Это ничего не значит

— Это ничего не значит, — утверждает Нура, когда Вильям не приходит на ужин, который сам и организовал. Она сидит за столиком вдвоем с Крисом, пьет вино и глотает слезы. Будь ты проклят, Вильям Магнуссон. Крис стискивает бокал в бессильной злобе, но улыбается, поднимая тост за встречу. Они никогда не были друзьями, но в зале ресторана Нура в красном платье и с такой же красной помадой кажется тусклой и очень одинокой. С их последней встречи плечи еще больше заострились, и Крису хочется накинуть на нее пиджак. Наверное, это неуместно для девушки лучшего друга. Ты так долго ее добивался, чтобы… Что?.. Ее руки, когда он случайно касается, холодные, дрожащие; Нура отдергивает ладонь слишком поспешно. Она тонкая, звонкая и и очень хрупкая, Крис уверен, что Вильям точно ее разобьет. На пальцах уже расползаются трещины. Нура пытается их заделать, прижимает подушечки к накрашенным губам и улыбается через силу. Шутки у Криса дурацкие, а в голове все путается, плывет. Сатре отражается в каждой поверхности: куда ни брось взгляд, везде эта снежная девочка, голубые глаза которой блестят от слез и четвертого бокала вина. Она прикусывает нижнюю губу, каждую минуту смотрит на телефон, хмурится — между светлых бровей собирается морщинка, едва заметная. Ты настоящий трус, Магнуссон, даже на сообщения не отвечаешь. Надеешься, что она перебесится и простит, как и всегда? Крис со звоном прикасается своим бокалом к ее, с смазанными следами помады, и предлагает: — Здесь паршиво, может, пройдемся? Нура кивает и выключает телефон.

***

Окно на кухне распахнуто настежь. Нура сидит на подоконнике, натягивая рукава белого свитера на тонкие запястья, сжимая чашку чая в руках, и отводит взгляд. От влажности светлые волосы на затылке кудрявятся, и она проводит по ним руками, приглаживает, распутывает, пропуская сквозь пальцы. На фоне темного неба Нура выглядит бледной тенью — прозрачной, почти призрачной. Объявление о помолвке звучит как что-то совсем неважное, мимолетное. — Это ничего не значит. — Но кольцо все равно красуется на пальце. Нура прокручивает его подушечкой, царапает кожу острым камушком и что-то рассказывает: бесцветные слова вырываются из тусклых губ. Крис вытягивает ноги на соседний стул и молчит. Он уверен, что бывает на этой кухне чаще Вильяма. В спокойном голосе ни капли радости. Добился своего, Вильям? Сломал?.. Крис представляет, как она реагировала бы раньше: визжала, прыгала, бросалась на шею подругам. — А где твоя помада? — вопрос звучит грубо, и Нура замирает на миг. Не обижено — это она давно разучилась делать, — а настороженно. Она вскидывает острый подбородок и отвечает с вызовом, вызывая воспоминания о себе прошлой: той, что не побоялась вступиться за подругу, на все имела свое мнение и не боялась спорить. Та Нура нравилась Крису намного больше. — Забыла, — короткое слово, и она продолжает разговор о свадьбе.

***

Нура пьет кофе из бумажного стаканчика, смеется над шутками, откинув голову назад, почти касаясь отросшими волосами острых лопаток. Каждый раз, когда она прижимается позвонками на шее к его запястью, Крис вздрагивает. Мысль убрать руку со спинки скамейки почти пересиливает желание запустить пальцы в светлые волосы. Крис хочет прижать ее голову к плечу, рассказать, что у нее — у них обоих — все будет хорошо, но молчит, только стискивает пальцы в кулак. Он сохнет по Нуре, Нура сохнет по Вильяму, Вильяму на всех плевать — чем не классический любовный треугольник? На ее губах розовый блеск, а на пальцах нет кольца: оно осталось на столе в гостиной. Крис знает, что вчера Нура собрала вещи и купила билет в Осло — единственный из всех ее знакомых. И это тоже ничего не значит.