Лучший в мире детектор лжи

Лампочка лучшего в мире детектора лжи ядовито-зелёного цвета освещает заплаканное лицо Янто Джонса, на котором целая смесь эмоций. Страх, ужас, паника, стыд, сожаление, досада, надежда, ожидание, отчаяние. Они, и не только они, дают капитану Харкнессу чёткое понимание того, что Янто не совершал тех убийств, которые себе приписывает. Что-то здесь не так. Он задаёт ещё несколько контрольных вопросов, чтобы убедиться, что аппарат с высокой однозначностью результата работает корректно. Цвет лампочки не меняется, хотя Джек уже в своих мыслях и желаниях окрасил её в красный цвет. Ох, как же он хочет, чтобы на и без того красное лицо Янто, на его слезы и черты лица падал именно красный свет, что оправдало бы Джонса. Но, к сожалению, полиграф лишь определяет, как реагирует его тело, чувствует ли оно, что является виновником тех событий, а не выявляет истину. А тело помнит. В своих воспоминаниях Янто и вправду душил и убивал тех девушек. Он даже чувствует под своими ладонями их шеи, панически пытается за что-то ухватиться пальцами и сжать, будто бы это чьё-то горло. Трясёт руками, стараясь отделаться от этих ощущений. В ушах крики и умирающие стоны, просьбы хотя бы о последнем глотке воздуха. Перед глазами их слезы, скорченные лица и безжизненные тела, что лежат на грязном, мокром асфальте. У носа запах дождя, их духов и потерянной надежды на спасение. Их никто не спасёт. Янто не хочет, чтобы их спасали. Нет, Янто очень хочет, чтобы они были спасены, но уже слишком поздно. Он уже сделал это, он монстр, убийца, его нужно изолировать, следующих жертв его вдруг проснувшейся одержимости убийствами можно и нужно спасти! Янто жаждет расправы над самим собой, жаждет спасения им. Самому себе. «Янто нужно спасти, вытащить из этого омута ложных воспоминаний. Он не делал этого. Он не убийца, я уверен, » — Джек вздохнул и опустил глаза. Ему неловко даже наблюдать его страдания, он не хочет, они не настоящие. Янто даже по приказу такое не сделает. Переспросит, почти выронит чашку кофе из рук, уточнит, не болен ли Джек, приказывая ему такое. Джек бывает больным, но это в самом худшем случае окончится только очередной его смертью глубокой ночью и приятным воскрешением утром. Но то, что творится с Янто, за гранью понимания. Это какая-то неизлечимая болезнь, по крайней мере Харкнесс не знает, как с ней бороться. «Что-нибудь придумаем, » — как обычно уверяет он себя. Но что? Нельзя его так оставлять и надеяться на то, что он все забудет. «Таблетка реткона? Нет, вряд ли это сработает. Янто забудет один день из памяти, но всё может повториться. Эти ложные убийства же происходили в разное время? Нет, их же вообще не было. Здесь что-то не так. Харпер дома, да и какие тесты смогут определить, чем вызваны такие мерзкие, ложные эмоции?..» Нет, они настоящие: прямо сейчас Янто сидит в кресле, сжимается и дрожит от страха и паники, его глаза полностью залиты слезами, лицо обезображено смесью эмоций, которые Джек понимает, признает их наличие, но полностью отрицает причину их возникновения. Янто в очередной раз громко всхлипывает и пытается свернуться телом в комок эмоций, спрятаться, закрыться, потеряться, исчезнуть, задохнуться и умереть, выброситься в мусорный бак, как он сделал это с одной из жертв. Воспоминания снова накрыли парня с головой. Тогда в одиночку он не справился, может, испугался или не хватило сил — поднять его, поместить тело в пакет и выбросить в бак, как обычно делают обычные люди с обычными бытовыми отходами в конце обычной недели. Он позвонил другу, единственному другу, которому Янто может доверять больше, чем собственному боссу, который сможет ему помочь в этом ужасном, постыдном деле. В ту ночь ему помогал Адам. «Я не знаю, как, но это Адам, я в этом уверен, никто больше не ведёт себя настолько подозрительно, » — решает Джек, после своих молчаливых раздумий. Нужно доказать его вину, но Харкнесс ещё не решил, как именно. Он убирает аппарат по выявлению лжи обратно в стол, затем встаёт с кресла и принимается расхаживать по кабинету, обдумывая план. Найти тела девушек? Бред, этих девушек может даже не быть. Допросить Адама? Без доказательств это будет голословное обвинение и не приведет к признанию. Тем более остальные сотрудники обязательно поддержат его. «Не может быть, что он и им внушил ложные воспоминания. И даже мне. Но когда? Я же эту светлую макушку целый год знаю…» Янто в порыве ударяет кулаком по креслу, как ребёнок, требующий внимания и заботы. Он знает, что Харкнесс теряется в догадках, увлечённо пытается найти ответ, спасти друга делом. Но сейчас Янто совершенно не нужно доказательство своей невиновности, он чувствует, что убивал, что он монстр, что он подвёл Джека. И только Джек знает, что это ложь. Поэтому, когда рука обессиленно ложиться на подлокотник, он зажмуривается, пытаясь рывком вынырнуть из моря поглощающих его эмоций. — Джек!..- громко, навзрыд зовёт Янто, затем снова захлёбывается слезами и больше не может ни слова произнести. Капитан, секунду погодя, отвлекается от своих размышлений и бросается к креслу, в котором уже практически лежит Янто. Подхватывает его на руки, крепко прижимает к себе. Джонс, конечно, не лёгкий, а в таком состоянии его и вовсе тянет к полу, чтобы упасть, разбиться, как те стеклянные бокалы, из которых они с Джеком вечерами пьют вино для расслабления после тяжёлых, обычных для Торчвуда, дней, а затем забывают о их хрупкости, увлекаясь друг другом прямо на столе. Сейчас им точно не до вина. Джек слишком долго думал над решением проблемы, забыв о чувствах, которые одолевают друга. Он редко думает о чувствах окружающих и редко отчитывает себя за это. Но нельзя, нельзя так относиться к тому, кто тебе небезразличен, нельзя так относиться к Янто. Джек редко извиняется, хоть в его мыслях сейчас и мелькают все эти банальные, формальные слова. Но он их не произнесет. Не то, чтобы он не знает, каким образом извиняются люди, он просто понимает, что от них нет толка. Сажая практически замолчавшего Янто на диван, он накрывает его своей шинелью, поправляя её на плечах похлопывающими, поглаживающими движениями рук. Тот, сдвинув брови в виноватой гримасе, смотрит куда-то мимо Джека, пока из его глаз, оставляя за собой соленые ручейки на щеках, текут непрекращающиеся слёзы. Уже как на автомате, неконтролируемо, остаточно. Джек всё ещё держит слова в своих мыслях — нет смысла их произносить, Янто всегда без лишнего сотрясания воздуха знает, что хотел бы сказать капитан, — поэтому Харкнесс использует то, что умеет лучше всего. Он кладет ладонь на мокрую щеку друга, обжигающее тепло заставляет того глубоко вдохнуть и перевести взгляд на Джека. Выдыхает он, когда капитан уже целует его в кончик носа, в лоб извиняясь. От теплоты рук и мягкости губ, что настойчиво, как обычно, целуют Янто, лицо его расслабляется, сам он постепенно ощущает покой, а обвиняющие и угрожающие «монстр, убийца, маньяк, опасен, изолировать, уничтожить» покидают его разум. Со временем он и сам ловит губы Джека, прислоняясь к нему как можно теснее, ища защиты — от мыслей, воспоминаний, ощущения опасности, от самого себя. Джек порой удивлялся хрупкости такого сильного человека, как Янто, которая открывается только наедине с ним. Другие могут попытаться разбить его, — что даже получилось у чёртового Адама (он рычит на одно его имя уже подсознательно), — но он никогда никому не позволит приблизиться к себе обнажённому, разбитому, не даст добить себя, не даст излечить. До встречи с Джеком у него была возлюбленная, Янто был с ней близок, но ни разу не просил у неё помощи, не просил лечить его — он справлялся сам, помогая ей. Таков он, Янто Джонс, умолчит о себе, создаст легенду, не раскрывая главного, но всегда с искренними намерениями поможет, спасёт, излечит лучше любого доктора. К капитану он испытывает иные чувства и тот знает об этом. Он всё также остаётся верным, но после случая с Лиззи теперь ещё и доверяет себя другому человеку. Бессмертному. Особенному. Тому, кто успокоит прикосновениями рук, губ и всего тела, такого массивного, сильного, тёплого. Янто вдыхает его запах, снова тот непонятный лосьон после бритья, — Джек поправляет его на «феромоны людей 51 века», но это ведь бред? «Как и то, что я бессмертен, конечно, Янто, » — смеялся Джек, когда они снова разговаривали о различных особенностях вселенной, про другие цивилизации и их артефакты. Если бы капитан рассказывал эти сказки девушкам в баре, они бы посчитали его сказочником, звонко смеясь и уже прыгая к нему в кровать. Янто не девушка из бара, и лично видел десятки, если не сотни, возрождений Джека, поэтому всё-таки привык верить тому, что говорит, о чем мыслит капитан. Харкнесс буквально гипнотизирует Янто своими руками, поцелуями, телом, успокаивает его и заставляет доверять себя целиком. От былой истерики уже ничего не осталось, Джонс снова становится собой в его объятиях, что тянут его лечь прямо на Джека. Харкнесс прижимает его к себе: одной рукой удерживает крепко — как любящий, но строгий отец, когда «знает, как лучше», — а пальцами другой приглашающе проводит по спине два раза. Сквозь плотный пиджак Янто ощущает слегка царапающие движения будто по голой коже, где-то ниже поясницы. Даже где-то в подсознании, и Янто уже условным рефлексом приподнимается над Джеком. Диван, которому «парочка» доверяла не единственный вечер, лояльно скрипнул, когда Янто опёрся рукой на его спинку. Многострадальное пальто Джека окончательно упало на пол, — Янто, бегло и не заостряя внимание, добавил себе «заехать в химчистку» в список будничных дел. Харкнесс, наблюдая за ним снизу, пока тот уверенно и без резких движений спускает с плеч капитана подтяжки, отмечает, что у Джонса не до конца пропал румянец, который ему даже к лицу. Он хочет рассмотреть его вблизи. Джек приподнимается к Янто, пока тот расстегивает первые пуговицы на его рубашке, берёт горячими пальцами за подбородок и притягивает ближе к своим губам. Джонс не теряется и мгновенно берёт инициативу на себя, заключая губы Джека в поцелуй и продолжая расстёгивать рубашку. Капитан, глаз не закрывая, любуется насыщенно розоватыми щеками и лёгкими подёргиваниями выраженных ресниц глаз закрытых. Когда с рубашкой было покончено, а Янто уже хотел насладиться прикосновением к обжигающему телу, Джек не менее быстро разбирается с его верхней одеждой. Вечный пиджак отправляется к вечному пальто на пол, а двое желающих тепла тела упиваются друг другом, беспорядочно целуясь и прижимаясь как можно теснее. Дело осталось за малым, и коллеги, не желая друг от друга отрываться надолго, поспешили снять с себя всю стесняющую движения одежду. Снова придаются поцелуям, что с каждым мгновением становятся жадными, а руки распущенно гуляют по телам. Прервав, наконец, бессистемность их наслаждения, Джек отпрянул от разгоряченного Янто и с ещё одним скрипом дивана лёг обратно, растянувшись в своей фирменной широкой улыбке. Джонс, шумно дыша, доверяет себя сильным рукам, что заставляют выпрямиться, прогнуться в спине, и устроится на бёдрах Джека. Мягко и настойчиво задав темп, с которым Янто теперь трётся своим пахом о капитана, руки ползут дальше исследовать давно уже открытое тело под участившиеся дыхание парней. Надолго этого трения не хватило: возбужденные тела жаждут большего. Под еле слышный стон Янто сильные руки поддерживают его тело, пока тот наскоро подготовляет себя для достаточно возбуждённого члена Джека. Не мешкая, лишь направив головку, он с опытом плавно насаживается на половину длины, не забыв про осанку — Джеку уж больно нравится такого рода дисциплина в силу своего прошлого. Придерживая Джонса за бёдра, он поддаётся вперёд, с наслаждением выдыхая в потолок, а менее чем через полминуты их темп выравнивается под взаимные томные стоны, когда Янто привыкает к такому горячему Джеку внутри себя. Их движения ускоряются с каждой секундой из-за животной страсти, которой они обычно любят придаваться. Помимо неё в глазах Джека вдруг мелькнул интерес и нездоровый азарт. Этого они ещё не пробовали. Капитан практически довёл Янто до оргазма, помогая руками и ласковыми словами, — опять же в мыслях, — и, в момент подхватив доверчивые пальцы, приложил их к своей шее, заставляя Джонса обхватить её. Он покорно держится за неё, даже успевает слегка надавить весом, будто опираясь, и только спустя секунды понимает, что же задумал Джек, когда тот издаёт сдавленный стон, полный наслаждения. — Джек, нет… — еле выдыхает Янто, спутанный в ощущениях возбуждения и недавнего страха. Джек в ответ лишь надавливает на своё горло, крепко держа ладони парня на нём. Посмотрев на него тем самым взглядом, который уверяет, что «всё под контролем», Харкнесс закрывает глаза и делает последние, быстрые, настойчивые толчки в Янто. Голова идёт кругом: Янто под своими пальцами буквально чувствует безмолвный стон Джека, тот, когда на ощущение такого привычного наслаждения накладывается новое, необычное чувство бессилия. Капитана ничто не может сразить, даже сама смерть тысячу раз пыталась, но именно здесь и сейчас Джек понимает, как приятно быть слабым. Твоя жизнь, хоть и вечная, в руках другого человека. Одурманивающее чувство потери контроля, которое плавно позволяет обрести ожидаемый покой. Под закрытыми веками будто бы после нескончаемых взрывов ярких фейерверков небо затянулось пеленой темноты. На мгновение он потерял связь с реальностью, но вдруг из-за появившейся возможности глубоко вдохнул воздух и ненадолго закашлялся, через силу выдавливая из себя выдохи. Янто уже прижимается жарким телом к груди капитана, крепко держа сплетёнными их руки подальше от ужасно красной шеи Джека. Джонс спрятал своё такое же раскрасневшееся лицо, уткнувшись лбом в плечо. Он жмурит глаза, — это почти ощущается, — всё лицо продолжает гореть («скорее всего, от стыда»), а сбивчивое дыхание, долгие паузы и еле слышные резкие выдохи обдают голую грудь теплом. От взгляда Харкнесса ничто не скроется, даже людские мысли. Янто боится того, что ему понравилось. «Чего хотел добиться Джек?! Это лишь доказывает мою вину, мне же это понравилось!» Снова эта путаница в чувствах, снова этот страх, — вполне обоснованный, — подорванное доверие к Джеку, нить надежды, которая обвивает спереди весь этот клубок двойственных ощущений, стала тоньше. Капитан невольно закатывает глаза, осознавая смысл очередного потока мыслей Янто. Таких приевшихся и раздражающих. Нужно снова вытащить его из этого потока. Джек, окончательно восстановив дыхание, притянулся губами к макушке Янто, зарываясь носом в волосы. Это срабатывает в очередной раз, еле ощутимое касание губ отвлекает парня, снова заставляет доверять. Он отпускает ладони Джека из своих крепко держащих и сразу же оказывается в объятиях. «Монстр ли я?» — последнее, что проносится в его голове, — уже не утверждение, не обвинение, а сомнение. Он ухватился за надежду и не отпускает её. У Джека есть объяснение, он знает, в чем дело. Теперь нужно лишь убедиться. — Удивительно, как с такой ужасной техникой ты смог расправиться с тремя девушками. Ты совершенно не знаешь, как это делается. Тот, кто внушил тебе эти воспоминания, явно не задумывался о тонкостях этого процесса. Другого комментария от специалиста по пыткам в прошлом ожидать не стоит. Подобного рода ободряющие слова поставят в ступор любого, но Янто уже привык к такой подаче, которая обычно призвана разрядить обстановку. В сочетании с актом заботы — Джек уселся с ним на диван и накинул на его плечи своё пальто, — это ещё больше походит на упрёк не способному ни на что ученику. — Так тебе не понравилось? — Джонс пытается отвлечься и слабо усмехается, держа пальто на своих плечах и кутаясь в него. — Нет-нет, почему? Вполне удачно получилось, как ты можешь заметить. Я этого никогда не забуду. — Ты смеёшься надо мной, — Янто обидчиво отводит взгляд в сторону. — Слегка, — уже надев на себя штаны, Джек настойчиво притягивает его к себе и целует в висок, затем вскакивает с дивана и собирается идти куда-то в сторону рабочих терминалов Тошико. Такая уверенность и спешность объясняется лишь тем, что у капитана появился какой-то план, и он чуть ли не забыл рассказать о нем. — Нам всё равно нужно почистить записи с камер. Ты же не стёр их, Янто? Ночная чистка записей с некоторой периодичностью тоже входит в список будничных дел Джонса, но в связи с последними событиями он совсем про них забыл. На вопрос нет смысла отвечать, Джек и так уже начал просматривать историю. Последовав его примеру, парень оделся и, не снимая с плеч шинели, неспеша подошёл к капитану. — Вот, смотри, — Джек спиной ощутил его присутствие и отошёл в сторону от экрана. Он доволен тем, что нашел часть доказательств обмана Адама. В глазах Янто вновь мелькает ужас, пока он просматривает запись с камеры. Адам называет его убийцей, внушает это. Воспоминания снова пытаются поглотить его, но сильные руки Джека на его плечах мешают им, не давая спутать реальность с вымыслом. Так просто Янто уже не поддастся.

***

Как своих детей, Джек уложил каждого сотрудника Торчвуда в глубокий сон под таблеткой реткона. Завтра они уже не вспомнят, что произошло за эти два дня. Скорее всего, они просто выпадут из памяти или будут слишком туманными, чтобы назвать что-то конкретное. Ребята будут в недоумении, но быстро успокоят себя тем, что два дня их отсутствия хотя бы не привели к катастрофе. Никаких записей, никаких данных с камер. Прямо сейчас Джек подчищает именно их. Записи ночи с Янто он широко улыбается, запивая приготовленным кофе. «Незабываемо, » — усмехается Джек и с некой досадой отправляет ещё одну амнезийную таблетку себе в карман.