Это по любви

Определенно, спорить с Эсси, кто кого перепьет, было плохой идеей. Даже несмотря на то, что Лютик выигрывал. Он не успел опьянеть до потери координации, а вот Глазок уже сидела на стуле немного неуверенно, и кружку эля держала нетвердой рукой, однако это вовсе не мешало ей то и дело отхлебывать напиток, слизывая пену с губ. Выглядела при этом Эсси очень красиво и соблазнительно, и Лютик откровенно любовался и ее язычком, почти призывно скользящим по розовым пухлым губам, и вырезом менестрельского камзола, что выгодно открывал ее пышную округлую грудь, и огромными голубыми глазами, что сверкали в полумраке трактира подобно бриллиантам, и золотыми волосами, падающими на лицо… Эсси Давен была прекрасна. Если бы Лютик был помоложе, он бы обязательно начал волочиться за ней еще в академии Оксенфурта, но… Не заигрывать же с ученицами, в самом деле. А потом, когда Эсси уже окончила учебу, между ними установилась тесная, крепкая и чистая дружба — Лютик боялся сломать эту невинную дружбу чем-то таким грязным, как вожделение, которое он слишком часто испытывал к другим женщинам, менее достойным. Он не имел права хотеть Эсси Давен так, как хотел остальных. И в то же время Лютик был уверен, что вообще никто не имеет права хотеть его подругу. Он знал, что Эсси меняет мужчин едва ли не так же часто, как он — женщин, у менестрелей не в чести моногамия, и каждый раз Лютик скрипел зубами, видя, как Эсси любезничает с кем-то, или слушая, как она рассказывает о своих романах, но выдавал это за желание старшего брата защитить честь младшей сестры. Но со временем Лютик все больше понимал — Эсси красивая, взрослая, невероятно сексуальная и совсем ему не сестра. Лютик решил жениться на ней. Заранее знал, что замуж Эсси не захочет, но не все сразу — для начала стоило сообщить ей о своих чувствах. А вот спорить с ней на выпивку ой как не стоило… Будь Лютик по-настоящему взрослым и серьезным человеком — он просто заказал бы для Эсси много ее любимых пирожных и спел бы балладу, которую специально сочинил для такого случая, но нет — его угораздило принять вызов девчонки на алкогольный поединок. И теперь слушать балладу было уже некому — вряд ли Эсси сообразила бы, что и для кого поет ее друг. — Доброго вечерочка, мазель, — обратился к Эсси какой-то разряженный в дорогой костюм посетитель трактира. — Не соблаговолите ли со мной потанцевать? Лютик напрягся. Эсси перевела взгляд на незнакомца, оценивающе осмотрела его с ног до головы и вознамерилась принять приглашение — Лютик вовремя поймал Эсси под руку, усадил на место и грубовато ответил ее несостоявшемуся ухажеру: — Эта мазель уже занята! — Да ладно? — гоготнул тот. — А она что, жена тебе, павлин? — Жена! — уверенно заявил Лютик. — Чего-о? — изумилась Эсси, но бард вовремя зажал ей рот ладонью. — Красивая у тебя жена, — горестно вздохнул разнаряженный. — Ну, удачи вам… в семейной жизни. — Интересно, а когда это я за тебя вышла, — протянула Эсси, когда он ушел. — Наверное, я тогда правда сильно напилась. Настолько сильно, что не помню, как стала виконтессой де Леттенхоф. Но это надо обмыть! Лютик отнял у нее бутылку. — Хватит тебе уже, виконтесса. Идем, я тебя спать уложу. Ты же в этом трактире остановилась? Эсси неожиданно покорно кивнула, и даже не стала спорить. Лютик сразу заподозрил какой-то подвох со стороны Глазка, но все равно встал, почти не пошатываясь, и поддержал Эсси под локоть, ведя ее к лестнице. Вдруг певица обмякла в его руках, и упала бы, если бы Лютик не подхватил ее. — Эсси! Что с тобой? Ты в порядке? Глазок пробормотала что-то невразумительное, вся повисая на Лютике. Вряд ли она могла успеть опьянеть до бессознательного состояния, так что бард решил, что Эсси лень тащиться вверх по лестнице и она хочет покататься у него на руках. Что ж, Глазок — легкая, проблем в этом никаких — Лютик подхватил ее на руки и понес в снятую ею комнату. Эсси держалась за его плечи достаточно цепко для пьяной, и бард уверился в своих подозрениях — Глазок хотела покататься. Хорошо все же они провели вечер. А балладу о любви он ей споет в следующий раз. Открыв дверь пинком ноги, Лютик внес Эсси в комнату, и на ощупь добрался до кровати, надеясь, что это действительно ее спальня, и в постели не обнаружится никакой старухи, которая поднимет визг. Так однажды уже было, только тогда бард нес на руках другую девушку, чье имя уже забыл, и нес в свою комнату точно не для того, чтобы уложить спать. Вдруг Эсси повернулась так, что ее грудь прижалась к груди Лютика — он почувствовал тепло ее тела сквозь ткань камзола. Сглотнув, бард сдержался и уложил Эсси на кровать. Но, как только Глазок легла на спину, она обвила руками шею Лютика и не позволила ему отстраниться, недвусмысленно притягивая к себе. Луна слабо освещала комнату, и, когда глаза привыкли к темноте, бард увидел приоткрытые губы Эсси и блеск желания в ее ярко-голубых глазах. — Эсси, — хрипло спросил Лютик, — что ты делаешь? Ты пьяна, ты сама не понимаешь, что творишь. Во рту у него мгновенно пересохло, а сердце забилось быстрее. — Понимаю, — абсолютно трезвым голосом ответила Глазок. Лютик охнул. — Эсси, ты что, специально?! — Лютик, — прошептала Эсси, проводя языком по мочке его уха, — Я поняла, что не хочу быть просто твоей подругой. Лютик вспомнил свою балладу, решение жениться, и понял, что хочет, чтобы эту ночь они с Эсси провели вместе. И не стал возражать, когда Эсси начала расстегивать его камзол — наоборот, в свою очередь принялся стаскивать ее платье вниз, и, справившись с этим, припал губами к округлому плечу, проводя языком по соленой, как морская вода, коже. Эсси довольно засмеялась, ощутив, как Лютик начинает расшнуровывать ее корсет. — Я знала, что ты тоже хочешь! — ликующе воскликнула она, избавив Лютика от камзола и гладя его по плечам. Бард вздрогнул — руки Эсси были холодными, и с ее плеча переместился на ключицу, все еще не веря, что делает это с Эсси. Он выпил больше положенного, иначе точно сначала бы исполнил свою балладу. Эсси тем временем опустилась к его штанам, возясь со шнуровкой. Лютик отвлек ее от этого, прикасаясь губами к ее груди, обводя языком затвердевший сосок, отчего Эсси чувственно застонала. Вся неловкость исчезла. Теперь Лютик занимался любовью не с младшей сестрой, а с любимой и давно желанной женщиной. И Эсси действительно была восхитительна все это время, пока изгибалась под ним, страстно стонала, впивалась в его спину острыми ноготками, кусала его губы и сжимала коленями его бедра, а он оставлял алые следы от поцелуев на ее коже, целовал каждый сантиметр ее тела и брал ее так, как она ему позволяла. Отдышавшись, Лютик лег рядом с Эсси и присвистнул: — Ну ты даешь, Глазок! Эсси уложила голову ему на плечо. От ее золотых волос пахло луговым медом. — Лютик, ты же понимаешь, что это не просто по дружбе? — Поцелуями, нежными ли, нижними ли… Это будет нетрудно, это — по любви… — пропел Лютик. — Это новая баллада? — спросила Эсси. Лютик кивнул, перебирая ее шелковистые локоны. — Эсси, я думаю, что мы должны быть вместе. Мы слишком похожи, чтобы не любить друг друга. Ты — лучшая женщина в моей жизни, другой такой я не встречу… Других больше не будет. Ты поразительная, Эсси, и я поражен. Я люблю тебя. — Я не выйду за тебя замуж, — предсказуемо предупредила Глазок. Лютик пожал плечами. — Однажды — выйдешь.