Androphobia

Чонгуку абсолютно всё равно, что в замкнутом пространстве на него смотрят три альфы, наверное, потому что ему вкололи успокоительное, а может потому, что переболел. Самое страшное с ним уже сделали… и не раз. Чонгук долго рассказывает, что с ним делал Хосок, как и по какой причине. Опуская детали, конечно. Рассказ выходит скомканным, разбросанным во времени и запутанным, немного зажатым и выдавленным через силу. Ему, конечно, сложно говорить обо всём, что с ним случилось. Психотерапевт, как и следователи, записывали в блокнот его показания и эмоциональное состояние. — Спасибо за сотрудничество, если что, мы вам обязательно позвоним, — говорит следователь. — Берегите себя, — говорит психотерапевт, и все покидают палату. Чонгуку остаётся лишь перевернуться на живот, обхватить подушку и закричать в неё, чтобы остальным не было слышно. Лёгкие горят, сердце колотится как сумасшедшее, в голове пульсирует. Холодными пальчиками он вдавливает подушку в себя. Рыдать и жалеть самого себя — всё, что остаётся омеге. Почему с ним всё это происходит, почему проблемы не могут оставить его, почему жизнь так безжалостна к нему и несправедлива? Его предал близкий человек, которого он любил — Чимин. Он понимает, что, возможно, он не совсем понимал, что делал, но Чонгуку всё равно больно. Его предал и Намджун, которого он тоже безумно любил и считал отцом. Тэхён чуть не вышел замуж за брата, пока его насиловали в течение нескольких дней. Жизнь потеряла прежний окрас, ему страшно обидно и катастрофически больно. А ещё ему грязно находиться в своём собственном теле, он не хочет продолжать жить в такой осквернённой оболочке его израненной души. Думая об этом, он ещё сильнее вжимается в подушку, пока лёгкие не начинает сдавливать, пока в его голове не происходит какая-то вспышка. Он пытается задушить себя подушкой неосознанно, он делает это, не думая ни о чём и ни о ком. — Что ты делаешь? — врывается палату Тэхён и хватает его за шкирку, прижимает к себе, как маленького ребёнка. Тэхён тоже устал, ему тоже сложно, неужели Чонгук хотя бы не может его понять? Его истинного насиловали, а он был как беспомощный котёнок, отец творит непонятно что, и мать хочет с ним разводиться. Тэхёнова карьера под угрозой. И он не выдержит, если с Чонгуком что-то случится. — Отпусти! — вырывается из тёплых и заботливых объятий омега. — Успокойся, мы со всем справимся, я рядом. — Не хочу видеть тебя, уходи, — говорит Чонгук с ненавистью в глазах. Тэхён лишь усмехается, смотря ему в глаза со всей любовью и нежностью. — Повтори, — говорит альфа. — Уходи, — спокойнее повторяет Чонгук со слезами на глазах. — Ещё раз, — со стальными нотками в голосе говорит Тэхён. Чонгук не может повторить и сдержать поток слёз, он не не понимает, как Тэхён на него действует. — Я не хочу так жить, — рыдает омега, нервно вытирая с алых щёк влагу, — это слишком для меня. Я устал, у меня нет сил продолжать. Чонгук срывается и рыдает несколько минут, рассказывая Тэхёну, как ему страшно и как ему больно. — Чонгук, ты не будешь жить так, хочешь, мы улетим в другую страну? М? — Тэхён искренне надеется что смена обстановки ему поможет. — Давай сбежим с тобой вместе. — Я… ты, — заикается. Чонгук поджимает губы, потому говорить он уже не может. Тэхён крепко обнимает свою омегу, у самого непрошеные слёзы катятся из глаз. Он обнимает его с какой-то отцовской заботой и трепетностью. Чонгук начинает потихоньку успокаиваться. Так они и сидят, пока Чонгук не засыпает в руках Тэхёна, тихонько всхлипывая и дрожа. Тэхён понимает, что попытка суицида у Чонгука повторится. Ему надо лечиться. Тэхён боится однажды не успеть. Альфа гладит своего омегу по волосам и устраивает свой подбородок на его затылке. — Всё будет хорошо, — тихонько шепчет спящему Чонгуку, укутывая его только нежностью и теплом. — Всё будет хорошо. Они ещё сидят так некоторое время, и в палату заходит Мишель. — Как он? — тихонько спрашивает она у альфы. — Выкарабкается, — так же тихо отвечает ей Тэхён. — Мне так жаль, что всё это с ним произошло, — девушка садится недалеко от Чонгука. Мишель раскрывает рот, и её глаза расширяются. — Он… омега? — Тише, не буди его, — но было уже поздно, омега открывает глаза и слегка улыбается подруге. — Я рад тебя видеть, — шепчет Чонгук, отлипая от альфы. — Я оставлю вас, — говорит Тэхён и уходит, чтобы купить всем кофе. — Учитель Пак скучает по тебе, — улыбается Мишель и берёт руку Чонгука, слегка поглаживая тыльную сторону. — Мы все скучаем по красавчику Чонгуку. — Прости, что не сказал, — Чонгук намекает, что он умолчал о том, что он омега. — Не переживай, до поездки во Флоренцию мы были не так близки, — улыбается девушка. — Всё равно, извини, — виновато говорит Чонгук, опуская голову и смотря на их руки. — Я принесла тебе карандаши и скетчбук, я пару страниц изрисовала по дороге для тебя, — даёт омеге красивый персиковый пакетик и Чонгук первый раз чувствует запах Мишель. — У тебя очень приятный природный запах, — Чонгук буквально не может сдержать улыбку, когда девушка слегка толкает его плечо. Она пахнет так, как ей свойственно: чёрная смородина ей прекрасно подходит, яркая и энергичная. Но сейчас в этой девушке так много ненавязчивой заботы, ему невероятно приятно. Он не один, у него есть лавандовый парень и подружка. У него целая группа поддержки, разве имеет право он думать о чём-то плохом? Разве он виноват, что его насиловали? Разве виновен он, что его предали? Вовсе нет, тогда почему же именно он должен продолжать себя калечить? Чонгуку сейчас хорошо, внимание всегда его утешало, но он знает, что это временный успех. — Спасибо, — благодарит Чонгук за подарок, открывает тетрадь и разглядывает лёгкие наброски с университета и их заднего двора, где Чонгук и Мишель часто сидели на переменах. — Мне очень нравится. — Всё для тебя, — открыто улыбается Мишель. — Я, наверное, не вернусь в универ, прости, если что, ты всегда можешь мне звонить и писать, — отрывается от рисунков Чонгук и смотрит на девушку. — Хорошо, буду тебе надоедать, обещай не игнорировать. — Обещаю. — Ребятки, я принёс невероятно вкусный кофе, — бодро заходит Тэхён в палату, и начинаются мирные посиделки и болтовня ни о чём. Разве нельзя, чтобы всегда было так хорошо? — Ладно ребят, я так рада, что повидалась с вами. Тэхён, береги его, а ты пиши мне, — Мишель с неким восхищением смотрит на истинных. — Вы — чудо. Девушка закрывает за собой двери, оставляя парней со смущенными улыбками. — Устал? — интересуется Тэхён. — Немного, вялость невероятная, — отвечает Чонгук и ложится на подушку. — Где сейчас Чимин? — не выдерживает. — В соседней палате. Чонгук подрывается, забывая о боли. — Что с ним? — Попытка суицида, сейчас всё в порядке, — говорит Тэхён, укладывая обратно омегу. — Я должен к нему пойти, — суетится Чонгук. — Тэхён, отпусти. Чонгука буквально колотит от мысли, что Чимин пытался нанести себе вред. — Тебе, как и ему, нужен покой, — шепчет Тэхён, чтобы не срываться на крик. — Ты не делаешь лучше, оставляя меня тут! — сурово смотрит на альфу Чонгук. — Со мной всё хорошо, я должен пойти. — Давай я тебе помогу, — Тэхён думает о том, какой же он бесхребетный.

***

Чимина словно наизнанку вывернуло, тремор рук всё ещё не прекратился, и говорить безумно сложно. Он смотрит на тумбочку рядом и видит стакан с кофе. Он не помнит ничего с того момента, как был перед алтарём с Тэхёном. Помнит обеспокоенные лица и то, как он протягивает свой телефон Тэхёну. Он с сожалением вздыхает, понимая, что его спасли. Он устал и совсем не хочет жить. Зачем ему всё это? Он не хочет жить с постоянным чувством тревоги и ненависти к мерзкому себе. Вина его не будет отпускать ни на миг. С такими мыслями он глотал таблетки. Сейчас, в общем-то, ничего не изменилось. В палату шустро заходит медсестра. — Как ваше самочувствие? — мило говорит женщина около тридцати в белом коротком халатике. — Почему вы не дали мне сдохнуть? Как вы вообще меня спасли? Зачем? — обессилено хнычет юноша, пристально разглядывая потолок и крепко сжимая одеяло в ладонях. То, что Чимин так быстро очнулся, называют ничем иным как чудо, он выпил довольно много таблеток и должен был пролежать в коме не одну неделю в лучшем случае, в худшем, но более вероятном — смерть. Но время ещё, по-видимому, не пришло, судьба улыбнулась этому мальчишке и дала второй шанс. — Я принимаю вашу благодарность, — медсестра меняет капельницу, и Чимин немного успокаивается, ему становится чуть-чуть легче. Через время к нему приходит Намджун и мягко гладит по голове. — Что с компанией отца? — тут же спрашивает Чимин. — Всё о работе, — улыбается по-доброму Намджун. — Мы лишились её, отец Ким Тэхёна не самый честный человек, и мы остались ни с чем. — Вы же не оставите всё так? — Чимину становится обидно, что его родителями воспользовались. — Мы найдём выход, не волнуйся. Чимин кусает губу, он не имеет право даже произносить имя Чонгука в слух, но ему важно знать как он. Он очень хочет узнать, вытащил ли его Тэхён, что с ним. — А, — запинается Чимин, подбирая нужные слова и всё же оставляет попытки спросить. Он жалкий трус. — Хорошо. — Ты должен будешь лечь в больницу, — тихо говорит Намджун. — Я и так тут. — Ко мне в больницу. Чимин удивлён, его родной папа хочет упечь в психушку. Приплыли. — Тебе нужно пройти курс реабилитации, ты пытался покончить жизнь самоубийством, твоё состояние говорит о том, что ты не рад что тебя спасли, я не хочу тебя потерять, ты должен лечиться. Это на несколько месяцев, подпиши документы. — Намджун протягивает ему бумаги и ручку. — Тебе нужна реабилитация… Сказать, что Чимину уже всё равно — ничего не сказать. Он безэмоционально протягивает руку и подписывает. — Молодчина. Мой маленький мальчик, а теперь отдыхай, — гладит по голове сына Намджун. — Дай, пожалуйста, мой телефон, — просит Чимин. — Нет, без телефона, ты должен отдыхать. — Но… — Никаких но. Чимин расстраивается, он хочет узнать, как Чонгук, как Хосок, всё ли с ними в порядке. Но как он узнает, если у него нет даже телефона. Как только остаётся один, совесть начинает беспощадно его терзать за всё, что он сделал. Когда он это творил, словно плыл по течению, словно не был властен над происходящим. Сейчас смотрит на результаты своих трудов, не зная выхода. Но умирать сейчас нельзя: его родные остались ни с чем. Им надо помочь. Чимин будет жить ради них, он знает, что Чонгук больше никогда с ним не заговорит, будет ненавидеть его. Хосок сядет в тюрьму и забудет Чимина, а если узнает, что это он его предал… Хотя, как он узнает? Размышления прерывает медленно открывающаяся дверь в его палату. — Ты мразь, придурок и эгоист. Идиот, тупой мудак, — заходит Чонгук с этими словами. Но в них нет злобы и ненависти, в них разочарование. Безумство. — Как ты мог? — Прости я… Чонгук, послушай, — пытается вставить Чимин. — Как ты мог попытаться убить себя? Как? — Что? — Чимин думал, его сейчас будут душить подушкой за предательство. Но что? — Зачем ты это сделал с собой? — Чонгук подходит с влажными от слёз глазами, хватает его за руку и прикладывает к своей щеке, вдыхая слабенький запах малины. — Разве ты не должен меня ненавидеть сейчас? — Идиот, как я могу, — Чонгук серьёзно смотрит в его глаза, не убирая его малюсенькой ручки со своего лица. — Чимин, я хочу сказать тебе. Первая любовь никогда не забудется, никогда не уйдёт бесследно. Ты — моя первая любовь. Я буду глупцом, прощая тебе всё это, но жить в ненависти к своей первой любви я не хочу. Я буду свободным, ты должен тоже. Если ты что-то с собой сделаешь, не будешь двигаться дальше, я буду очень страдать и винить себя во всём. Знай, ты причинишь мне большую боль, пытаясь себя убить или покалечить. Живи счастливо и хорошо. Я всё ещё люблю тебя, по-особенному, не так, как истинного. — Мы… — Нет, прости, мы не будем поддерживать общение, но знай, если мы встретимся на улице, мы можем улыбнуться друг другу и спросить как дела. Мы расстаёмся с тобой на доброй ноте, без ненависти и злости, ясно? — Чонгук, как делал это всегда, целует его тыльную сторону руки, закрывая глаза. — Я люблю тебя, — Чимин уже рыдает, в его груди стоит тяжелый ком, эмоциональный спектр передать невозможно. Ему ужасно больно и хорошо от того, что Чонгук его прощает. Его прикосновения так приятны и легки, что Чимин всё равно невольно улыбается. Ему всегда нравились руки Чонгука. — И я тебя, Чимин, — говорит в ответ Чонгук, вытирая с чужих щёк слёзы, его лицо опухло, но он по-прежнему выглядит мило и очаровательно. — И всегда буду. — Спасибо, — слабо и вымотано говорит Чимин. Чонгук поглаживает его волосы и уходит. Он освободил их обоих.