Чужих детей - не бывает!

Новый день — новые заботы. Уже зажили ноги Дадли, уже перестал вздрагивать от любого шума Гарри, настало время переходить к «нормальной жизни». Дадли плакал каждый день, когда от боли, когда от страха — ходить-то он больше не мог. Еще и мама с папой изменились и стали странными. Но ласка и забота всех членов семьи сделали свое дело — ребенок менял свой взгляд на жизнь. И вот уже Гарри с Дадли на коляске рассекают по парку. И вот уже они смеются на руках родителей. И празднуют Рождество и Дни Рождения. Если бы не мисс Фигг с котами… Но на мисс Фигг нашли управу — отпугиватели для котов и кляузы для мисс Фигг. А ветеринарный учет коты не проходили, а потому… — Вик… Вернон, скажи-ка мне, что мне не нравится? — проговорила Петунья, разглядывая себя в зеркало. — Это элементарно, Петька, тебе тушка твоя не нравится, — улыбаясь, заметил пытавшийся отжаться Вернон. — А это значит что? — со значением начала Петунья. — Побежали! И они побежали. А еще правильная диета и спорт. А еще дети. Бег с детьми на руках очень способствует нормализации веса. Так проходили дни, пока не нарисовались «волшебники». Однажды Вернон почувствовал злость и желание ударить Гарри. Учитывая тренировку психики, через которую проходил Виктор, подобное желание испугало Вернона, и он поделился этим с Петунией. — Это они, — сказала Петунья. — Палочкомахатели? — Да, — коротко ответила нахмурившаяся Петунья. — Значит, пора сматывать удочки… Быстро собравшись и собрав детей, Дурсли отчалили в сторону Лондона. На взгляд обновленного Вернона, вариант был только один — изобразить агентов «с холодка» и обратиться к «своим»*. Свои в этом времени были — советские. По счастью, Лида хорошо училась и помнила пароли и коды идентификации времен 80-х. Хорошо знать историю, правда? Переночевав в отеле, на следующий день, проверяясь в надежде обнаружить «хвост», семья позвонила в звонок рядом с кованой калиткой посольства СССР. Им открыли и пригласили внутрь, ничего не спрашивая. — Чем мы можем вам помочь? — поинтересовался на хорошем английском молодой человек в сером костюме. — Здравствуйте, — по-русски обратилась Петунья, — мне нужно поговорить с помощником атташе по культуре. Молодой человек сильно удивился и предложил следовать за собой. В посольстве неожиданно обнаружилась детская комната, где за детьми обещали приглядеть, а Петунья и Вернон продолжили свой путь за подтянутым молодым человеком в костюме, на котором угадывались погоны. Пройдя несколько помещений и спустившись по лестнице почти в подвал, они дошли до стальной двери. Молодой человек постучал и дверь открылась. — Вот, привел. Правильно назвали код. — Хорошо, ступай, — донесся голос изнутри. — Входите, не бойтесь. Улыбнувшись, Дурсли вошли в помещение. За железным столом сидел дед в возрасте лет семидесяти и пил чай с баранками. — Ну-с, с чем пожаловали? — спросил их дед. — Лазурь, — коротко ответила Петунья и назвала длинный цифровой код. — Вот как, — задумчиво проговорил их собеседник. — Ну что ж… Отдохнете у нас в гостинице, а мы пока свяжемся с кем надо, договорились? *** — Код именно такой назвали, говоришь? — Да, и палитру — лазурь, а сейчас у нас бирюза, если я правильно помню. — Все ты правильно помнишь. Лазурь — следующий… Очень странно. — Может, течём**? — Текли бы, код был бы правильный. Нет, тут дело в другом. — И еще, они маги. — Все четверо? — Один очень сильный, трое слабые, практически никакие, но сам факт… — Да, сам факт… Хорошо, делай им документы и по дипкоридору в Москву. Тут разбираться будем. — Есть, понял. Разговор по линии ЗАС*** был завершен, задача понятна, теперь это были не его проблемы. Выйдя из каморки спецсвязи, тот, кого назвали дедом, отправился в дипотдел — раздавать распоряжения по эвакуации таких странных, но похоже, что — своих. А своих надо вытаскивать всегда. *** А Вернон с Петуньей наслаждались покоем и безопасностью среди своих. Теперь можно было расслабиться. Дети наслаждались детской комнатой, радостно играли, и их не заботил факт покидания привычного дома. Родители всегда знают лучше, как правильно. Вечером их покормили в столовой посольства и пожелали добрых снов. Привычно уложив детей на одну кровать, Петунья пела им русскую колыбельную: …Читаю сказку я тебе, О доброте и о волшбе, Освещена Луной гора, Тебе давно уж спать пора. Скорее засыпай, малыш, Спит и лисичка, спит и мышь, Ты слышишь, спит вся детвора, Тебе давно уж спать пора. А завтра солнышко придет, Играть и прыгать позовет, Закончена сейчас игра, Тебе давно уж спать пора… Наступила ночь, и дети счастливо уснули. И снились им далекие огни, волшебные существа и добрые феи, похожие на маму. Гарри уже совсем забыл о том, как проходила его жизнь до аварии, ведь исполнилась его мечта — он обрел семью. А Вернон с Петуньей, скинувшие за полгода животы и приобретшие спортивную форму, с улыбкой смотрели на спящих ангелочков. *** Наступившее утро принесло новые заботы и радостные известия. Сразу же после завтрака Петунию и Вернона вызвали в основное здание консульства, где вручили дипломатические документы, в том числе и на детей. За ними прислали специальный рейс, и это значило очень многое. Как минимум — интерес государства, как максимум… Ох, и подумать страшно. До аэропорта их довезли на машине посольства, и полисмены на перекрестках только козыряли вслед машине с красными флажками на капоте. Как имеющие диппаспорта, досмотру они не подлежали и потому быстро взошли на борт самолета, который немедленно стал готовиться к вылету. Наконец самолет застыл стрелой на взлетной полосе и начал разгонять двигатели. Петунья успокоила детей, немного испугавшихся шума, и вот уже их вдавило в кресла. Самолет оторвался от полосы, заполошное мелькание деревьев прекратилось, и открылась красивая панорама столичного города. Самолет летел на восток, предвкушение возвращения на Родину все более захватывало Петунию и Вернона. Витю и Лиду. Скоро, совсем скоро они будут дома, среди своих. Возможно, это были розовые очки, но так было принято среди людей, учивших их — свои не сдадут. Как бы трудно не было на выходе, всегда где-то далеко есть люди, которые ждут. Это было так же естественно, как и дышать. Потому молодые люди и предвкушали. Пересечение границ стран-союзниц СССР и самого СССР можно было легко почувствовать по меняющимся флагам эскорта. Практически всю дорогу лайнер эскортировался истребителями. И вот, наконец, вдали показался огромный город, а самолет пошел на посадку. Истребители отвалили в сторону, командир корабля попросил пристегнуться и не курить, и вот уже доворот… Все ниже, ниже, ниже… И колеса шасси застучали по бетонке военного подмосковного аэродрома. Понятно, что их не в Шереметьево сажать будут, секретность же, особенно учитывая, какой код назвала Петуния. Наконец, самолет остановился, стюардесса, всю дорогу наблюдавшая за ними, открыла люк, за которым был виден поданный трап, и молодые люди вдохнули такой родной воздух военного городка. Этот воздух не спутаешь ни с чем — запахи совсем не такие, как в гражданском городе, люди другие, и само ощущение причастности к чему-то суровому, но великому… Детей аккуратно приняли военные и усадили в поданную машину с наглухо затонированными стеклами. Со словами «Господи, наконец-то дома» Петуния уселась в машину, за ней сел и Вернон. Пристроилась милицейская машина, и под задорный визг-вой сирены они понеслись в город. Встречных машин было немного, и этот город завораживал. Радостные люди. Веселые улыбки. Никаких реклам. И звезды Кремля. Родина встречала своих потерянных детей. Влетев в гостеприимно распахнутые ворота привычного по предыдущей жизни проезда, машина остановилась во внутреннем дворе святая-святых КГБ СССР. Гостям было предложено отдохнуть с дороги, а потом их ждали для беседы. *** — Ну, как они тебе? — Есть в них что-то такое, наше. — Вот и мне так показалось. — Значит, мягкий вариант? — Да, мягкий. Няня проинструктирована? — Черномор сам инструктировал. — Ну, начнем тогда… *** Отдав детей няне и наказав не шалить, молодые супруги поднялись по лестницам вслед за сопровождающим и оказались в теплом, уютном кабинете. — Ну, здравствуйте, потеряшки, — раздался голос откуда-то сзади, и к столу подошел пожилой офицер, чем-то похожий на их куратора. — Виктор Евгеньевич? — несколько удивленно воскликнул Вернон. — Ну, положим, Виктору Евгеньичу десятый годок только пошел, но, в общем, все с вами ясно. Из какого вы, говорите, года? Поняв, что юлить не получится, Петуния сказала: — Из две тысячи девятого, а как вы догадались? — Эх, молодежь, историю родной конторы учили плохо, — пожурил их офицер. — Палитру-то какого года назвали, а? — Не помню точно… — Петунья покраснела и опустила глаза. — Будущего, ребятки, будущего. Вы его ну никак знать не могли, — улыбнулся офицер. — Так что рассказывайте. Обо всем рассказывайте. И они начали рассказывать. И о себе, и о стране, и о предателях. И о Гарри Поттере, волшебниках, волшебной школе. Долго говорили по очереди, пока не утомились. — Ну что ж… Пойдемте-ка перекусим, — предложил офицер и, наконец, представился: — Александр Анатольевич, дед вашего?.. — Куратора, — автоматически продолжил Вернон. — Вот и хорошо, пойдем, покушаем, а потом думу думать будем.