На грани приличия

Утро выдалось ужасным. Вчера засиделась допоздна за чтением и легла спать только в половине третьего, и теперь, собравшись наспех, помыв волосы, не накрасившись и не поев толком, я выскочила из дома и сразу направилась к остановке, оббегая медленно идущих людей, которые, судя по всему, никуда не торопятся. Когда я прибыла к месту назначения, села на скамейку и, держась за бок, в котором нещадно кололо, стала следить за проезжей частью, высматривая нужный мне автобус. Глянула на наручные часы, вроде успеваю. Когда машина подъехала, я зашла в вонючее транспортное средство, расталкивая людей, которые загородили проход, локтями. Они отвечали тем же, видимо, не желая впускать в и так тесное пространство. Я выдохнула, можно было бы и другого автобуса дождаться, но опаздывать нехорошо, тем более, на пары Валентины Викторовны, которая, если руководствоваться слухами, подала на отчисление студента, пропустившего пятнадцать её занятий без уважительной причины. К моему искреннему удивлению, меня не вытолкали, хотя по свирепым лицам было понятно, что очень хотели. Я смогла протиснуться между сердитыми людьми, нарушая их личное пространство, и пройти в хвост автобуса, где удалось устроиться более менее удобно. Спустя несколько минут, ноги устали, и я стала рыскать взглядом в поисках места, которое можно отбить. Поиски, к сожалению, не увенчались успехом, поэтому я продолжила стоять, держась за поручень и листая ленту в социальной сети. Вскоре потоком вошедших людей меня оттеснило в самый конец автобуса, а потом и вовсе притиснуло креслу так, что я оказалась между колен сидящего на нём человека. Было неловко, поднять глаз на мужчину я не решилась, поэтому упорно таращилась в телефон. Автобус тронулся, а я по инерции отклонилась вперёд, почти заваливаясь на человека, сидящего передо мной. Машину тряхнуло так, что я пошатнулась, но на ногах устояла. Последним шагом к фееричному позору стал толчок, стоящего рядом со мной мужчины. Удар локтем в спину, и я упала бы, если бы не опёрлась коленом о кресло. И утратил бы сидящий на нём возможность производства потомства, если бы вовремя не раздвинул бёдра. — Извините, — прошептала я, понимая, что только что могла лишить мужика одного из самых важных органов. Впрочем, мысли мои спугнули чужие руки, которые легли на талию и потянули на себя. — Осторожнее нужно быть… — я всё же подняла глаза, глядя на… одногруппника, — Никифорова. Я зло фыркнула, глядя на ехидную ухмылочку Антона. Антоша меня доконал ещё в школе, когда мы учились в параллельных классах. Он однажды подставил меня перед классным руководителем, а до этого взял ручку на урок и не вернул. Тогда-то и началась наша вражда. Точнее, враждовала только я, а он не понимал, кто же пишет в его тетрадях созвучное с именем Антон ругательство. — Руки убери! — рявкнула так, что на нас с другого конца обернулись, но на Антошу это не подействовало. Он, довольно щурясь, продолжал поддерживать меня, поэтому я хлопнула ладонями по его рукам, и отошла, на сколько это было возможно, в сторону, яростно косясь на Стужева, — придурок! Спустя половину пути, автобус резко остановился, а Антоша вмиг слетел с кресла. Я бы и продолжила мысленно злорадствовать, если бы он не врезался в меня, чуть не сбив с ног. — Никифорова, твою мать, — он обернулся к креслу, на котором с гадкой улыбкой уже сидела какая-то женщина, и она, судя по всему, место законному владельцу уступать не собиралась, а я снова мысленно позлорадствовала. Машина сдвинулась с места, а я, занятая своими мыслями, забыла взяться за поручень, пошатнулась, оступилась и чуть не упала, но Антон вовремя подхватил. — Один мой взгляд, а тебя уже ноги не держат… — оскал сменился наигранной улыбкой, а руки сильнее оплели талию, — я настолько шикарен? — Ага, шикарен, — промямлила я, пытаясь хоть как-то отстраниться, — не кажется тебе, что ты слишком зазнался? Снова попыталась выкрутиться из цепких объятий, но когда в бедро упёрлось что-то твёрдое, посмотрела вниз, стремясь разглядеть причину дискомфорта, а Антоша прижал меня сильнее к себе, явно желая этому помешать. — Ты чего? — недовольно спросила, упираясь ладонями в грудь, — подожди… вот это, там, внизу, это что? — осенило меня, и я всё сильнее хотела убедиться в правильности своей догадки. — Да, у меня встал, — как-то хмуро подтвердил Антон. Ну и чего это он? Ему радоваться надо, я ему даже ничего не отдавила, когда падала! Ну, а мне, видимо, плакать… — Да твою ж мать, — вздохнула я, вот что за день такой неудачный? Не выспалась, проспала, а теперь ещё и это. — Слышь, не дёргайся только, — попросил меня совсем невежливо попутчик. — А то что? — я, наплевав на его просьбу, начала крутиться, чтобы поставить ногу в более удобное положение — ещё одна такая остановка, и я точно упаду. И упаду не одна, а с этим придурком со стояком. — Нарываешься, солнце, — Антоша выше меня чуть ли не на две головы, но он всё же сумел как-то наклониться, чтобы едва касаться губами уха. Я, вздрогнув, зло усмехнулась, но моя усмешка утонула в поцелуе. Пока Стужев, вопреки моим представления о поцелуях, кусал и лизал мои губы, что было даже приятно, его рука пробралась под футболку, поглаживая спину, впиваясь пальцами в кожу, а другая прошлась вверх по позвоночнику, обводя и нажимая на каждый позвонок, забралась под лифчик, а потом… щелчок! Антон оторвался от меня, напоследок прикусив губу, а я открыла глаза, посмотрела на него, перевела взгляд на окно, за которым тянулось до боли знакомое здание. Автобус остановился, открылись двери, а я поняла, что остановочка как раз моя. Не глядя на скалящегося Стужева, я развернулась, уцепилась за поручень, подтянулась на руках и, перемахнув через металлическую трубу, приземлилась на последнюю ступеньку, а потом соскочила с неё на тротуар. И всё это под обескураженные взгляды прохожих и самого Антона. Не оборачиваясь, понеслась в здание, попутно забежала в туалет, чтобы привести себя в порядок, и помчалась на пару. — Здравствуйте, Валентина Викторовна, — поздоровалась я с преподавателем, войдя в аудиторию. Та, пробежавшись по мне скучным взглядом, вдруг улыбнулась и кивнула, отвечая на приветствие. Я села на место, наблюдая за дверью, гадая, появится ли Стужев на паре или предпочтёт пропустить её в силу неожиданных постыдных обстоятельств. Спустя несколько минут, она открылась, но на пороге, вопреки моим ожиданиям, появился вовсе не Антон. Одногруппница, гордо вскинув голову, прошла мимо преподавательницы, прошипев неуважительное «здрасьте», и села за парту. Валентина Викторовна смотрела на неё долго, цепляясь взглядом за короткую юбку и чёрные в сеточку колготки. Сегодня, видимо, всё внимание будет приковано к неподобающе одетой Светке, зря она так вырядилась. Когда пара началась, преподавательница попросила у старосты список присутствующих и, ехидно ухмыльнувшись, окинула взглядом аудиторию. Валентина Викторовна женщина хорошая и добрая, но требует беспрекословного уважения и подчинения её своеобразным «устоям», которые по нраву не всем, вот и идёт эта борьба между студентами и педагогом второй год. Я, как умнейшая из сверстников, её законы приняла, и у нас даже установились более менее дружеские отношения. Когда женщина изучила список отсутствующих, в помещение влетел разъярённый Стужев, поздоровался с преподавателем, оглядел аудиторию, и, встретившись со мной взглядом, направился, собственно, в мою сторону. Едва он сел рядом, я тут же сгребла свои вещи и рванула в сторону, но меня остановили, схватив за локоть и дёргая обратно. — А ну стоять. Что за демонстрация паркурских навыков, а? — Двери закрывались, риск опоздать был велик, — начала оправдываться я, глядя на Валентину Викторовну, которая окидывала аудиторию взглядом, думая, кого бы спросить, и я даже догадываюсь, кто станет её жертвой, — три, два, один… — начала отсчитывать, глядя, как ошеломлённо на меня смотрит Стужев. Валентина Викторовна уже прожигала взглядом моего несчастного соседа. Спустя секунды в тишине раздалось: — Стужев, отвечайте… — Удачи, — я послала ему воздушный поцелуй и устроилась удобнее, наблюдая за позором бедного Антона. Когда он с недовольной миной уселся обратно, я тихонько поинтересовалась: — Кстати, ты почему опоздал? Свою остановку пропустил или напряжение долго снимал? — Валентина Викторовна же вызвала отвечать Светку, полностью забыв о существовании других студентов. — Солнце, а ты как думаешь? — хищно оскалился Антон, обнимая меня со спины и кладя ладонь на бедро. Я вздрогнула, толкнула его плечом и, быстро собрав вещи, пересела на другой ряд, оставляя Стужева прожигать мою спину гневным взглядом. После пары Антоша встал с места и молча ушёл, так и не подойдя ко мне до конца занятий, чему я сильно обрадовалась. Но стоило выйти из здания и отправиться на злосчастную остановку, как мои надежды на спокойное завершение дня рассыпались прахом. — Как делишки? — спросил он, подходя ближе. — Тебе чего надо? — О-о-о, ты завела меня одним прикосновением, думаешь, я тебя отпущу? — я закатила глаза, косясь на ухмыляющегося Стужева. — Хочешь сказать, что естественной реакции не было бы, если бы на моём месте был бы кто-то другой? — Знаешь, к твоему сведению, есть парни, у которых встаёт только на любимую девушку. Так что, наверное, — он задумался, глядя себе под ноги, — не было бы, — по его лицу было видно, что это не шутка. Открыла рот, потом закрыла, не зная, что ответить на сумбурное признание. Пока я переваривала информацию, парень, ткнув пальцем на дорогу, прошептал: — О, а вот и наш автобус. Пошли, — не прислушиваясь к моему неразборчивому лепету, быстро краснеющую меня схватили за руку и потащили в сторону машины, в которую уже заходили люди. — Нет! — визгнула, отходя на тротуар, — на сегодня хватит, я лучше пешком пройдусь. — В любом случае, я пойду с тобой, — я удивлённо приподняла бровь, — всё, Никифорова, смирись, теперь от меня не отделаешься. — Бли-и-ин, вот же влипла, — протянула я, осматривая улыбающегося Антона. А может, это к лучшему…