Меняя жизни

      — Заходи, — Блум быстро чмокнула Валтора в щёку и, не удосужившись закрыть за ним дверь, побежала внутрь квартиры. Находясь в состоянии полного недопонимания, он прошёл за девушкой, застревая в проходе в гостиную. Нет, не гостиную. А погром в месте, чем-то напоминающее комнату.       — Солнце, что происходит? — он не видел её лица, потому что девушка сидела на коленях, открывая вид на свои ягодицы, и рылась в шкафу под телевизором. Не то, чтобы ему не нравился вид… Но выглядело всё очень странно.       — Нашла! — с улыбкой до ушей она вылезла из «убежища», держа в руках два небольших сундучка. Положив их на журнальный столик, она движением руки позвала Валтора, который сел рядом. — Смотри, на них всех одинаковый узор. Точно такой же, как и на ключе, — в доказательство она поставила рядом найденный ими ключик рядом. — Только есть проблемка.       — Какая? — Валтор уже вовсю рассматривал каждый сундучок, крутя его в руках.       — В них нет отверстия для ключа.       — Вот этого? — девушка смешно открыла рот, в изумлении смотря на найденное им отверстие. Оно было лишь на одном из них, причём очень хорошо спрятано. По фиолетовому цвету она поняла, что отверстие было именно в её сундуке.       — Как ты…       — Ты сомневалась во мне? — его самоуверенная улыбка заставила её цокнуть, но ответная улыбка на её лице всё же проскользнула. — Солнце, открывай.       — Я боюсь. Вдруг он окажется пустым и весь путь, который мы проделали…       — Блум, не проверишь, не узнаешь. Давай, — сундучок уже лежал в её руке, и она неуверенно вставила ключ в отверстие. Несколько секунд и слышится заветный щелчок, только вот девушка не спешит открывать. Тянет это дело, как в самом настоящем сериале, но, увидев решительный взгляд Валтора, девушка подняла крышку и ахнула.       Внутри обитого синим бархатом сундука было множество маленьких отверстий для небольших алмазов, которые прекрасно вписывались туда. Двенадцать в длину и шесть в ширину. Семьдесят два небольших алмаза внутри обычного сундучка, который пылился у неё в шкафу. В сундучке, который подарили ей чуть ли не пятнадцать лет назад, который стоит не больше её губной помады. Сейчас в нём находится целое состояние, сумму которого никак не представить в голове. Каждый камушек блистал так, что ей они показались ярче любого луча утреннего солнца. Лучшие друзья девушек застилали глаза и полностью отключали голову.       — Валтор, это же… — она выдохнула и провела пальцем по одному из них, — целое состояние.       — Милые камушки, — она усмехнулась. Только он мог испортить такой момент.       — Камушки, которые сделали из папы слепого охотника за деньгами, — девушка грустно улыбнулась и закрыла сундук. — Боже, — она прикрыла глаза рукой, чувствуя, как её крепко обняли. — Эти сундуки папа подарил, когда я была в одиннадцатом классе. Он предвидел всё это. Сколько лет они занимались этим? А может он… Может, он и в борделях замешан?       — Огрон бы сказал, если так. Но он говорил только про алмазы. Не плачь, солнце.       — Валтор, я не знала своего отца! Получается он… преступник? — она посмотрела в его глаза, но ему не нужно было отвечать, потому что она и так поняла ответ. Просто смотря в его глаза, поняла. — Я даже не поняла этого. У меня был доступ ко всем документам о доходах и прибыли. Был доступ к акциям. Я знала о его счетах в банке, но ни разу не поинтересовалась откуда такие суммы!       — Блум, успокойся. Ты и не должна была заподозрить это. Он твой отец. Конечно, ты будешь ему доверять, — он нежно провёл по её щеке, чувствуя, как девушка обмякает в его руках. — Не смей винить себя. Он осознанно пошёл на это. Ни ты, ни Флора в этом не виноваты.       — Но ведь нам это было не нужно. Сколько раз мы говорили ему не засиживаться на работе допоздна, — она всхлипнула. — Говорили, что нам всё равно, сколько он зарабатывает, лишь бы был рядом. Но его никогда не было. Совместным пикникам он предпочитал совещания, вечерние посиделки за телевизором заменял командировками. Сколько себя помню, были только мама, Флора и Скай. Его не было.       В душе было погано. Девушка, как обычно это бывает, тянулась к папе, как к герою своей жизни, как к эталону и королю. И как было обидно, когда она получала лишь утренний поцелуй на прощание. И так же на следующий день. Потом снова и снова. Дни, когда он приходил к ужину, были такими редкостными, что считались почти праздником. Если завтрак проходил в семейном кругу, то вот обед и ужин лишь с мамой. А им обеим его не хватало, но Орител не слушал. Хотя и его можно оправдать. Он хотел обеспечить дочерям нормальную жизнь. Без материальных проблем и потребностей. Как настоящему отцу ему хотелось, чтобы его дети ни в чём не нуждались. И в этой проблеме никогда не выяснить, кто прав, а кто нет.       — Я хочу избавиться от них. Швырнуть в лицо Эрендору. Пусть подавится своими деньгами.       — Не торопись. Сначала нужно сказать Огрону. Пообещай, что не наделаешь глупостей, — он приподнял её лицо за подбородок и строго посмотрел в глаза. Девушка лишь кивнула. Уголки губ Валтора слегка приподнялись, а потом коснулись её губ.       Долгий, жаркий, грубый и страстный поцелуй, который отображал их эмоции и чувства друг к другу. Такие же жаркие и страстные. Странно, что два таких человека нашли друг друга. Для него такие тёплые чувства и отношения были чем-то за гранью дозволенного. Счастье и полноценность своей жизни он находил только в работе. Валтору никогда не были интересны отношения. Лишь работа, работа, работа. Пожалуй, этим они с ней похожи. Она не то что работала, она углублялась так, что не видела и не слышала ничего вокруг. А мужчины или вообще отношения с ними были тем, что она не могла представить даже на полминуты.       Однако всегда есть какое-то исключение из правил или «но». Это самое «но» случилось с ними, поэтому сейчас они захлёбываются буквально от каждого прикосновения друг к другу. Губы каждого из них до сих пор находятся в грубом плену. Языки переплетаются, создавая ощущение какого-то непонятного танца. Руки блуждают по телу, соединяясь с мягкими волосами. Желание и возбуждение чувствуются каждой клеткой кожи. Дыхание сбивается, а разум отключается.       Она оказывается прижатой между диваном и его телом. Принёсшие столько стресса и слёз сундучки безжалостно откидываются в сторону. Его руки уже под толстым белым свитером нежно проводят по горячей и нежной коже. Губы дошли до шеи, а до ушей доносится сдавленный, но в то же время расслабленный выдох. Её тёплые руки обнимают за шею, снова притягивая к себе такие желанные губы.       Вся идиллия мгновенно рушится на множество осколков, когда он начал поднимать её свитер. Валтор отчётливо почувствовал, как она дёрнулась, а её руки сразу легли поверх его, говоря лишь одно: «Стой». В глазах читалось месиво стыда и страха, а так же полное отсутствие желания. Желания показаться любимому полностью обнажённой может и радует некоторых, особенно при таких горячих обстоятельствах, только это совсем не относится к ней. Голубые зрачки так и кричали «не надо!», но он не собирался останавливаться. Рано или поздно, но её нужно избавлять от этого страха и стыда за своё тело. Лучше рано.       Валтор не слушал её немого запрета и снова жадно припал к губам. Он делал это так властно и требовательно, попутно двигаясь руками к её груди, что она расслабилась, превратившись в безвольную куклу. Его настрой прямо дал понять, что он будет делать так, как хочет. И ей это нравилось. Как бы она ни любила чувствовать какую-то власть над собой, с ним она была готова превратиться в марионетку, нитки которой тянуть будет только он.       Свитер жёстоко откинут на пол, а она снова зажалась. В верхней части туловища на ней не осталось ничего, кроме чёрного кружевного бюстгальтера. Она не знала, но это был превосходный вид. Чуть бледная кожа, розовато-белые рубцы, чёрный лифчик и несколько прядей огненных волос. Только от этого вида он был готов застонать. Жаль, что она этого не понимала и пыталась прикрыться руками. Так же как и свитер, её руки были откинуты в стороны. Он придерживал её запястья и навис над ней, смотря в закрытые глаза.       — Открой глаза, — горячий шёпот коснулся губ, и она снова подчинилась. Непривычный блеск покрыл нежно-голубую оправу зрачка. И это снова был потрясающий вид вкупе с милыми веснушками, искусанными губами, из которых едва просочилась кровь, и уже подсохшими слезами. — Не смей стыдиться или стесняться своего тела. Ни один рубец, ни один след и ни один шрам никак не портят тебя. Никак не заставляют отличаться от других. Никак не делают тебя слабее или уродливее. Они не должны заставлять тебя ограничиваться в одежде, прокручивать в голове те моменты и жалеть о том, что ты доверилась, — в её глазах собрались слёзы, а голова отвернулась в другую сторону, лишь бы избежать эту муку. Его строгий взгляд и серьёзный тон напоминал экзамен в школе, который она точно не сдаст. — Не смей больше отводить взгляд, лить слёзы и отворачивать голову, Блум. Не прячься и не стыдись этого. Забудь о предрассудках и мнении других. Не обращай внимание на косые взгляды и жалость в глазах. Жалкие — они, а не ты. Ты восхитительна, солнце. Никогда не забывай этого.       Она всхлипнула и сама потянулась к нему, целуя. Благодарность, гордость, желание, счастье, но никак не страх и стыд были в этом действии. Блум сама оттягивала его нижнюю губу, покусывала, а потом зализывала, снова переплетая их языки. Руки осмелились ответно стянуть его свитер и провести по крепкой спине, плавно переходя к груди и мышцам пресса.       Его слова, глаза и решительность в голосе навсегда сломали ту толстую стенку, которую она выстраивала годами. Перекладина между ней и её решимостью дала трещину, позволяя этим двоим соединиться. Теперь она не боялась и не стеснялась своего тела. Не было того отторжения и отвращения. Теперь она любила себя и своё тело. А шрамы и рубцы были уже не напоминанием ужасного прошлого, а изюминкой. Её личной, родной изюминкой.       Её наготу уже ничего не скрывало, потому что чёрный бюстгальтер присоединился к компании белого и горчичного цвета свитеров. Его губы прошлись по каждому шрамику, по каждой полосе на её теле, оставляя мягкие поцелуи. А когда самого большого рубца на плоском животе коснулся его язык, Блум не выдержала, и с губ сорвался едва уловимый стон.       Когда он снова поравнялся с ней, снова решительно смотря ей в глаза, девушка притянула его на себя. Теперь она проводила губами и очерчивала каждый мускул его шеи и груди. Иногда покусывала, иногда мягко целовала, а иногда оставляла красноватые следы, которые точно поменяют свой оттенок на несколько тонов темнее.       Она ахнула, когда он резким движением поднял её на руки, заставляя обхватить себя ногами. Всё же на диване было не так удобно. На протяжении всей дороги до спальни его руки гладили спину, а губы не отрывались друг от друга. Уже на прохладных простынях, когда он толком не успел уложить её, девушка резко перевернулась и теперь была на нём. Желание отдавалось ужасной болью в паху, поэтому он больше не мог сдерживаться. Через несколько секунд он снова перевернул её, обхватывая губами сосок. Блум застонала. Зарываясь в его волосы, она настолько потерялась в ощущениях, что упустила момент, когда осталась лишь в одних трусиках. Упустила момент, когда он устроился меж её ног.       Внизу живота приятно затянуло, и она выдохнула, когда его рука опустилась на лобок. Тонкая ткань белья была единственной преградой, но её чувства всё равно были неописуемы, когда он проводил пальцами внутри и надавливал на клитор. Губы снова нашли друг друга, а чёрная ткань белья постепенно спускалась вниз под ловкими действиями мужчины. Было нечестно, что светловолосый до сих пор оставался в брюках, поэтому её рука потянулась к пряжке ремня, которая через несколько секунд звучно щёлкнула. Девушка коснулась выпирающего бугорка, слыша, как Валтор издал полувыдох, полустон. И ей это понравилось. Понравилось не только наслаждаться его ласками, но и самой приносить ему удовольствие.       Только вот он этого не позволил, перехватив её запястье и снова нависая сверху. Блум утопала в его ласках, мягких прикосновениях губами и ловкими пальцами. Он отстранился всего на несколько секунд, но даже этого хватило, чтобы её сковал резкий холод от его отсутствия. Валтор снова оказался рядом, только уже совсем без одежды. Мимолётно опустив взгляд, она сразу подняла его вверх, вызвав у него тихий смешок. Девушка ощущала жар на щеках, чувствуя себя каким-то подростком.       — Солнце, ты смутилась?       Хотелось крикнуть «Нет!» или просто цокнуть и закатить глаза, но по её щекам и глазам всё и так было ясно. Он тихо посмеялся и снова прильнул к ней. Какой бы сильной и независимой она себя не показывала, он ничего этого не видел. Для него Блум была девушкой, которая нуждается в близком и любимом человеке, который всегда будет рядом. А её упрямство и вспыльчивость иногда делали из неё ребёнка похлеще Флоры.       — Боже… — она прикусила губу, когда почувствовала в себе сразу два пальца, а её грудь оказалась под сильным напором его языка и рта.       — Не сдерживай себя, — прошептал он, снова поднимаясь к губам. Как по указанию, девушка больше не сдерживалась и постанывала, когда он начал двигать рукой. Отсутствие половой близости давало знать непривычным, но очень приятным, тянущим чувством. Определённо, хотелось чего-то большего. Хотелось его.       Она едва не захныкала от недовольства, когда светловолосый вытащил пальцы из её лона. Желание отдавало сильной пульсацией и тяжёлым узлом внизу. Она была готова заметаться в постели и даже крикнуть, лишь бы поторопить его. Только это было не нужно, потому что в следующую секунду она почувствовала что-то твёрдое, упирающееся в промежность.       Секунда и несильная боль, отчего на спине мужчины начали красоваться следы от недлинных ногтей. Неприятные ощущения постепенно превращались в волны неописуемого наслаждения, и Блум сама не заметила, как начала подстраиваться под ритм, полностью обхватывая его ногами. Комната заполнилась мужскими и женскими стонами, сбивчивым дыханием и волнами удовольствия…

***

      — Секунда, я почти закончил, — произнёс Огрон, не отвлекаясь от экрана ноутбука. Отправив девушку переодеваться, так и не сказав зачем, красноволосый решил ненадолго отвлечься по работе.       — Так ты скажешь, зачем отправил меня переодеваться? — спросила девушка, садясь на стол рядом с ним.       — Мы идём гулять, — он захлопнул ноутбук и посмотрел на девушку. Лёгкий макияж, её любимый нежно-кремовый цвет в одежде и распущенные волосы.       — Гулять?       — Да. А что в этом такого? — её удивлённый голос немного напряг его.       — А если нас увидит Эрендор?       — Не думаю, что в рабочее время он будет прогуливаться по скверу, — усмехнулся Огрон, обнимая девушку, которая продолжала сидеть на столе.       — Всё равно. Давай не будем рисковать.       — Принцесса, не волнуйся. Всё будет хорошо. Или ты хочешь просидеть весь день дома? — он прищурился, видя замешательство на её лице. Конечно, ей не хочется проводить весь день дома, тем более, что за последние десять дней на улицу она выходила только один раз. Только её голову вдруг посетила мысль, что и дома, и на улице будет одинаково хорошо, если рядом будет он.       — Нет.       — Тогда пойдём, — он спустил её на землю и направился с ней в сторону двери.       Спустя полчаса они уже прогуливались по красивому скверу, сделанному специально для таких парочек. Хотя тут часто можно встретить и маму с ребёнком, и просто проходящую молодёжь, а иногда и влюблённую пару, только уже пожилых людей. Флора улыбалась, смотря на милого дедулю, который протягивает своей жене небольшой рожок с разливным мороженым. Он садится рядом, приобнимает её одной рукой и улыбается. Флора никогда не думала, что любовь может прожить вот столько. Да, она была ребёнком, но, по крайней мере, всегда оставалась реалисткой. Но, смотря сейчас на пенсионеров, поняла, что не все стереотипы правдивы. Есть и исключения. И ей хотелось стать таким исключением с Огроном, который тотчас вызвал её смех. Он тоже подошёл к ней и протянул рожок с мороженым. Девушка даже не заметила, как он ушёл, настолько углубилась в наблюдение за той парой.       Её глаза блестели. Она смеялась, вызывая у него ответную улыбку. Если обычная прогулка вызывает у неё такой детский восторг, он готов пропускать работу каждый день и гулять по скверу, как проходящие рядом студенты или даже школьники.       — В этом сквере можно прожить всю жизнь, — увидев его непонятливый взгляд, девушка продолжила. — Сначала обычные прогулки, свидания. Потом свадебная церемония или фотосессия, — она указала на счастливых молодожёнов, которые фотографировались на фоне красивых фонтанов и прекрасного сада. — Потом прогулки, только уже с детьми, — теперь она указала на женщину средних лет с коляской и бегающей кудрявой девочкой рядом. — Потом прогулки твоих детей и в конце, возможно, можно стать такими, как они, — она вернула свой взгляд к излюбленной паре пожилых, которые продолжали сидеть и беседовать.       — А куда ты дела семейные сцены, учёбу и работу?       — Огрон, — недовольно буркнула она, на что он издал смешок. — Ты испортил такой момент!       — Принцесса, надо быть реалисткой, — он присел ближе и обнял девушку. — Жизнь не всегда так прекрасна и ванильна. Есть проблемы, есть ссоры.       — Не хочу об этом думать, — она положила голову ему на плечо. Через минуту полного молчания он вздрогнул, услышав её резкий крик. — Огрон!       — Флора! — девушка лишь засмеялась и схватила его за руку, потащив за собой.       — Принцесса, куда ты меня ведёшь?       — На колесо обозрения! — весело прощебетала она, вспомнив, как любила кататься на нём тут вместе с Блум и Скаем.       — Ну точно ребёнок, — улыбнулся он, ускоряя шаг, чтобы догнать непоседливую малышку.