Меняя жизни

      Блум села в кровати и потянулась, попутно зевая. Пусть голова ужасно гудела, пусть самочувствие оставляло желать лучшего, пусть она ничего не помнила, но это того стоило. Провести время с любимой младшей сестрёнкой, которую видишь максимум два раза в год — бесценно. Потерев глаза, она посмотрела на электронные часы на тумбочке и вскочила с кровати, вспоминая про важное совещание через час.       — Чёрт! — кричала девушка, когда не могла найти расчёску, блеск для губ и ложку для обуви. Вообще, Блум была вполне аккуратной и чистоплотной девушкой. Однако в последние дни она так заседала на работе, что позабыла про такую элементарную вещь, как уборку.       Наспех одевшись и схватив ключи от машины, она вылетела из дома и поехала в сторону компании, мысленно ругая младшую за то, что та не соизволила разбудить её. Хотя, кого стоило винить, так это только себя, ведь Флора ещё вчера хотела только прийти домой и завалиться в мягкую кровать. Но они обе не жалели, потому что безумно скучали друг по другу. Их отношения не были похожи на отношения обычных сестёр, которые ругаются из-за глупостей, вроде очереди помыть посуду или выгулять собаку. Блум и Флора ещё с самого детства были очень дружными и очень редко ругались.       — Ну за что? — прохныкала рыжая, начиная биться головой о руль. Именно когда она опаздывала на одно из важнейших совещаний в её жизни, собралась пробка. И это была не обычная пробка, а из-за аварии, которая случилась прямо на дороге. И самое ужасное, что спереди стоящие машины успели проехать, а она нет. И теперь девушка стояла прямо напротив двух стукнувшихся машин и проклинала своё везение.       Блум взглянула на часы. Огромная гусеница машин тянулась в несколько сотен метров, а девушка то и делала, что фыркала, нервно отбивала чечётку пальцами по рулю, крутила песни по радио и поглядывала на лобовое стекло — не изменилось ли что. Рыжая ужаснулась, когда поняла, что стоит, точнее, сидит тут уже сорок минут, и это стало последней каплей. Блум просто ненавидела ждать.       — Ну сколько можно? — она вышла из машины и обратилась к одному их работников полиции, что её даже удивило. Их было больше, чем работников милиции. — Сколько нам ещё ждать? Люди торопятся на работу, — на неё устремилось несколько пар глаз. Некоторые были удивлены, некоторые оставались спокойными и нейтральными, ведь такое было вполне ожидаемо. — Почему вы ничего не решаете? Я стою тут уже сорок…       — Значит, постоите ещё, — раздалось сбоку, и девушка посмотрела в нужную сторону. Навстречу ей шёл мужчина лет двадцати семи-восьми, в классических синих брюках, белых кедах и обычном бежевом свитере. У него были достаточно длинные светлые волосы, которые были собраны в низкий хвост сзади. Он выглядел очень самоуверенно и спокойным шагом приближался к девушке.       Он тоже не остался в долгу и рассмотрел её. И первая мысль, посетившая его голову: «Очередная пустышка с огромным кошельком и самолюбием, но маленькими мозгами». И как в большинстве случаев, такие девушки могли похвастаться точёной фигуркой и красивой внешностью. Блум не отставала. Заправив шифоновую белую рубашку в короткие классические бежевые шорты и накинув сверху клетчатый пиджак чуть темнее, она прекрасно демонстрировала свою фигуру и также прожигала его взглядом небесно-голубых глаз. Но больше всего его поразили её волосы. Они были очень густыми и большими волнами спадали почти до конца поясницы, а на лёгком ветру казались огромным костром, прожигающим воздух, готовый поджечь всё вокруг.       — Что, простите? — переспросила она, когда он поравнялся с ней. Это выглядело даже забавным. Она была ниже и меньше него, но вот дерзости в ней хоть отбавляй. Однако она ещё не знает, на что способен он.       — Не только вы спешите на работу. А если не будете возникать и отвлекать нас, то и мы выполним свою быстрее, — от такой наглости Блум едва удержалась, чтобы не открыть рот и не взметнуть брови вверх. Видимо, девушка привыкла, что, находясь на высокой должности и будучи дочерью владельца фирмы, ей никто не перечил и не спорил. Вроде он говорил с очень вежливой интонацией, вроде не оскорбил, но Блум всё равно жутко разозлилась. Мало того, что простояла тут сорок минут и опоздала на важное совещание, так ей ещё и язвят.       — Вы не можете выполнить свою работу уже сорок минут. Может, проблема не во мне, а всё-таки в вас и вашей медлительности?       — Раз мы не можем выполнить свою работу, значит, есть какие-то мешающие обстоятельства.       — В вашей обязанности поскорее их решить и освободить дорогу людям.       — Не вам говорить мне о моих обязанностях. Успокойтесь и не создавайте шумиху, иначе я прикую вас наручниками, — девушка буквально подавилась от возмущения. Светловолосый со светло-голубыми глазами говорил очень спокойно и сдержанно, что злило её ещё больше.       — Вы не имеете права указывать мне, что делать. Я могу… — она замолчала, когда он тяжело вздохнул, потянулся к заднему карману и правда достал оттуда металлические наручники. Одно движение с его стороны и маленькое запястье девушки приковано к ручке двери её автомобиля.       — Я предупреждал. Не нужно мне мешать, — но Блум уже не слушала. Услышав звук щёлкнувшего зубчатого сектора, она едва не пошатнулась. В голову резко врезались воспоминания двенадцатилетней давности и, несмотря на такой долгий промежуток времени, она до сих пор помнит всё очень отчётливо. Абсолютно всё.       — Не надо! Отпусти! — девушка брыкалась и пыталась подняться с кровати, на которую её силой повалили. Вот теперь ей стало страшно. Даже в шестнадцать лет Блум оставалась смелой и настырной. Но в тот момент, девочка действительно испугалась. Глазами, полными отчаяния и страха, она смотрела на мужчину, который навис сверху. Из глаз текли слёзы, из горла вырывались всхлипы, а руки быстрыми движениями перемещались по воздуху, чтобы отодвинуть от себя, как она считала раньше, своего любимого. Но он был намного габаритнее и сильнее девушки, поэтому это было невыполнимой задачей.       Парень заломил руки рыжей за голову и жадно припал к её губам. Блум не то что не отвечала, она вырывалась и кусалась. И этого он не стерпел, поэтому в следующую секунду щёку девушки сильно обожгло от удара. Блум мечтала выпасть из реальности и ни видеть, ни чувствовать всё то, что с ней сейчас делают. Но она чувствовала. И пощёчина была далеко не первой отвратительной и больной вещью.       Уже знакомый звук заставил вспомнить, как обе её руки были прикованы такими же металлическими наручниками по обе стороны кровати. Как она вырывала и сдирала кожу рук до крови, лишь бы выбраться и смыть с себя все его касания и поцелуи. Ей было настолько противно от него, от себя и от всей ситуации в целом, что она разодрала кожу практически до кости, а по изголовью кровати пошли маленькие трещины.       Шрамы, конечно же, остались. На двух запястьях красовались ужасные следы в виде тонкого браслета, который постоянно напоминал ей о тех ужасных четырёх днях. И Блум не могла смотреть на эти шрамы благодаря постоянным воспоминаниям, поэтому уже десять лет на её руках красуются две татуировки в виде красивых тонких веточек с множеством листов и мелких цветочков, которые, закручиваясь вокруг запястья, закрывали страшные увечья. Эти она называла их страшными, потому что уродливые были совершенно на иной части тела. И закрыть всю спину, плечи, грудь и предплечья татуировками она не могла. Ей, конечно, не хотелось видеть множество шрамов по всему телу, но ходить, как разукрашенная картинка из детской раскраски, не хотелось вообще.       Блум стоило просто неимоверного труда собраться, открыть глаза и прогнать из головы все угнетающие воспоминания. Она поняла, что не дышала несколько десятков секунд, поэтому сейчас пыталась восстановить дыхание, но так, чтобы этого никто не видел. Она не покажется слабой на глазах других. Больше не покажется. Потому что люди воспользуются этим.       — Почему я раньше до этого не додумался? — послышался насмешливый голос. Она снова посмотрела в ту сторону, откуда недавно появился светловолосый. Он снова шёл к ней, и Блум только сейчас заметила, что машин спереди уже не было, так же как и толпы водителей и полицейских. — Приковать тебя наручниками, и ты сразу замолкаешь, — девушка не отвечала, потому что просто не могла этого сделать. Картинки, полные боли, крови и криков, до сих пор всплывали перед глазами.       От такого он даже немного удивился и изогнул бровь. Девушка продолжала стоять и молчать, однако от её самоуверенного взгляда не осталось ничего. Она даже не смотрела на него. Просто прожигала взглядом свою руку.       — Милое тату, — произнёс он, отстёгивая девушку. Он не был любителем такого, однако татуировка действительно была нежной и красивой. И прекрасно скрывала страшные шрамы, которые он даже не заметил, несмотря на свою бдительность.       Блум снова не ответила, и, даже не кинув взгляд на мужчину, которого она теперь ненавидит, села обратно в машину и тронулась с места. Уже в дороге она позволила себе заплакать, однако сильная и независимая Блум снова взяла верх и уже через минуту рыжая, вытирая слёзы, ехала на работу, пытаясь забыть всё, как страшный сон.       Она недолго помедлила, прежде чем выйти из автомобиля и скрыться за большими стеклянными дверьми. Там её знают как очень строгую и безжалостную. С ней не спорит даже отец, не возникает мать, а работники чуть ли не избегают стороной, потому что разозлить мисс Блум — равносильно подписать заявление о своём уходе. И она придерживалась такого образа не только на работе, но и в жизни. Все — друзья, соседи, знакомые, родственники знали Блум как очень вспыльчивую и стервозную личность. И ей это нравилось. Потому что так, с тобой никто не связывается. Потому что так, ты отдаляешь себя от людей, которые обидят.       Она вздрогнула от неожиданного стука в окно. Подняв голову, она увидела знакомую блондинистую макушку и улыбнулась. Скай как всегда неотразим. Одет с иголочки, глаза светятся и губы улыбаются. Взяв сумку, она открыла дверь и вышла из машины, направляясь с другом в сторону входа в большое здание.       — Либо я сошёл с ума, либо сегодня конец света, — Блум только усмехнулась. Правильно. Все привыкли, что рыжая никогда не опаздывала и появлялась в компании одной из первых, в отличие от Ская, который приходил, когда хотел. — Или у меня часы спешат? — он театрально нахмурился и посмотрел на свои часы.       — Хватит ёрничать. Подумаешь, проспала.       — Ты? Проспала? — он изогнул бровь.       — Ну и легла поздно ночью.       — Поздно ночью или рано утром? — девушка лишь фыркнула и несильно ударила того локтем. Скай знал и Блум, и Флору с самого детства, поэтому и про их привычки тоже знал абсолютно всё. — И чем ты снова занималась? Проверяла статистику последнего года? Выявляла ошибки в подписанных договорах? Следила за мной? — на последнее он снова изогнул бровь и усмехнулся.       — Не угадал. А с последним тем более. Мы с Фл… — тут она резко замолчала. Не хотелось портить сюрприз сестрёнки, ведь и Скай тоже очень ждёт её. — Мы с фламинго были в клубе, — протараторила она, входя в лифт.       — С кем?       — С Лейлой.       — И почему она фламинго?       — Она перекрасилась, — Блум мысленно стукнула себя по лбу. «Боже, что я несу? Флора, я это припомню», — подумала она и быстро вылетела из лифта, потому что подозрительный взгляд лучшего друга так и говорил: «Что ты курила?».       — Орител просил зайти к нему, — Блум совсем не удивилась такому дружескому обращению к своему отцу. Он сам попросил называть себя так, потому что «дядя Орител» уж сильно старило его. По крайней мере, так казалось ему.       — Я с тобой. Он звонил мне с утра.       — Правильно, не каждый день сама Блум Эванс опаздывает на работу.       — Блум Эванс вообще не опаздывает на работу. Это единичный случай. Боже, ну почему они так косятся? — она едва сдержалась, чтобы не закатить глаза и не фыркнуть. Рыжая давно привыкла к таким, порой даже ненавистным взглядам в свою сторону, но это тоже ужасно раздражало.       — Будь с людьми добрее. Они не знают, какая ты на самом деле.       — Тем лучше.       — Всё же попробуй. Не все люди плохие.       — Зачем? Чтобы опять убедиться в обратном? — блондин остановил подругу за руку и развернул к себе. Его взгляд был немного укоризненным, и Блум тяжело вздохнула. Так он смотрел, когда они с Флорой были не правы и совершали плохие, необдуманные и неверные поступки. И это было самой тяжёлой пыткой в её жизни. Как ни странно, ни наказания мамы, ни крики отца, ни ссоры с сестрой не действовали на неё так, как такой взгляд Ская. Сильная и независимая Блум сразу ёжилась и прятала глаза. — Не смотри так, — буркнула девушка.       Такой она могла быть только около близких ей людей, и то не всегда. И Скай — один из них. Он как родной старший брат, который всегда поддержит, защитит и поможет.       — Блум, я знаю, что тяжело, но попытайся забыть. Малыш, нельзя судить других только по одному неудачному опыту, — и только ему и Флоре она позволяла называть себя не по имени, а более мягко.       Блум в ответ лишь кивнула головой и, получив лёгкий поцелуй в висок, направилась с ним дальше. Она понимала, что он прав. Понимала, что если с тобой поступили ужасно однажды, это может повториться, только если ты сама позволишь. Но она не то что не позволяет, она даже не даёт людям десятую долю шанса на попытку. Хотя знает, что действительно не все люди способны вонзить нож в спину.       Войдя в кабинет папы, Блум даже удивилась. Она надеялась увидеть тут сестру, но в кабинете находилось только трое мужчин. Поздоровавшись со всеми, она, незаметно для Ская, языком жестов спросила у папы про Флору, на что тот лишь улыбнулся. Она в ответ лишь изогнула бровь, однако продолжила рассказывать двум владельцам и их новому креативному директору, к которому она относилась немного с опаской, в принципе, как ко всем, о преимуществах, которые они получат, подписав договор с одной рекламной компанией. Скай, который также занимал высокую должность в фирме, вникал в разговор, пока не почувствовал чужие руки на своих глазах.       — Что за… — он вовремя остановил себя, чтобы не описать ситуацию матерным словом и начал ощупывать руки, благодаря которым не видел ничего. Руки были очень гладкие и нежные, отчего он понял, что это незнакомка. — Роза?       — Какая ещё Роза? — подала голос она. Она. Скай улыбнулся, опустил руки русоволосой со своего лица и резко развернулся. Не успел он ничего понять, как и на Оритела несколько минут назад, налетело русое торнадо, крепко прижавшись к нему и обнимая за шею.       — Букашка, — Скай улыбался во все тридцать два зуба и сильнее обнял девушку. Он не видел подругу, нет, сестрёнку целый год, а сейчас снова обнимает эту хрупкую, забавную и чертовски приятно-пахнущую букашку.       — Ну хватит! Я не намерена терпеть такое! — проворчала Флора, а Блум и Скай лишь посмеялись. — И кто такая Роза? — прищурилась Флора, оторвавшись от блондина, чтобы посмотреть ему в глаза.       — Успокойся, ревнивица. Я её выдумал. Надо же злить тебя иногда, — он снова засмеялся, получив несильный удар в бок. Второй раз за день, от второй из Эвансов.       Они так и не отпустили друг друга, продолжая их такой обычный, но желанный разговор. Видеочатов, определённо, было недостаточно, а приезжать очень часто Скай тоже не мог. Кажется, они совсем забыли, что в кабинете, помимо них, находятся сестра, их отцы и совершенно незнакомый Флоре человек. Но если Скай совсем не смущался, ведь уже успел хорошо сблизиться с ним, то вот русой было неудобно. Она была очень застенчивой. Настолько, что даже иногда стеснялась спросить у продавцов в магазине банальный вопрос в виде наличия чего-нибудь или цены.       — Я вас оставлю, — произнесла Блум, когда зазвонил её телефон. Это было вполне нормальным, поэтому даже Флора не возразила, пусть и снова соскучилась по сестре. Блум — жуткий трудоголик.       — Пожалуй, и я, — прозвучал мужской бас. Флора едва сдержалась, чтобы не вздрогнуть, потому что всё ещё не привыкла. Огрон походил не на мужчину, а на эталон мужчины. И она снова засомневалась во фразе, что идеальных не существует.       — Ладно, и мы. Нам есть что обсудить. Точнее, мне, послушать о жизни подруги в Америке, — Скай чмокнул девушку в висок и чуть подтолкнул к двери. Это, опять же, не удивило никого. Для них такое отношение друг с другом было нормальным, даже обыденным. — Ты видела, как они смотрели? — Скай засмеялся в голос, и его смех подхватила Флора. Только намного тише и скромнее. Три человека вышли из кабинета, и теперь Огрон шёл чуть позади. Его совсем не интересовало то, что эти двое на своей волне. Он по жизни был самым равнодушным человеком на свете.       — Я думала, они поженят нас прямо там, — Орител и Эрендор действительно переглянулись, когда увидели такую картину собственных детей, и во взгляде обоих читалось одно и то же. Это не укрылось и от двух лучших друзей, однако они всегда относились к этому с юмором.       — Я уверен, мой отец уже искал священника.       — А мой составлял список гостей, чтобы, не дай Бог, ни один важный человек не пропустил свадьбу его дочери, — она театрально ахнула и прикрыла рот рукой, после чего снова засмеялась.       — Кстати, про список. Огрон, — он впервые за день обратился к красноволосому, с которым успел хорошо подружиться. Ну, или это он так думал. — Я составил списки. Передам их тебе, чтобы ты закончил проект. Там указаны и материалы, — тот лишь кивнул головой и хотел было скрыться у себя в кабинете, но вопрос блондина остановил его. — Кстати, вы познакомились с Букаш… то есть с Флорой?       — Да. Более того, мы познакомились чуть раньше, — он усмехнулся, заметив немного смутившуюся девушку.       — А если поподробнее?       — Мы с Огроном летели рядом в самолёте.       — Значит, судьба, — хмыкнул Скай, приобнимая девушку за плечи. — Стой! — он неожиданно нахмурился, вспоминая, что девушка собиралась прилетать со своим парнем, чтобы познакомить его с родителями. Конечно, он знал и об этом. — Ты же собиралась прилететь с… Как его там? Роном? Робом?       — Роем.       — Ну и? Ты собираешься знакомить будущего мужа с тестем?       — Там… — она потупила взгляд и занесла руку за затылок.       — Что случилось? — она делала так, только когда не могла сказать что-то важное.       — Мы расстались. Поэтому можешь не запоминать ни Рона, ни Роба, ни Роя, — оба мужчины заметили погрустневшие глаза девушки, которые она так умело пыталась скрыть. Но не от них. Скай просто её хорошо знал, а вот утаить что-то от Огрона, особенно если это эмоции — невыполнимо.       — Оставлю вас наедине, — произнёс Огрон, чувствуя, что на данный момент, он действительно лишний. Однако, уходя, до него всё равно дошла тихая фраза зеленоглазой девушки. «Он мне изменил».