Anger is an Energy

было уже за полночь, когда он услышал четыре стука в дверь. он делает глубокий вдох и встает, осторожно ставя свой стакан с бренди на столик возле кресла. он спокоен, не удивлен, уверен, что это она. теперь она знает, и им есть о чем поговорить. он останавливается в дверях, делает паузу, чтобы выпрямиться во весь рост и замедлить сердцебиение до скорости, которая меньше будет смущать. мастер репетировал этот момент в своей голове тысячу раз, но он все еще не знает, что сказать ей. может быть, мысль придет к нему, когда он откроет дверь. ее кулак встречается с его подбородком, и он делает неуверенный шаг назад, когда она проходит мимо него в комнату. конечно, она злится, он знал, что так и будет. если она хочет причинить ему боль, то он не возражает — он этого заслуживает, как и все они. но нет, она зависает в нескольких футах от него и больше не нападает. она переминается с ноги на ногу. она сгибает руки. — мне это нужно…- она замирает, покачивает головой. — я просто... он искренне удивляется, когда она делает шаг вперед и целует его, но, возможно, ему следует ответить. в конце концов, он знает ее лучше, чем кто-либо другой. он не останавливает ее, если это то, что нужно доктору, то это то, что нужно ей. он прижимается губами к ее шее, спускаясь к месту, где можно почувствовать пульс, когда она услужливо склоняет голову набок.  — доктор… — начинает он. она обрывает его, извивается и дергается, пока их рты снова не оказываются вместе. — ничего не говори, — говорит она. ни слова. так что он ничего не говорит.   —   эта игра знакома им обоим даже в новых телах. секс — это не то, что повелители времени считают важным, вот почему они делали это так много раз раньше. через мгновение он уже лежит на спине, а она — на нем, тяжело дыша. они с трудом выбираются из своей одежды (слишком много, слишком медленно), и он прикасается своим разумом к ее только для того, чтобы обнаружить, что ставни опущены и ее мысли запечатаны от него. ни разговоров, ни размышлений. ладно, это не проблема. она все еще злится. злость не на ее лице, а в кончиках ее зубов и царапинах от ногтей на его спине. интересно, удастся ли ей пролить кровь. она тяжело дышит. она стонет. она никогда не говорит ни слова. — выйдя из душа, он видит ее полностью одетой на краю кровати, хмуро смотрящей телевизор на стене, переключающей каналы с одного на другой. он молча одевается, ожидая, что она заговорит первой. — извини, — говорит она, когда он стягивает через голову чистую футболку. за что же?  — он спрашивает, потому что это может быть почти все, что угодно. они причинили друг другу много боли за эти тысячелетия. за все. он пожимает плечами и берет рубашку (он стал замерзать в эти дни, и он не знает, почему). извинения приняты. доктор встает и прочищает горло. она готова бежать. тардис припаркована вторым рядом, — говорит она, и это самая слабая ложь, которую мастер слышал за несколько столетий. он выжидает. — пойдем со мной, — говорит она, и ей больно оттого, что она, очевидно, не имеет этого в виду. он заставляет свои губы растянуться в улыбке. — я уже это сделал. она выдыхает что-то похожее на смех.  — тогда до встречи. естественно. — думает мастер. мы поговорим в следующий раз, — говорит она очень неубедительно для такого опытного лжеца. — он кивает. следующий раз. доктор пятится назад, поворачивается к двери с неуместной поспешностью. он ждет, что она обернется, остановится, положив руку на дверь. он колеблется. а она — нет