Дорогая мне имбрина

Алма негромко засмеялась. Она поставила пустой бокал на рядом стоящий столик и зажгла трубку. - До этого ты заверяла меня, что я не пугала тебя...- имбрина подняла уголки своих губ и невежественно посмотрела на Изабеллу. Та подняла палец: - Один, раз, ma chère, один только единственный разочек. - женщина сделала большой и убедительный глоток. Она была рада, что подруга постепенно расслабляется, а её мозг приходит в стабильное состояние. - Черт, я хочу ещё... Изабелла мучительно посмотрела на опустошенный бокал. Алма лишь невзначай хихикнула. - Так налей...- она выпустила клуб синеватого пара, после чего положила свою руку на чужую и с уверенным и одновременно игривым выражением заверила: - У меня есть ещё. - Ah, Mlle Sapsan...- Изабелла иногда переходила черту, когда брала немного больше, чем это нужно и использовала родной язык только тогда, когда находилась в состоянии легкого алкогольного опьянения или гневе. Она не любила чувствовать себя зажатой, поэтому всегда старалась показать свое превосходство перед другими и предпочитала напускать чувство неприятности на собеседника. - Vous me laisserez perdre le contrôle? Имбрина откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу. Алма украдкой посмотрела на неё сквозь очки. - Это слишком откровенный тон, мисс Вариж...- имбрина выпрямилась и откашлянулась. - Вас он смущает, мисс Бентам?.. Изабелла наклонилась вперед, подперла голову рукой и сделала гримасу подозрения. - Нет, я давно уже привыкла к вашим выходкам... - Так к чему эта формальность?.. На Алму было смешно смотреть, потому что женщина пыталась сдержать свою улыбку. Это выглядело забавно, и в душе у Изабеллы что-то дрогнуло, как при первой их встрече. Женщина начала осознавать ещё очень давно, что не видясь с подругой начинает испытывать дикую тоску и недостаток внимания. - Заметь, начала это не я...- она положила голову на спинку кресла и сделала очередную затяжку. Прошло несколько минут в молчании. Изабелла внимательно рассматривала комнату, а затем остановила взгляд на Сапсан. Время от времени она испускала густые клубы дыма, делала кольца и снова затягивалась. Кукушка любовалась ею и не могла оторваться от бледного лица, которое казалось таким из-за густых, черных, как уголь, волос. Яркие зеленые глаза, которые при каждом взгляде пронзали насквозь даже через очки, сейчас смотрели на неё. - Что-то не так?.. Кукушка молчала. Голова гудела от проникающей в мозг тишины, и только тиканье часов было слышно. Женщина гладила подлокотник указательным пальцем. - Я просто...так...- она глупо затрекатала и махнула рукой, обводя комнату. Алма приблизилась. - Вспомнила что-то? - Возможно...- после многочисленной улыбки. Сапсан нахмурилась. - Я, надеюсь, это не что-то незначительное или грустное... - Ну...- Изабелла слишком долго растянула гласную. - Ближе ко второму, мне думается. Она кивнула и игриво подняла глаза. Мисс Сапсан не любила этот тон - загадочный и в тоже время беззаботный. Обычно, она ассоциировала его с дальнейшими неприятностями, которые приходилось бы расхлебывать, зная она своих воспитанников. Но когда в такой тон вдавалась взрослая, опытная имбрина было не по себе, точнее это казалось очень странным. Да, хоть две женщины и пропустили пару бокалов крепкого напитка, но об самоорганизации ещё никто не отказывался. С другой стороны, Алма прекрасно понимала, что кроме неё Изабелла никогда бы не доверила свои потаенные мысли, да и не взяла бы даже алкоголь в руки. Поэтому женщина просто молча смотрела на неё. - Помнишь, тот гребешок? - Изабелла сделала вид, что повертела в руках невидимую вещицу. - Ах...- Алма облегченно вздохнула и по желудку прошлась волна мурашек. - Как я могла это забыть... Мисс Сапсан поднесла сложенные в молитвенном жесте руки к груди и повержено опустила голову. - Неужели ты до сих пор хранишь его, Изабелла? - Шутишь? - Кукушка почтительно вскинула подбородок. - Между прочим это было единственное напоминание о том, что было между нами в академии. До того, как мы расстались... Кукушка притихла, а Сапсан делала вид, что пытается вспомнить былые времена. Слова другой имбрины слегка взъерошили её и не давали покоя. Алма всегда писала ей письма, отправляла в надежде что они дойдут, не потеряются по дороге или почтальон решит, что не такая уж эта и тайная переписка; Изабелла же каждое из них хранила в верхнем ящике своего рабочего стола, рядом с документами, с замиранием сердца перечитывала аккуратно выведенные строки и погружалась в пучину воспоминаний. - Он лежит у меня в шкатулке, около кровати. Каждый раз, ложась спать я достаю его, переворачиваюсь на спину и долго рассматриваю его при лунном свете...- она смотрела пару секунд куда-то в пустоту. - Тебя вспоминая... Все эти откровения заставляли сердце Алмы сжиматься. Она всегда знала, что Изабелла находится одна, у неё нет собственного приюта или детей, что она полностью отдаёт отчет своей работе, засиживаясь, порой, до поздна. Ещё в академии их пути разошлись, но дружба оставалась и по сей день. По крайней мере, они старались её поддерживать. - Ох, птица...- Алма потерла переносицу. - Мне так жаль, Изабелла...Я бы сделала всё, лишь бы вернуть ту прежнюю тебя. Как же одиночество всё-таки разрушает людей... Сердце Кукушки упало к низу живота, затем вернулось на свое место. - Прежнюю меня?..- Изабелла подняла голову, её глаза были мокрые от слез. Она ошарашенно смотрела на то, как Алма уверенно берет её тонкие пальцы в свои. - Почему ты не говорила мне об этом? Зачем ты скрывала то, что тебе так сиротливо...- её глаза также начинали горестно поблескивать. Сапсан всегда была тем человеком, который, хоть и не позволяла себе лишних эмоций, контролируя их, но всегда внимательно выслушает и даст совет. Её особенностью было то, что она умела ставить себя на чужое место, проникаясь проблемами окружающих, но сейчас Кукушка была уверена, что недопонимание парит в воздухе. От его амбре было душно. Изабелла шумно выдохнула. Она не понимала, что сейчас испытывает и как ей быть. В голове в хаотичном порядке пробегали самые разные мысли. - Я ведь иногда так увлекалась, что даже полночи не спала, представляешь? - Понимаю...Как бы я хотела начать всё заново, но сохранив всё, что между нами было, дорогая. - она наклонилась вперед, демонстративно приподнимая её голову и целуя в лоб. Алма сама не понимала - откуда столько нежности, почему ей так тяжело видеть свою лучшую подругу такой разбитой? - Страдания перерастают в депрессию, а она же в свою очередь плохо сказывается на нашей дееспособности, мисс Вариж. Вы же не хотите уйти в отставку сейчас, когда так нужны нам. Мне...- Алма пронизывающим, но теплым взглядом обвела чужое лицо и улыбнулась. Она позволяла себе такую заботу только с детьми, хотя вспоминая свою юность, неоднократно обнималась и приветливо целовалась с другими имбринами. «-Этикет всегда на первом месте.» - заверяла она себя. Она отстранилась, но перед этим провела по белесым волосам. - Я обещаю тебе, что на этот раз мы дойдем до конца. И я не бросаю слов на ветер. Изабелла молчала, не отводила взгляда и рассеянно бегала глазами. Её веки были слегка опущены, губы приоткрыты - пытались что-то сказать, но лишь бормотали себе под нос. Имбрина понимала, что немного перегнула палку, рассказав Алме о своих проблемах. Всё-таки она пришла её подбодрить, составить компанию, добавить красок в неудавшийся день, но вместо этого сама же сейчас сидела перед ней и рыдала, как пятилетний ребенок. Она вздохнула, чувствуя вину. Воздух с трудом проходил через легкие, будто они наполнены были свинцом, виски гудели от недавнего давления, а нос слегка подмок. Наверное, она выглядела довольно жалкой, раз её решили пожалеть, думала она, но нечто склизкое внутри чувство не покидало её. Совесть. Она кричала, но не могла вырваться. Женщине хватило более двухста лет на осознание и только пары секунд на признание - почему же Алма ЛеФей Сапсан, Алма Бентам, юная дарование, лучшая ученица и прекрасная имбрина была ей так дорога. Причина была до глупости проста - Изабелла была влюблена. От пришедшей мысли её словно парализовало. Женщина мучительно закрыла глаза и издала приглушенный стон. «- Боже мой...» - она провела рукой по белым волосам. - Всё хорошо, дорогая? - Сапсан смотрела не неё все с тем же беспокойством. Она продолжала курить, видимо, отвлекаясь так от депрессивных мыслей. - Я...знаю...причину...- каждое слово она произносила всё тише, прикрывая рот рукой. - Я могу помочь? - Алма внимательно изучала её, ей показалось, что по лицу собеседницы прошмыгнула какая-то мучительная ухмылка. Имбрину это обеспокоило. - Изабелла?.. - Я люблю тебя... Сначала женщина помолчала, но потом осознала насколько фантастически славно выглядела Кукушка. Ей стало приятно от её слов, а на душе стало намного легче. - Ах, Изабелла...Я тоже люблю тебя...- женщина осознавала, что возможно совершает ошибку, но их с подругой связь должна была оставаться компитентной. Хотя она и понимала, что долька внимания и понимания может привести тебя до небывалых высот в отношениях с другим человеком. Алма улыбнулась, когда та подняла голову, но видя, что Кукушка настроена серьезно - она передумала. - Нет...Я люблю тебя по-другому...По-настоящему...- Изабелла решила, что изъясняясь она местным, а не литературным языком - не пришлось бы тянуть это чертово время. Она решила стрелять в упор. Алма молчала. Имбрины смотрели друг на друга, но ни одна не решалась начать разговор. В комнате воцарилась гробовая тишина. - Повтори...- Алма с опаской напряглась и сильнее сжала трубку в ладони. Изабелла замялась. Она издала невнятный ропот, еле слышный, хотя он был больше похож на околесицу. Имбрину трясло, слова никак не могли выстроиться в полноценное предложение, и это начинало раздражать. - Я до безумия люблю тебя, оказывается...- Кукушка пыталась выдавить из себя улыбку, но получилось что-то вроде плевка. - Представляешь... Стоило Изабелле поднять голову, как внутри всё рухнуло - на лице у Алмы не было никаких эмоций. «- Черт, черт, черт...Зачем, Изабелла? Зачем? Кто тебя потянул за длинный язык? Только подкинула ей проблем...» - Лучше бы я промолчала... Она опустошенно бегала глазницами по полу, по рукам била мелкая дрожь, а к щекам прилился густой поток крови так, что всё её лицо побагровело от стыда, и на висках выступили капельки пота. Впервые ей было так невыносимо; она чувствовала себя поверженной с ней в одной комнате. С той, которая молча смотрела на неё, пожирая осуждающим взглядом. Имбрина ощущала себя добычей - кукушкой, которая попалась в цепкие лапы сапсана, чьи длинные когти пронзили её разбитое сердце. - Я зайду позже, наверное... - скромно сказала она и попыталась встать. Качнувшись, Изабелла неуверенно направилась к выходу. В голову всё-таки стукнуло пару градусов крепкого ликёра, и от этого ноги слегка подкашивались. Если раньше её походка отстукивала дикий ритм по любой поверхности Дьявольского Акра, то сейчас она выглядела слегка жалко. Её пылкость куда-то испарилась, и после разговора с Алмой она серьезно поблёкла впервые за свою долгую жизнь. Было бы неуместно сказать, что она расстроилась, скорее по-настоящему сникла. Видимо, она жалела о сказанных ею словах. «Так давно хотела признаться, а признавшись, - лишь не обратила процесс...Дура...» Она оперлась на рядом стоящий шкаф. Голова слегка кружилась. Алма всё это время сидела в кресле. С диким непониманием и испугом она смотрела на подругу: сердце её вздрагивало каждый раз, когда шпилька Изабеллы касалась пола и издавала шаркающий звук. В одних только зубах она сжимала трубку, которая больше не дымилась, а всего лишь слегка тускнела, руками она упиралась в подлокотники, не понимая - хотела ли она встать или же остаться на месте. Внутри неё что-то боролось. Губы её подрагивали. Имбрина хотела что-то сказать, но никак не получалось. И тут случилось то, чего Алма боялась больше всего - Изабелла оступилась. Не ожидая от себя такого, имбрина среагировала очень поспешно: она вскочила с места, а трубку, которая являлась драгоценным подарком, кинула куда-то в сторону. Торопливо, насколько ей позволяла хромота, поспешила к ней. Подхватив женщину под руку, Алма уже собиралась повести её обратно. - Изабелла...стой... Но женщина начала сопротивляться. Поначалу их вялая бойня превратилась через несколько минут уже в непоправимый скандал. Изабелла тянулась к выходу, Алма же старалась вразумить её и попросить снова сесть, а может и прилечь. - Не надо, прошу тебя...отпусти... На удивление, имбрина сохранила свою силу, несмотря на пару выпитых стаканов; но она была истощена морально. Обычно в такой ситуации люди уходят в себя, отрекаются от общения с близкими, и на каждому шагу их начинает преследовать склизское чувство позора, которое ноет и ноет глубоко внутри...Ты не можешь никому рассказать, потому что тебя не поймут, высмеют или же просто бросят на ветер такие заезженные слова: «Это всё пройдет...» Всё это было невыносимо в данный момент. Чем дольше Изабелла находилась в этой комнате, тем больше она хотела просто наплевать на это обстоятельство и всё оборвать - окончательно, безповоротно. - Отпусти, говорю тебе...Алма! Имбрина резко вырвала свои руки и крепко обхватила чужие запястья, чтобы ей не помешали уйти. Инстинктивно она наклонилась вперед и нависла над женщиной, но не рассчитав свою силу, грубо прижала к стене. От резкого соприкосновения с холодной поверхностью Алма испустила вздох. - Мне...Мне нужно идти...Прошу тебя, Алма... - Нельзя...что подумают остальные... За все эти страшные минуты Кукушка в первый раз посмотрела ей в глаза, до этого избегая зрительного контакта, и не хотела даже прикасаться к имбрине. - Мне плевать, что скажут или подумают остальные. У меня идеальная репутация, сложившаяся за эти два чертово века - ничто не сможет мне её подпортить... - А вдруг это тот единственный шанс всё заведомо обесценить... - Если это правда...то так тому и быть... Хватка начала ослабевать, а руки сползать вниз: по предплечьям, складкам на пиджаке, юбке. Но они были столь невесомыми, что Алма сначала не осознала этого, потому что на тонких запястьях до сих пор пульсировали опечатки чужих пальцев. Изабелла еле заметно качнулась, но не отошла. Имбрина смотрела вниз - безнадежно и обездоленно. Она винила себя за ещё один дурной поступок и прекрасно понимала, что если кто-нибудь увидит её в таком состоянии - скандала не избежать. - Я ведь не хотела этого...Не хотела это говорить...Почему это так банально?..Как в тупом старом кино... Всё, что она произносила или делала, выглядело больно. Её телодвижения были скованными и не подавали тех признаков полноценной жизни, что фонтаном прыскали ранее. - Я хочу...но просто не могу сделать этого...Это всё так...тошно... Она приложила ладонь к виску и обессиленно уперлась другой рукой в стену. Алма боялась пошевелиться. Весь этот инцидент сильно выбил женщину из колеи. Она долго не могла понять, что ей делать и как поступить. Она привыкла утешать своих подопечных, коем образом находившие повод для слез: например, Оливия, чей талант единожды заставил девочку разволноваться и чуть не улететь прочь. Она тогда сильно перепугалась и две недели вообще не вставала с постели. Эмма, которая однажды чуть ли не сожгла свою комнату, из-за сильных перепадов настроения во сне, перестала коим образом спать в постели, а предпочла сбежать на холодную террасу, где мисс Сапсан и застала её - расстроенную и изнеможенную. После этого ей пришлось пройти месячный курс терапии по контролю вредоносных эмоций. Даже Енох и то показывал свои слабые стороны и страхи. Мальчик невозможно захворал, когда впервые истратил последнее человеческое сердце. Оно прекрасно подходило для общения с Виктором. Всё это были пустяки. Сущие пустяки, которая мать должна делать для своих детей. Даже утешая мисс Зарянку, Алма чувствовала себя стойко, прекрасно контролировала внутренний диссонанс и знала, что было нужно, а что оставить напоследок. Имбрина ещё с самого детства могла умело анализировать ситуацию и принимать нужное решение, правильное. Но сейчас...имбрина не понимала... Причиной было то, что Алма впервые за свои долгие пару веков столкнулась с той проблемой, которая всегда беспокоила её больше всего - любовь. Любовь не к детям, любовь не к странному миру или своим соплеменницам, а любовь интимная. Тот вид любви из-за которого существа страдают, обжигаются, мучаются, та, что причиняет много боли и душевных терзаний, заставляет их преждевременно кончать с жизнью, убивать себя. Алма содрогнулась при том, что эти мысли возникли у неё в голове. Женщина привыкла, что любимые люди причиняли ей эту боль: родители, братья. Но сейчас её гложет осознание того, что она похожа на них. Она заставляет свою самую лучшую подругу страдать. - Прости меня, Изабелла...Прости меня, дорогая... То, что имбрина ещё стояла на ногах - было чудом. От одного только её голоса, от одних только невинных извинений ноги женщины становились ватными, непослушно подкашиваясь. - За что?..- Кукушка непонимающе помотала головой. - За то что...отреагировала так резко. За всё. - последней фразой она будто подвела итог всем своим поступкам по отношению к давней подруге. В данный момент ей не хватало слов, чтобы описать всю суть её внутреннего противодействия, но она обещала ей пойти до конца, если та того захочет. Она обещала помочь ей, вбить в ту прежнюю колею сотрудничества и взаимопонимания. Сейчас, осознавая, всю патовость проблемы, Сапсан понимала, что много не знала о чувств Кукушки и от этого было не по себе стыдно, и это лишь усложняло момент. - Кто должен извиниться - так это я...- сухо ответила Изабелла. - Нет. - Алма недовольно замахала руками. Она старалась перенять весь свой многочисленный опыт общения с подростками в этот диалог, но получалось не так хорошо, как ей думалось, и это раздражало. - Я дала тебе обещание, что пойду до конца, извини, что повторяюсь...- она остановилась, осознавая - правильно ли она говорит и, кивнув в такт своим мыслям, продолжила. - А я привыкла доделывать всё, что начинаю. - Алма...- но женщине не дали договорить, на этот раз приложив палец к губам, а не подняв руку - знак доверия и решимости, что несомненно на секунду дали выпасть в осадок. Алма так отчаянно пыталась исправить ситуацию, что сама не замечала, как начинает краснеть. Что-то вновь зажглось внутри ледяного сердца имбрины, она молчала, как завороженная, слушая торжественно-воодушевляющию речь Сапсан. Да, в этом она была хороша, не поспоришь. - Я буду стараться говорить кратко, но ёмко. - она глубоко вздохнула и прикрыла тяжелые веки. - Ещё с самой академии мне была удосужена честь стать одной из самых молодых и талантливых имбрин, что я и оправдала. Каждый день, каждый час, каждую секунду проведенную там, я грезила о жизни, в которой буду совершать небывалые открытия. Мы много пережили с моими детьми за это время - и хорошего и плохого - и каждый раз, несмотря ни на что, мне удавалось находить лазейку из любой безвыходной ситуации. Я могу привести немало примеров: болотные трупни, сельские разгневанные жители на Кернхолме, пустоты...- после этих слов она остановилась, что-то припоминая и дернула ногой. - Но я бы не справилась с этим одна, потому что это не только моя заслуга, но и твоя. Изабелла до конца так и не понимала, что хочет донести до неё эта сейчас, хрупкая и потерянная на вид, женщина. Но она старалась не перебивать её. - Дело в том, что твоя заслуга в моей профессии настолько велика, что от одного только сознания у меня сейчас кружится голова. Все те мелочи, с которыми ты обо мне заботилась, были настолько невесомыми, непримечательными...- она возвела руки кверху, последние слова произнеся на остатках воздуха. - Что я и не могла себе представить до этого момента. Твои письма грели меня всё это время. Вся эта ситуация с Каулом, библиотекой душ, со славой Джейкоба...Это всё ты. Без тебя бы я не смогла бы двигаться каждый раз дальше. Без тебя бы не было бы сейчас той Алмы, которая стоит перед тобой... Поэтому всеми законами верховных сил...- она молитвенно возвела руки. - Птица, помоги мне оправдать её надежды и мечты. Я хочу помочь тебе, Изабелла, но я не знаю как... Алма наконец замолчала. Имбрине показалось, что она проронила немало слез внутри и получила немало нового опыта. - Жизнь - это один единственный урок...- Кукушка посмотрела на подругу. - Изабелла. Я не знаю, что мне делать...- казалось терпение её подходит к концу, и она вот-вот заплачет от давления. - Я не понимаю, что ты испытывала всё это время. Почему ты не сказала мне раньше?.. - Я всеми силами пыталась заглушить это чувство, но, как видишь, из-за этого я превратилась в старую неотесанную дуру... - И не только ты... Имбрины молчали, чувствуя, как напряжение в комнате угасает. Постепенно Изабелла чувствовала, как опьянение уходит, она начинает трезветь. Неровно вздохнув, она встала рядом с Алмой, сняв туфли, от которых ноги уже сильно гудели. Обе женщины оперлись на обветшалую стену и не говорили ни слова, пока одна из них не повернула голову и не встретилась ответным взглядом. Изабелла изучала глазами фарфоровое лицо, она всё ещё не решалась ничего из себя выдавить, даже простое «спасибо». - Я предполагаю, нам нужно немного отдохнуть...- сказала Алма с улыбкой. Она всё ещё прокручивала в голове слова, сказанные подруге. Поступила ли имбрина правильно - она не знала, но была уверена в одном, что их дальнейшие отношения с Изабеллой вышли, невзначай, на какой-то новый, неизведанный уровень. Она внутренне ухмыльнулась тому, что говорила о том, чтобы начать всё сначала. Может, это было и к лучшему, думала она. - Мы до этого уже прекрасно отдохнули...- произнесла Изабелла с какой-то хмурой отрывистой интонацией, представляя, что снова всё испортила, но тут же услышала непромедлительные звуки. Сначала не уловив момент, она с недопониманием посмотрела на подругу и обомлела - Алма смеялась. Не поверив сначала своим уставшим глазам, она озадаченно безмолвствовала. - Ты...чего смеёшься?.. - Изабелла...- порывы смешков не давали ей вздохнуть. - Ты такая очаровательная... Имбрина стерла слезу со щеки. - Подожди...или ты плачешь? Я не понимаю...- щеки имбрины постепенно розовели. - Я тоже...- она утихла. - Наверное, нервный срыв, ничего более. Понимаешь, столько событий, столько чувств... Она приложила руки к сердцу и с умиротворенной улыбкой вздохнула, после снова перевела взгляд на подругу и, видя, как она смущается ласково сказала: - Пойдем присядем. Мне кажется, нам нужно обо многом поговорить, дорогая. - она пару раз качнулась, затем отступила от стены и похромала к креслам. Изабелла ничего не ответила. Она до сих пор пребывала в неком состоянии эйфории, но видя, как Алма устало садится в уютную софу и выжидающе смотрит на неё, приглашая, она не боится. Она готова. Она поднимает с пола обувь и идет к ней. Даже сейчас, в этот тяжелый момент в их жизни имбрины чувствуют поддержку и тепло, которое началось ещё со времен их давней дружбы.