Вечная весна.

Утром я собралась и двинулась в путь. Пройдя мимо ларька, я купила свою любимую газету и читала ее по дороге. То что произошло вчера, все еще не давало мне покоя. Нужно было его выслушать. Куда делась моя мудрость, когда я орала, что не хочу его слушать? Почему я имею давать советы, но сама этому не соответствую? На Арбат я шла по Малому Власьевскому переулку. — Алёна! Я обернулась. За несколько метров от меня стоял Александр Семенович. — Здравствуйте! — Приве-ет! Как дела? — потрепал он меня по голове. — Хорошо, у вас как? — Потихонечку! Куда собираешься? — На Арбат! — А чего ты там забыла? — А это секрет! — засмеялась я. — А-а-а! Гуляешь или по делу? — По делу! — Потом-то хоть расскажешь? — Конечно! Он, наверно, ничего не знает. — Мне Андрюша вчера все рассказал. — … — Знаешь, пойдем я тебя провожу. Мы побрели вместе по улице. — Я тебе сказать хочу, то что он совершил это глупость, не только его, а еще и другого человека. Он любит тебя! Очень любит! Просто так он бы не стал так делать? — Что его тогда сподвигло? Александр Семенович думал. — Я… Он однолюб, это ясно. Он еврейский парень, а еврейский мужчина от своей женщины только в гроб. — Он вчера пытался мне что-то сказать… Александр Семенович поднял брови. — Я его не стала слушать, зря я сделала? — Я думаю, что вскоре все решится! — улыбнулся он. — Андрюша уже ушел в Щуку? — Да, он вышел рано, волновался. Что-то у меня плохое предчувствие. — Да? Почему? — Что-то случится. Знаешь, он выбрал не очень удачный номер для показа. — Что за номер. Александр Семенович посмеялся. — Как он есть кочан кукурузы и… — он засмеялся. — А почему вы тогда ему не сказали? — Понимаешь, если артисту сказать, что у него что-то не получается, он подумает, что ты ставишь на нем крест. — А-а-а. — Ага, а Андрюша очень ранимый. — Это да. — Знаете, Александр Семенович… — сказала ему я, когда мы стояли у Щуки, — я как-то довела его до слез. — Как? — засмеялся он. — Я устроила ему истерику, чтобы посмотреть смогу ли я стать актрисой. — И у тебя получилось! — Ага, мне до сих пор стыдно… — Ну это ведь не конец света. — Но все равно. — Это ничего страшного, проблемы бывают и хуже. Я думаю, что тебе не нужно опаздывать в училище! — улыбнулся он. — Как вы узнали? — Это секрет! — А вы мне его расскажете? — Обязательно! Успехов! Я зашла в фойе, где меня уже ждали. — Здравствуйте, вы на вступительные экзамены? — Доброе утро, да. — Пройдемте за мной? Женщина лет шестидесяти, элегантно одетая, в черное длинное платье, волосы собраны в пучок на затылке, очки с черной оправой и безумно усталые глаза. Она проводила меня в комнату, где собрались все, кто желает поступить на актера. Я села на диванчик, разложила свои вещи и стала повторять. Я буду показывать пантомиму, рассказывать басню и отрывок из рассказа Чехова. На всякий случай, я подготовила песню, хотя петь совершенно не умею. Мимо меня проходили молодые люди, которые несли бумаги для заполнения, были девушки, которые рассматривали стенды с информацией. Голоса перебивали шум улицы, слезы, крики счастья. — Алёна? Что ты здесь делаешь? — спросил меня знакомый голос. Передо мной появился Андрей. — Что ты здесь делаешь? — Я пришла поступать? — И ничего мне не сказала? — А что бы изменилось? — Ничего… Андрюша сел рядом со мной. — Алёнушка, я хочу с тобой поговорить. — Говори. — Но я хочу, чтобы ты перестала быть такой холодной. — ласково сказал он. Злость, как рукой, сняло. — Я очень тебя люблю! Просто так я бы никогда не пошел с Галей… — Нет, Андрей, я не хочу тебя слушать! — Прости меня… Он взял мою руку в ладони и прикоснулся губами. — Алёнушка, прости меня! — шепотом сказал он. — А будут-ли гарантии? — Через 400 лет можешь меня вернуть обратно к родителям! Я улыбнулась. — Алёнушка, ты меня простишь? — Как на тебя обижаться? Андрюша мило улыбнулся, закрыл мои щеки ладонями и нежно поцеловал в губы. Я прижала его к себе. — Прости меня… -… — Ты простишь? — Да. — коротко сказала я. Андрюша отстранился и сказал: — Скоро твоя очередь! Ты боишься? — Нет. — Что, совсем? — Да. — А я боюсь! Пока я читала свой текст, Андрюша подавал мне в рот шоколадки, после чего всегда целовал меня в губы и гладил шею. — Кожевина Алёна! Я соскочила с места и пошла в кабинет, где меня должны просмотреть. В центре сидела Цецилия Львовна Мансурова. — Здравствуйте! — звонко сказала я. — Здравствуйте, представьтесь! — А кого вы хотите видеть? — Мы хотим видеть хорошую актрису. — Здравствуйте, я хорошая актриса! Все улыбнулись. — Что вы будете нам показывать хорошая актриса? — Хорошая актриса прочтет вам басню. — Пусть читает! — Можно? — Да. — А? — Начинайте. — Чего еще раз? — Начинайте! — Ну! Чё сразу орать-то? Я все слышу. Можно, да? Все засмеялись. — Ну, я начинаю. Закрывайте уши! Молчание. — Я кому говорю-то? Все закрыли, смеясь. — Три Мужика зашли в деревню ночевать! Одна дама смеялась и что-то шептала своей соседке. — Так! Что смешного? Я еще ничего не показала! Можно посерьезнее, нет? Дама показала «замок» на губах и сделала серьезное лицо. — Спасибо. Я продолжу. Здесь, в Питере, они извозом промышляли, — серьезно сказала я, — Поработали, — покрутила я ладонью, — погу… — ладонь «замкнуло» и я пыталась ее провернуть. — ляли! — закончила я, когда ладонь пришла в систему. Все засмеялись. — Ну, так нельзя работать! Кто захотел посмеяться, выйдите, просмейтесь и вернитесь обратно! Можно продолжать? все кивнули. — Ну, слава Богу! И путь теперь домой на родину держали. А так как Мужичок не любит тощий спать, То ужинать себе спросили гости наши. В деревне что за разносол: Поставили пустых им чашку щей на стол, Да хлеба подали, да, что осталось, каши. Не то бы в Питере, — да не о том уж речь; Всё лучше, чем голодным лечь. Вот Мужички перекрестились И к чаше приютились. Как тут один, посметливей из них, Увидя, что всего немного для троих, Смекнул, как делом тем поправить (Где силой взять нельзя, там надо полукавить). — отметила я. «Ребята», говорит: «вы знаете Фому, Ведь в нынешний набор забреют лоб ему».— «Какой набор?» — «Да так. Есть слух — война с… — замешкалась и сузила глаза. Реакция пошла незамедлительно. Наш Батюшка велел взять дань с Китайцев чаем». Тут двое принялись судить и рассуждать (Они же грамоте, к несчастью, знали: Газеты и, подчас, реляции читали). Как быть войне, кому повелевать. Пустилися мои ребята в разговоры, Пошли догадки, толки, споры; А наш того, лукавец, и хотел: Пока они судили да рядили, Да войска разводили, Он ни гугу — и щи, и кашу, всё приел. Иному, до чего нет дела, О том толкует он охотнее всего, Что будет с Индией, когда и от чего, Так ясно для него; А поглядишь — у самого Деревня между глаз сгорела. — последние слова я сказала серьезно. Женщина кивнула головой. — Что вам еще показать? — Спой нам. — Вы уверены? — Утёсов! — гордо сказала я. Все улыбнулись. — Зря улыбаетесь, вы еще не знаете, что я буду петь и как я буду это делать. Так, ну, начинаю? — Да, конечно, начинайте! — Та-а-ак! — я потерла руки, — Стоп. На первом ряду сидела женщина и что-то записывала. — Я не понимаю, что я здесь лекции читаю? Я не могу так работать. Вы либо убираетесь, либо я ухожу. Все посмурнели. — Я вам еще раз сказала! — Что эта хамка себе позволяет?! — Я все сказала! Давайте, я начну! — Выйди отсюда! — Сами выйдете! — Ах! Руководитель захлопала в ладоши. — Девушка, это лучшая похвала для артистки! Вам все поверили! Этого достаточно! — Что?! — зашептались все. — А вы что, не видите? Врет и не краснеет! — засмеялась руководительница. Все успокоились. — Девушка, можно я с вами поговорю. — Конечно. Руководительница вывела меня из кабинета. — Девушка поймите, , такие, как вы, в нашем училище не задерживаются, это не наш фасон. Но я могу замолвить словцо о вас в Щепкинском училище. Там у меня есть хороший друг. — Это получается блат… — Почему блат? Вы покажите то, что показали нам, а я просто скажу, что вот появилась такая девочка. Я чувствую, что тебя многое ждет, но наши педагоги тебя съедят, они таких не любят. Завтра в это же время, просмотр в Щепке, не пропусти! — Спасибо… — грустно сказала я. — Ну что ты? Столько институтов в Москве, особенно я уверен, что тебя возьмут в Щепку, они таких ценят! До свидания, девица! — До свидания. Я сидела на диванчике, Андрей ушел в кабинет. Через несколько минут в кабинет забежала секретарша, с водой. Андрей вышел из кабинета, не оборачиваясь на меня, и удалился из училища. Что это было? Все юноши заговорили. — У него кровь носом пошла. — Бедный! — кричали девушки. — Ну, ничего, не ногу потерял! — Вот именно! Я вышла из Щуки и направилась к дому Андрея. Я заметила его на первом повороте и побежала за ним. — Андрюша! Он не оборачивался. — Андрюша! Подожди! Сил не осталось и я остановилась. — Как ты меня заебал… — в отчаянии сказала я, — Остановись же! Андрей шел дальше. Я развернулась и ушла домой. Проснувшись утром, я снова собралась, но уже в Щепку. Я показала им тот же импровизированный номер и через несколько дней я узнала, что поступила в Щепкинское училище. Радости моей не было предела. В Щуку я зашла, чтобы поблагодарить эту дивную женщину. — Спасибо вам большое! — Что же ты меня благодаришь, ты ведь сама все сделала! — Вы же мне помогли! — Если бы ты была бездарна, даже моя помощь бы не помогла. — Ну, не скажите! Мы засмеялись. — Можно у вас спросить? — Что? — А мальчик-Андрюша Миронов… Он поступил? — Да, он пришел во второй раз и замечательно рассказал нам произведение Чехова. — Вы с ним знакомы? — Да, мы друзья. — Все понятно. — Спасибо еще раз! — Всегда пожалуйста. Я вышла из кабинета и увидела Андрюшу. — Привет! — робко сказал он. — Привет. — Ты поступила в Щепку, я знаю, ты молодец, я знал, что у тебя получится. — Спасибо, а я знаю, что ты поступил сюда. Умница! — Спасибо. Извини, что я тогда ушел. Я был очень расстроен и зол… на себя. — Я понимаю. Пойдем, погуляем по коридорам. Мы пошли на второй этаж. Было тепло, коридоры были светлые и редкие люди проходили мимо нас. — Плохо, конечно, что мы с тобой по разные стороны баррикад. — Это да. — Я надеюсь, что мы с тобой не только в жизни, но и на сцене встретимся. — улыбнулся он. — Я тоже. — Знаешь, я столько обидного тебе сделал за последние несколько недель… — Ну и что? — Я хотел бы… — затушевался он, — Вот! Он достал из-за пазухи браслет, серебряный, взял мое запястье и аккуратно застегнул его на моей руке. — Ты не думаешь, что я деньгами пытаюсь извиниться, ну и это, конечно, тоже, но… Я бросилась ему на шею. — Ты дурень мой! — Я знаю… — ласково сказал он. — Спасибо! — Это тебе спасибо! За то, что терпишь меня. — Ты замечательный, я злюсь, но на тебя нельзя злиться, все сразу прощается, как только ты произнесешь одну букву или ласково посмотришь. Андрюша нежно гладил мою талию и целовал ушко. — Щекотно! — засмеялась я. Андрюша улыбнулся и посмотрел мне в глаза. — Будешь всю жизнь меня любить? — Буду. — Я тоже буду! Андрюша чмокнул меня в губы и мы вышли из училища. — Почему тебя не взяли в Щуку? — Я не их типаж. — А что тогда их типаж? — Не знаю, сказали, что меня сожрут… — Кто? — Учителя. — Замечательно. — Да… — Ну, ничего. Давай найдем место, где мы можем встречаться на переменах. — Давай! Мы походили вдоль Арбата и нашли окружной парк, где много скамеек, ларек с мороженным, большие деревья. — Вот, кажется нашли! — Ага! Андрей обнял меня и показал вдаль. — А вот там! Мы будем с тобой жить! — Почему именно там? — Там рядом школа, много училищ, магазинов, как раз удобно для нас и наших будущих детей! — Ты уже все продумал? — Да, теперь жду твоего согласия! Ты согласна? — Да! Андрея поднял меня на руки и сказал: — Ну, все! Скоро можно свадьбу играть! — Можно!