда не остаётся сил рыдать, ты плачешь, пока просто не остаётся слёз. Как только твои глазницы высыхают, ты наконец-то прекращаешь всхлипывать и чувствовать себя ничтожным и жалким. Последняя часть стала возможна только благодаря объятиям Санса. Ты можешь чувствовать его душу и душу ребёнка, настолько полные любви, что ты не можешь не задуматься, как тебе повезло попасть в эту вселенную, другую версию твоей собственной. Это безумие, но если твои страхи и остались, то каким-то образом видоизменились, стали более терпимыми, наверное. Ты пытаешь найти причину этих изменений, и глубоко внутри задумываешься, может ли так чувствоваться надежда? От этих мыслей ты улыбаешься, мыгко целуешь Санса в скулу и кладёшь голову ему на плечо. — спасибо... — шепчешь ты, закрывая глаза и чувствуя прикосновение его пальцев. Определённо, так ощущалась надежда.