Меняя жизни

      — Милая, ты прекрасна, — молодой парень взял Блум за руку, притянув на себя, и припал к её губам. Девушке никогда не нравилось, как он это делал. Иногда такую резкость и страсть хотелось заменить на нежный и трепетный поцелуй, но он не был таким человеком. Нежность была не присуща ему. — Поехали?       — Куда сегодня?       — Тебе понравится, — он снова взял её губы в плен. Снова резко, грубо, безжалостно. Но она была готова стерпеть и такие его порывы, потому что любила. Этот парень был тем, в ком она находила идеал. Она ведь не знала жизни, не знала, чем может закончиться такое. Она была ребёнком, который наивно поверил в слова любимого человека.       — Ривен, стой, — девушка убрала руки парня со своих ног, которые постепенно поднимались вверх.       — Милая, мне осточертело. Сколько можно? — он говорил спокойно, но она видела, что он едва сдерживается, чтобы не рявкнуть на неё. Однако наивная Блум верила, что ей всего лишь показалось.       — Я просто не хочу торопиться, — он нахмурился, и она приблизилась, сама его поцеловав. Так, как хотелось ей. Но он снова не дал этого сделать, переводя всё так, как хочет он.       Она вдыхала его аромат и прижималась к спине, боясь упасть, потому что Ривен ехал очень быстро. Блум не одобряла его байка, но если ему нравилось, она ничего не могла сказать против. В его присутствии девушка вообще была на себя не похожа. Она просто таяла, когда он смотрел на неё и улыбался, таяла, когда он нежно проводил ладонью по её щеке и целовал костяшки пальцев. Её не отталкивал его напор, порой даже грубость. Она его любила. И на всё закрывала глаза.       Блум немного удивилась, когда он припарковался у какого-то домика далеко от города. Девушка могла спокойно сказать, что отъехали они действительно очень далеко, так как местность была ей незнакома. Обычно они не сидели в четырёх стенах, заменяя это прогулками по набережной или парку, но сегодня был другой случай.       Он улыбался, пытаясь сделать улыбку максимально настоящей, и повёл девушку внутрь. Открыв старенькую дверь, которая издала тихий скрип, он пропустил Блум, а потом вошёл сам, попутно запирая дверь на ключ. Именно после этого движения с его стороны, рыжей стало не по себе. Прежде чем повернуться к любимому, она оглядела дом. Он был практически пустым, что говорило об отсутствии жильцов долгое время.       — Блум, ответь на мой вопрос, — он подошёл к ней сзади и обнял, скрестив руки на её животе. — Только честно, — прошептал он в самое ухо.       — Конечно, — она пыталась не выдавать волнения, ведь постепенно начала понимать, к чему всё идёт.       — Ты спала с ним?       — С кем? — её голос звучал удивлённо, что он усмехнулся. Прекрасная актриса.       — С тем блондином. Отвечай! — Блум перебирала в голове всех блондинов, которых знала. И в мыслях остался только Скай. — Милая, если ты будешь молчать, мне придётся тебя наказать, — он сильно сдавил свои руки, отчего ей стало тяжело дышать.       — Отпусти меня, — он правда отпустил. Только сделал это очень резко, развернул к себе и прокричал прямо ей в лицо.       — Я тебя спрашиваю, грязная мразь! Спала с ним?! — щёку девушки обожгла сильная пощёчина. Блум упала на пол, больно разодрав локоть. Она чувствовала, будто огонь разжигается в районе левой стороны лица. Чувствовала ужасный металлический привкус во рту. — Спала?! — он поднял её над землёй и прижал к стене.       — Ривен, отпусти! Что ты делаешь?! — она крикнула, когда он со всей силы ударил девушку в живот, и та начала кашлять, задыхаясь одновременно от боли и слёз.       — Ты только моя. Поняла? Моя! — новый удар по щеке, и Блум снова падает на пол. Ривен больше не церемонится и хватает её за волосы, волоча в другую комнату. Она не успела понять, как её кинули на что-то мягкое, а потом легли сверху.       — Не надо! Отпусти! — девушка брыкалась и пыталась подняться с кровати, на которую её силой повалили. Вот теперь ей стало страшно. Даже в шестнадцать лет Блум оставалась смелой и настырной, но в тот момент девочка действительно испугалась. С глазами полного отчаяния и страха она смотрела на мужчину, который навис сверху. Из глаз текли слёзы, из горла вырывались всхлипы, а руки быстрыми движениями перемещались по воздуху, чтобы отодвинуть от себя, как она считала раньше, своего любимого. Но он был намного габаритнее и сильнее девушки, поэтому это было невыполнимой задачей.       Парень заломил руки рыжей за голову и жадно припал к её губам. Блум не то что не отвечала, она вырывалась и кусалась. И этого он не стерпел, поэтому в следующую секунду щёку девушки в который раз сильно обожгло от удара. Блум мечтала выпасть из реальности и ни видеть, ни чувствовать всё то, что с ней сейчас делают. Но она чувствовала. И пощёчина была далеко не первой отвратительной и больной вещью.       — Можешь не отвечать, милая. Я сам это проверю, — ей было противно. Сейчас ей были противны его касания, хотя она всегда так жаждала их. Блум всхлипывала и вырывалась, несмотря на страх нового удара. Ей было всё равно. Единственное, чего она хотела — оттолкнуть его от себя. — Перестань вырываться! — прорычал он и сильно надавил на её запястья, которые удерживал теперь одной рукой. Второй он потянулся к старой прикроватной тумбе и вытащил оттуда наручники. Увидев, что у него в руках, Блум начала брыкаться сильнее, и ей удалось вырвать руки. Она спихнула Ривена с себя, пнув его по паху, от чего тот согнулся и упал на противоположную сторону кровати. Этого хватило девушке, чтобы вскочить на ноги, преодолевая ужасную боль в области живота, и побежать в сторону выхода. Ключ до сих пор оставался в скважине, и она улыбнулась. Но это было очень рано.       — Ах ты мразь! — Ривен схватил ту за волосы и кинул на землю. Она ударилась виском, и весь мир поплыл. Теперь вырываться она не могла, так же, как и кричать. Он, снова волоча девушку по полу, принёс ту в спальню, положил на кровать и приковал каждую руку наручниками по разные стороны. Блум мало что понимала. Она смутно видела, как он снова нависает сверху, как начинает её раздевать, скользя руками и губами по желанному телу. Но всю эту апатию разорвало ужасное чувство нестерпимой боли внизу. Она крикнула, когда почувствовала его в себе. Когда чувствовала быстрые движения, которые разрывали изнутри. Блум кричала и пыталась вырваться из железных оков, не замечая, как до крови растёрла руки.       Боль была невыносимой. Слёзы стекали по щекам, всхлипы отражались от стен, а выкрики оглушали. Она не помнит, сколько это длилось, но отчётливо помнит свою внутреннюю радость, когда он вышел из неё и встал, собираясь покинуть комнату. Но она снова рано обрадовалась, потому что парень отстегнул девушку и, уже на руках, потащил её в другую сторону дома, а именно в подвал. Слабое тело девушки грубо кинули на холодную сырую землю, а потом закрыли дверь. Блум слышала поворот ключа в отверстии, слышала ещё какие-то звуки, похожие на скрежет крыс, но ей было плевать.       Ей было больно. Её тошнило. Ей было мерзко. От самой себя, от ситуации, от того, что доверилась ему. Посчитала его тем самым, отдавая всю свою любовь. А он не оценил. Она была нужна только для удовлетворения физиологических потребностей, но как сломалась его самооценка, когда кукла отказала. Когда сказала, что ей не нужно этого. Ей хотелось только ласки и любви. И он её дал. Но не смог притворяться долго.       Лёжа на холодном полу, совсем обнажённая, Блум вспоминала слова родителей, слова сестры и Ская. Они предупреждали, что не стоит верить ему. Не стоит сближаться. Блум — гордая и самоуверенная девушка, которая всегда права. Так она считала, пока не провела в этом подвале четыре дня. И то, что было сегодня — лишь самая добрая сторона Ривена...       Блум с криком села в кровати, обхватывая голову руками. Девушка тяжело дышала, на лбу появилась испарина, а глаза заслезились. Ей часто снятся эти кошмары. Иногда первый день, как это было сегодня. Иногда второй, третий или же четвёртый. Иногда она просто находится в темноте, но ощущает всю ту боль, которую причинял Ривен. От одного его имени девушку всегда передёргивало. Все понимали её. Поддерживали и утешали. Но вместе с тем говорили, что двенадцать лет — хороший срок, чтобы забыть это всё и оставить в прошлом. А как забыть, если это напоминает о себе почти каждую ночь? Как забыть, когда в любом парне с таким же цветом волос, как у него, она видит Ривена? Как забыть, когда, смотрясь в зеркало, она видит шрамы по всему телу, которые напоминают о том времени? Правильно. Никак.       Блум бы снова закрылась в душе и сидела бы под горячими струями долгое время, пытаясь забыться и снова смыть с себя все его касания. Но сегодня это всё сместило беспокойство о сестрёнке, поэтому, наскоро приняв душ, надев то, что попало под руку, Блум выехала из дома, направляясь в офис.       — Скажи, чтобы в кабинет родителей никто не входил. Я буду там, — сказала Блум ассистентке, быстрым шагом направляясь к лифту. Ей было плевать, что тут находятся люди, которые держат Флору вдалеке и взаперти. Но её действительно беспокоило одно. Увидев сегодня Эрендора или Огрона, она боится не сдержаться и банально наброситься на них, расцарапав всё лицо ногтями. А это может отразиться на сестрёнке.       — Но, мисс Блум… — аккуратно начала миниатюрная блондинка, немного испуганно смотря на рыжую, которая обернулась. У Блум был образ, которого она придерживалась. Образ деловитой стервы, с которой лучше не связываться.       — Что?       — В кабинете вашего отца полицейские. Они проводят…       — Что?! — Блум буквально полетела к лифту, расталкивая работников. Если она права, и алмазы правда находятся в компании, то ни ей, ни Эрендору не поздоровится. А значит и Флоре. — Почему ты мне не сказала?! — кричала девушка в лифте.       — Они пришли недавно. Я хотела вам позвонить, но подумала, что вы уже в дороге.       — Идиотка, — пробубнила девушка, пытаясь унять дрожь в конечностях.       Только двери лифта открылись, она снова помчалась в нужную сторону. Беспардонно распахнув дверь, Блум влетела в кабинет, восстанавливая дыхание.       — Что тут происходит?! — в кабинете находилось трое полицейских. Двое в форме, а вот третий, как всегда отличился. Ну конечно. Валтор. Как она ещё не фыркнула от недовольства. — Опять ты?       — Вы. Это во-первых, — рыкнул он, смотря на неё таким взглядом, что ассистентка рядом и двое других его коллег поёжились. Но только не Блум. — Во-вторых, не мешайте нам работать, мисс Блум.       — У вас нет права обыскивать кабинет моего отца. Покиньте компанию.       — У меня есть полное на это право, — он обошёл стол и поставил одну из многочисленных папок на место в небольшой шкаф, и подошёл к девушке. — Я расследую дело ваших родителей, и чтобы точно определить их убийцу, мне нужно провести полное расследование.       — Убийца оставил улики в кабинете папы? — Валтор усмехнулся вызову в её голосе. Ему показалось, что она действительно страдает раздвоением личности, потому что каждый день она показывает себя с новой стороны.       — Может, и в кабинете вашей мамы.       — Может, мне попросить персонал, и они освободят вам всю компанию? Для удобства.       — Я бы сам сделал это, если бы понадобилось. Но пока мне достаточно двух кабинетов.       — Послушайте, вы правда не… — через большие стеклянные окна, которые открывают вид на весь офис, она заметила Огрона. Слова просто испарились с языка, а в голове всплыли моменты вчерашнего дня. Как он так спокойно пришёл на работу, будто ничего и не произошло? — Вы не… — затем она увидела, как красноволосый поднял указательный палец и приложил его к губам, показывая лишь одно слово. «Тихо». — Галатея, проводите наших гостей, когда они закончат.       — К… конечно, — проговорила блондинка, освобождая проход, чтобы Блум прошла.       — У неё всегда так? — спросил он, когда рыжая покинула кабинет. Нет, он никогда не привыкнет к ней. Она — бушующее торнадо, взрывающий ураган. Но в следующую секунду может превратиться в лёгкий морской бриз или весенний ветерок. Она что-то необъяснимое. Непонятное.       Блондинка лишь пожала плечами, а он проследил за удаляющейся шевелюрой рыжих волос, передние пряди которых были заколоты назад. Он невольно отметил, что так ей гораздо лучше, потому что таким образом девушка открывает своё лицо. Красивое веснушчатое лицо. Девушка скрылась в кабинете, но насколько он успел понять, не в своём, потому что тёмно-серая табличка с белыми буквами показывала не её имя. А имя Огрона.       — Ты думаешь, мы такие идиоты? — спросил Огрон, входя к себе следом за девушкой. — Первым делом мы обыскали кабинеты и дом твоих родителей.       — Как Флора? С ней всё хорошо? — красноволосый закатил глаза. Он уверен, что услышит то же самое, когда наведается к малышке. Только она произнесёт имя «Блум».       — Узнаешь, когда найдёшь камни.       — Дай мне с ней поговорить.       — Нет.       — Огрон!       — Не заставляй меня пожалеть, что я доверил это дело тебе. Я ведь мог заставить Флору. Как ты думаешь, она бы справилась со всем одна? Зная, что сестра в заложниках у каких-то преступников, а родители в могиле? — он был прав. Блум и мысли допустить не могла, что Флора, беззащитная и ранимая Флора, справится со всем этим. И чем больше она злит Огрона, тем серьёзнее он настроен поменять их местами.       — Я найду эти алмазы. Мне нужно время.       — Оно у тебя есть. Только вот у Флоры нет. Не думаю, что ей приятна наша компания, поэтому поторапливайся, рыжая.       — Камни не в компании?       — Думаешь, я бы впустил сюда полицию, если бы не был в этом уверен? — Блум смерила его ненавистным и злобным взглядом, что вызвало на его губах усмешку, а потом поспешила выйти. Находиться рядом с этим человеком ей было противно.       Огрон подошёл к массивному окну и посмотрел на город. Отсюда был отличный вид, в котором он невольно разглядел книжный магазин. Это снова вызвало усмешку на губах. Только он даже не понял, что это была никакая не усмешка, а самая настоящая улыбка. Красноволосый достал телефон и через несколько минут услышал голос Гантлоса на другой линии.       — Как дела? — строго спросил красноволосый. Он всё ещё безумно злился на него за ужасное обращение с противоположным полом.       — Относительно спокойно, если не считать, что она ничего не ест и не разговаривает, — Огрон нахмурился и тяжело вздохнул. Кажется, с русым ребёнком будет сложнее, чем с рыжей.       — Выезжаю.