***
Это было самым ужасным утром в их жизни. Они смотрели, как закапывают трупы их родителей, принимали слова соболезнования и держали себя, чтобы не залить землю горькими слезами. Они обе не помнят, как пролетела ночь и как они оказались тут, но знают точно — без помощи Ская и Эрендора ни с чем бы не справились. Не помнят, как всё началось и как всё закончилось. Люди, облачённые во всё чёрное, с трауром на лице, покидали кладбище, говоря девушкам что-то напоследок. Те кивали, но совсем не вникали. Это были роботы, которые просто смотрят вперёд. Это до сих пор не укладывалось в голове. Их убили. Родители, с которыми они буквально вчера смотрели фильм, кушали попкорн и смеялись, с которыми провели совместный завтрак, также наполненный весельем, сейчас лежат в холодной земле. Безжизненные, бездыханные. Теперь они одни друг у друга. Нет строгого, но в то же время любящего папы, который придёт, выслушает и обнимет. Нет заботливой мамы, которая будет спрашивать, поела ли ты и тепло ли ты оделась, несмотря на то, что тебе уже двадцать с лишним. Их нет. Теперь они обе поняли суть фразы «Имеем — не ценим, потеряем — плачем». Это истинная правда. Они обе жалеют, что не проводили с родителями должного времени. Не всегда интересовались их здоровьем и самочувствием. Не спрашивали, как у них дела, нет ли у них проблем и всё ли в порядке. Не узнавали об их желаниях. Может, они устали и хотят немного передохнуть, отправиться в отпуск. Может, им чего-то не хватает или у них что-то не получается. Теперь если они и будут спрашивать, то у сырой земли. — Мне правда жаль, — около них оказалась ненавистная ими блондинка. Они обе лишь кивнули головой, и Стелла поспешила обнять каждую. — Посмотрим, как ты запоёшь без отцовского крыла, — сказала она на ухо Флоре. Это было последней каплей. Русая оттолкнула от себя блондинку, от чего та упала прямо на пятую точку. — Закрой рот! Не смей и слова говорить по поводу моих родителей! — Ах ты мерзкая дрянь! — Стелла вскочила с места и замахнулась, чтобы проучить слишком наглую, как она считала, подругу своего брата, но её запястье было ловко перехвачено и сильно сжато. Флора, немного испугавшись таких резких слов и движений, шокировано смотрела на Огрона, который снова появился очень неожиданно. Конечно, он, как правая рука и Эрендора, и покойного Оритела, тоже был тут и всё это время не сводил глаз с русой. И от вчерашней смущённой, забавной и прекрасной девушки не осталось ни следа. Сейчас Флора напоминала серое, точнее, чёрное пятно. Настолько необычно она выглядела в чёрной одежде. Но не только её внешний вид сыграл роль в его оценке. Она была такой же, как и её родители. Неживой. Не буквально, конечно. Девушка не воспринимала ничего и никого. И такое состояние действительно немного пугало. — Огрон, отпусти меня! Ты видел, что она сделала со мной?! Совсем крыша поехала со смертью папаши и мамаши. — Стелла! — теперь уже крикнул Скай и резко потянул сестру к себе. Огрон охотно отпустил её руку и позволил уже старшему брату заняться ей. — Закрой свой рот и уезжай отсюда, поняла?! — не слушая криков блондинки, он силой усадил её в машину и стукнул в окно шофёру, чтобы скорее увозил истеричку. — Спасибо, — тихо сказала Флора, которая до сих пор находилась в оцепенении. Она не ожидала такого в первую очередь от себя. Но, видимо, за ночь случилось слишком много. — Соболезную, — она снова кивнула, и красноволосый направился в сторону своей машины. Его посетило довольно странное чувство. В один момент ему захотелось лично придушить блондинку и выпотрошить ей все кишки. — Флора, прости за поведение моей дочери. Не знаю, что на неё нашло, — произнёс Эрендор, который только смог добраться до них, потому что разговаривал и провожал людей. Флора, как китайский болванчик, снова кивнула головой. — Девочки, вам нужно дать показания. Это убийство, — и снова кивки, за которыми последовали и медленные шаги в сторону выхода. Им самим не терпелось узнать подробности убийства родителей, поэтому Блум снова набрала скорость и уже через пятнадцать минут оказалась у полицейского участка. Войдя внутрь и спросив, куда им нужно идти, они последовали указаниям работника и уже через некоторое время стучали в дверь. Услышав «Войдите», девушки вошли. Это был небольшой кабинет, обставленный в стиле настоящих полицейских. Маркерная доска, большой стенд, на котором закреплены фотографии с мест преступлений. Точнее с места преступления. Глаза обеих сразу наткнулись на фотографии трупов родителей и водителя, причём с разных углов. Это снова заставило глаза защипать. Однако первой пришла в себя Блум, увидев знакомого светловолосого полицейского. Но никакого настроения, чтобы припоминать ему тот случай и снова начинать спор, совершенно не было. — Проходите. Выпьете что-нибудь? — заговорил брюнет, который сидел за столом. Около предмета мебели находилось два стула, куда он и пригласил девушек. Валтор же стоял рядом, прожигая взглядом рыжеволосую. Он определённо узнал её. Ещё вчера ночью. Только вот сомневался, а нет ли у той рыжей сестры близнеца, потому что сейчас перед ним совершенно другой человек. Но это оправданно. — Нет, спасибо. Расскажите, что случилось, — инициативу взяла на себя Блум. И это было нормальным. Флора просто не осилит всего этого. — Меня зовут Некс. Это Валтор, — он указал на светловолосого, лицо которого продолжало быть невозмутимым. — Ночью к нам поступил звонок от другого водителя, что на дороге стоит машина с людьми внутри. Оказавшись на месте, было установлено, что все трое мертвы, — заговорил брюнет. — Кто это сделал? — подала голос Флора. — Пока неизвестно. Видео с камер наблюдения были стёрты за весь вчерашний день. Из улик только это, — Некс поставил перед девушками герметичный пакет, в котором лежал мужской платок. — Это нашли через три метра от машины. Экспертиза показала, что кровь на нём принадлежит вашему отцу. Сам он, как и остальные, выкинуть его не могли, потому что смерть каждого наступила моментально. — Это принадлежит убийце? — Скорее всего. Только кроме крови на нём ничего не было. — А запах? — Что, простите? — переспросил Некс. — Он ничем не пахнет? — Пахнет, — впервые подал голос Валтор и оторвался от стены, на которую опирался. — Женскими духами. А что? — Мужчина никогда бы не выбрал такой платочек. По крайней мере, себе, — начала рассуждать Блум, а Валтор удивлённо изогнул бровь. Платок в пакетике был сливового цвета в жёлтый узор. — А если это платок убийцы, то тем более. Он бы предпочёл простые и более незаметные тона. Вероятно, это подарок. Смотря на дизайн, вероятно, подарок девушке. — Браво! — Валтор театрально похлопал в ладоши. — Может, и сам парфюм определишь? — это был вызов, и рыжая с радостью его приняла. Не потому, что хотела произвести впечатление, а потому что хотела приблизиться к разгадке убийства родителей. Она аккуратно взяла пакетик и открыла. Принюхавшись, она даже усмехнулась, потому что и у неё имеются точно такие же. — Idylle Baccarat, — она вручила пакетик сестрёнке, та лишь подтвердила кивком головы. А Валтору оставалось только изумляться. Причём в этот раз по-настоящему. Он бы никогда не подумал, что женские познания брендов парфюма приведут его к разгадке. — Не каждая позволит себе такие, — подала голос Флора. — Баночка по сорок тысяч долларов. — Значит, заказчик богатый. Неудивительно. — Почему? — спросила рыжая, смотря на Валтора. — В вашем положении, солнце, такое нормально. Конкуренты, враги. Называй, как хочешь, — Блум чуть не задохнулась от возмущения. Снова. Что за солнце? С каких пор они на «ты»? И почему он так легко обо всём говорит? — Мы занесём это в дело и если узнаем что-нибудь, сразу дадим вам знать, — сказал Некс, который был более симпатичен девушкам хотя бы за то, что он держал субординацию. — Если это всё… — Не всё, — Валтор снова блеснул наглостью и перебил рыжую. — Нам нужно задать вам пару вопросов. По-отдельности,— девушки переглянулись, но спорить не стали. Раз это хоть как-то поможет делу, они не будут возникать. Флора вышла из кабинета в сопровождении брюнета, и сейчас Блум стало немного не по себе, потому что в кабинете она осталась с Валтором. — Солнце, расскажи, где ты была с десяти до двенадцати? — Дома. Мы с сестрой были вместе. — Что вы делали? — Это относится к делу? — Отвечайте на мои вопросы, Блум Эванс, — он достал с полки небольшую папку с небольшой закреплённой фотографией рыжей. — У тебя моё личное дело? — Конечно. И не только твоё. Флора Эванс, Скай Брукс, Эрендор Брукс. Мне продолжать? Так что ты делала вместе с сестрой тем вечером? — Относительно ничего. Мы просто сидели и разговаривали. — Откуда знаешь бренд духов? — У меня такие же, — он усмехнулся. — Солнце, ты закапываешь себя всё сильнее. — Не называй меня солн… Стой. В смысле? Ты думаешь, я убила собственных родителей? — он откинулся на спинку стула и открыл дело девушки. — В деле написано, что ты год лежала в психиатрической клинике. Это правда? — Да, — немного помедлив, ответила Блум. Этот год там был самым худшим в её жизни. И эти триста шестьдесят пять дней были из-за каких-то четырёх. — Почему? — Это тебя не касается, — голос сел, от чего она немного откашлялась. Нет. Она никогда не забудет. И любое напоминание о прошлом всегда будет отдаваться болью внутри, отвращением к себе и слезами на лице. — Я не буду повторять. Отвечай на мои вопросы. — Я не буду отвечать на этот вопрос. — Знаешь, для меня всё как-то очень подозрительно. Ты лежала в психиатрической больнице, при встрече со мной показалась мне неуравновешенной, у тебя такие же духи, как и на улике. Блум Эванс, вы уверены, что в адеквате за свои действия? — его усмешка на лице и расслабленный вид просто добили её окончательно. Она сама не заметила, как из глаз потекли слёзы, но ей было плевать. Он в открытую говорил ей, что она убийца своих родителей. — Я не убивала своих родителей! — воскликнула Блум, резко вскакивая с места. Она опёрлась руками на стол и немного возвысилась над ним. — Да, я год пролежала в психушке. Да, я неуравновешенная истеричка. Но ты не имеешь никакого права утверждать такое обо мне, не узнав всей правды. Я не трогала своих родителей, — она покачала головой, стёрла рукой слёзы, снова открывая вид на татуировку, которая ему действительно понравилась, и выпрямилась. — И мне плевать, веришь ты или нет. Но если бы у меня была возможность, я бы с радостью сама села в ту машину, но не позволила бы сесть им, — после этого она покинула кабинет, чувствуя, что новая порция слёз подкатывает к глазам. Девушка прошла мимо сестрёнки и ничего непонимающего брюнета. Ей был необходим свежий воздух. Срочно. Слова Валтора очень обидели. Очень. Считать её больной на психику только потому, что она лечилась в психиатрической больнице — подло. А приписывать к вымышленному диагнозу ещё и заказное убийство собственных родителей — просто ни в какие рамки. Уже на улице, скрывшись от посторонних глаз за каким-то столбом, она дала волю эмоциям, которые держала всю ночь и день. Блум была сильной. Снова. Ради сестры. Потому что такой ранимый человек, как Флора, просто не сможет без поддержки. А Блум — сильная. И она должна была справиться. Она справилась. Но у любого человека могут сдать нервы. Любой человек может расклеиться и просто поплакать, излить душу. Блум делала то же самое, рыдая навзрыд, чтобы освободить тело от всего накопившегося негатива. Ей это было необходимо. — Блум! — Флора подбежала к рыжей и крепко обняла. Старшая сидела на земле, опираясь спиной на столб, и плакала, а почувствовав поддержку, заплакала ещё громче и сильнее. Пусть они поменяются ролями. Ненадолго, но пусть поменяются. Флоре тоже хотелось помочь и поддержать сестру. Даже в такой момент русая удивлялась, как Блум удаётся держаться. Младшая чувствовала, что, пробыв на кладбище ещё чуть-чуть, она накинется на всех с криками и слезами. Терпеть уже не было сил. Ни у первой, ни у второй. — Флора, я не могу! Не могу! — кричала девушка вместе со слезами. — Милая, прошу, успокойся. Это… — тут она сама замолчала и тихо всхлипнула. — Это не конец света. Всё наладится. Блум, жизнь продолжается. — Это я должна говорить тебе. — Не правда, — она оторвалась от сестры и посмотрела ей в глаза. — Ты всегда была сильной. Всё моё детство, пока я убегала от своих обидчиков, ты указывала им на их место. Ты защищала и оберегала меня. А слёзы — это не слабость, Блум. Любой человек может дать слабину. Ты не бесчувственная стена, милая. Прошу, перестань казаться такой. Ты тоже человек. У тебя тоже есть чувства, которые могут оскорбить и ранить. Не стыдись этого. — Спасибо, Бука. — Видишь, уже называешь меня Букой. Поднимайся, а то простудишься. Мне нужны здоровые племянники! — они улыбнулись друг другу, и это было действительно по-настоящему. В первый раз за весь этот ужасный день. — Мне тоже нужно дать показания, — сказала русая, когда Блум подходила к машине. Она кивнула головой и пошла за младшей. — Тебе не обязательно идти со мной. — Вместе и всегда. Помнишь? — Флора легонько улыбнулась и кивнула. Конечно, она помнила. Это зародилось ещё в детстве, когда старшую отправляли в детский лагерь, а малышка Флора была ещё слишком маленькой. Русая проплакала весь день, узнав, что её разлучают с сестрой, но Блум нашла выход. Она подарила ей изящный золотой браслет с маленькими буквами «Вместе и всегда» и пообещала, что та не заметит её отсутствия, потому что духовно она всегда будет с ней. — Можно? — спросила русая, приоткрывая дверь кабинета, из которого недавно вышла сестра. На том самом месте до сих пор восседал Валтор. — Да, проходите, — это дело было доверено ему. В свои двадцать восемь он был очень успешным полицейским. Даже несмотря на небольшой опыт в пять лет его, правда, уважали. Он славился своей смекалкой, внимательностью и серьёзности к делу. И не было ещё ни одного случая, который он бы не смог раскрыть. Но вот дело Эвансов занятно напрягало его голову. Лишь одна улика, которая мало на что указывала, но зато целых три смерти. Без отпечатков пальцев, видео с камер наблюдения и очевидцев. Прекрасно. — Флора, так? — девушка застенчиво кивнула. — Где ты была с десяти до двенадцати ночи? — С сестрой дома. — Твоя сестра сказала, что вы ничем не занимались. Просто разговаривали. Это правда? — Да. — Она лечилась в психиатрической клинике, это тоже правда, — скорее утверждал, чем спрашивал он. Его действительно посещала такая мысль, и он правда, считал девушку немного… неординарной. Уж слишком часто и резко меняется её настроение. То она недовольно повышает голос и возмущается, то, вся бледная и молчаливая, просто уезжает. — Да, — нахмурившись ответила русая. — Как она туда попала? — Блум не рассказала, и я не расскажу. — Это она тебе сказала? — Нет. Блум никогда в жизни не откроет эту тему. Никогда в жизни не расскажет, почему попала туда и что с ней было. Особенно мужчине, — добавила она уже тише, чтобы полицейский не услышал. Но благодаря прекрасному слуху это не укрылось от Валтора, и он невольно нахмурился. Он ненавидел, когда от него что-то скрывают. — Это может сильно помочь делу. — Если вы намекаете на то, что с её психикой могут быть проблемы, то ошибаетесь. Блум — здоровая и уравновешенная девушка. Просто и у неё есть свои… страхи. Она… — девушка подбирала слова, чтобы и защитить сестру и не взболтнуть лишнего. — Она просто немного обижена жизнью. — У неё были конфликты с родителями? — Нет, — она покачала головой. — Мы все были очень дружны. Она никогда с ними не ссорилась, даже не спорила. Родители всегда прислушивались к ней и соглашались с её мнением, также, как и она. — Ты ведь учишься за границей. Откуда ты знаешь, что у них всё было гладко? — Я жила с этими людьми всю свою жизнь и хорошо их узнала. Эти три дня, что я тут, только сильнее убедили меня. Блум никогда не ссорилась с ними. — То есть ты считаешь, она не могла организовать убийство? — Нет. По уликам видно, что убийца — мужчина, а Блум бы никогда не связалась с мужчиной. Да она вообще в жизни бы не поступила так! — Почему она не связалась бы с мужчиной? — Мне кажется, вы переходите на личное. Если дача показаний завершена, я могу идти? — Конечно. Мы сообщим вам о любых изменениях и продвижениях. — Спасибо, — девушка вышла и захлопнула дверь. Почему-то после разговора с русой один подозреваемый отпал. Теперь он не сомневался, что рыжая тут действительно не при чём. Но его любопытство и страсть к загадкам так и твердили: разобраться в этой фурии. И он разберётся.4. Их больше нет...
1 апреля 2020 г. в 16:30
Они не помнят, как доехали до адреса, который назвал полицейский. Не помнят, за сколько доехали. Блум мчала на всех парах, боясь, что услышанное правда. Она настолько отказывалась верить в услышанное, что всё ей казалось каким-то сумасшествием, отчего она даже засмеялась по дороге. А потом это перетекло в ужасный плач. Слёзы застилали глаза, и она не видела дороги. Гоняла, подрезала, сигналила. Делала всё, чтобы быстрее оказаться на месте. И они оказались.
Чёрная иномарка остановилась перед большой толпой полицейских и знакомой машиной, которая, как ни странно, была целой и невредимой. Место преступления было закрыто специальными лентами, сверху были поставлены фонари из-за глубокой ночи. Территория охранялась работниками, но это не было проблемой для сестёр. Они растолкали крепких мужчин и пробились в середину. Но лучше бы они этого не делали.
Двери машины родителей были открыты, в которой находилось три трупа. Водитель и сами родители. В голове каждого затерялась большая металлическая пуля. Бежевый салон был окрашен в кровавый цвет, а тела так и застыли с открытыми испуганными глазами.
— Мам… Пап… — прошептала Блум. Она не чувствовала, как её оттащили от машины, когда она собиралась прикоснуться к ним. Не видела, что Флоре было не лучше. Не видела, как оттаскивали и её. Она не верила. Не верила, что это их машина, пусть номер один и тот же. Не верила, что в машине её родители, хотя это были идентичные люди. Не верила, что они мертвы, хотя их пульс давно перестал биться из-за выстрела в голову. — Отпустите меня! Это не они! Я хочу к маме! Хочу к папе! Где они?! — кричала рыжая, пытаясь вырваться из крепких рук. Из глаз текли огромные капли слёз, и она просто билась в истерике, пытаясь подойти к любимым родителям. Мёртвым любимым родителям.
— Успокойся, — послышался знакомый голос, и она резко подняла голову. Это был тот самый светловолосый мужчина, который встретился ей в той аварии. Тот, который приковал девушку наручниками, заставляя вспомнить те дни снова. Однако в этот раз его голос был очень утешающим и успокаивающим. Девушка, находясь в какой-то прострации, перестала выбиваться из рук, и светловолосый кивнул коллеге. Тот отпустил девушку, чем она и воспользовалась. Она сделала резкий шаг в сторону машины, но теперь её поймал он. Валтор. — Ты уже ничем им не поможешь. Успокойся.
— Это не они. Мои родители не могли умереть. Они… дома. Они должны быть дома. Это не они, — всхлипывала девушка, закрывая лицо руками. Она даже не заметила, как руки Валтора придерживают её за предплечья. Она не заметила, как ещё несколько минут назад её держал другой мужчина. Она просто позабыла обо всех своих страхах, увидев ужасную картину. Блум не то, что боялась мужчин, её охватывала паника, когда противоположный пол просто прикасался к ней. Только родной отец и Скай были исключением.
— Блум! — её резко вырвали из рук светловолосого и прижали к себе. Она заплакала сильнее, почувствовав знакомый аромат парфюма. — Блум, милая, успокойся. Блум! — он взял её лицо в руки. — Ты нужна Флоре. Милая, она не справится. Приди в себя! — крикнул Скай, и девушка вдруг отрезвилась и перестала всхлипывать. Только сейчас она вспомнила о младшей сестре и сразу посмотрела в её сторону. Флора молчала. Мало того, она просто стояла и даже не пыталась вырваться из рук полицейского, который страховал девушку, чтобы та не убежала. В глазах русой застыл самый настоящий ужас, к горлу подступила тошнота, а ноги постепенно переставали держать.
— Флора, — Блум в секунду оказалась около сестрёнки и заключила ту в объятия. — Эй, посмотри на меня, — но русая не смотрела. Она вообще не реагировала. — Флора, пожалуйста! — всхлипнула рыжая. — Малышка, посмотри на меня. Флора, всё будет хорошо. Прошу, не смотри туда, — она отвернула девушку и снова обняла, чувствуя, как намокает кофта от её слёз. Блум сама продолжала плакать, но уже не билась в истерике. Слова Ская действительно отрезвили её, заставляя вспомнить, что она старшая сестра. И Флоре она нужнее.
— Их больше нет…