Япономания

Аллен начал нервничать еще в тот момент, когда Канда, только что вернувшийся с рабочей смены – помятый, взлохмаченный, с букетом цветов под мышкой, кучей пакетов на левой руке и горшком с кактусом в правой – мрачной тучей вплыл в квартиру и, рявкнув ему, замеревшему тушканчиком, «Собирайся», свалил свое барахло на тумбочку в прихожей и скрылся в комнате. Мальчишка совершенно не думал, что Юу, придя в девять вечера после работы, уставший, голодный и вдобавок в свой день Рождения, еще куда-то отправится добровольно. Он надеялся, что они просто мирно и тихо посидят на кухне, допивая бутылку вина, а потом, уже в постели, Аллен попытается ему подарить вторую часть своего подарка… …Японец, бледный сильнее, чем обычно, в свежей клетчатой рубашке и своих самых любимых, почти ковбойских, джинсах, снова появился в коридоре и незамедлительно отвесил Аллену смачного леща по пятой точке. «Схрена ли копаешься?!» Беззлобно так, по-домашнему… пришлось срочно выдергивать себя из нервного ступора и лететь переодеваться. Канда молчал всю дорогу, пока они шли по улицам под уютным светом заходящего солнца и желтых фонарей, под тяжелыми лапами уставших от жары каштанов, сквозь полосы разогретого воздуха над асфальтом и прохладного над газонами, мимо потоков неугомонных аквариумов на колесах, неоновых ламп многообещающих вывесок… Аллен наслаждался неожиданной прогулкой, ловя ладонью доверчивое тепло чужих пальцев. И даже забылись почти нервные минуты полчаса тому назад… Тут Юу молча потянул его вправо, и Уолкер, не ожидавший такого резкого – во всех смыслах – поворота событий, споткнулся и едва не упал, растерянно читая огромные буквы на одноэтажном здании. - Японский ресторан?! *** Здесь его смущало все: от звона гонга, которым мужчина в красном… кимоно, наверное, этот ночной халат зовется, возвестил об их прибытии, до девушки, тут же подскочившей к ним и вьющейся вокруг Канды как пчела. Их проводили вдоль рядов столиков и галдящих посетителей в отдельную комнатку, подали влажные полотенца, свечу и множество столовых прибамбасов… Аллен медленно косел от обилия непонятных предметов, незнакомой обстановки и мрачного лица своего любовника напротив. - Что это все значит?! – прошипел он, круглыми глазами глядя на японца. - Зачем ты меня сюда притащил?! - Спокойно, - мрачность Юу улетучивалась как по волшебству - то ли огонек свечи так отбрасывал блики на его лицо, то ли Аллен просто привык видеть его невозмутимым между кратковременными вспышками гнева. - Мы успели, прекрати дергаться. - Но зачем…?! - Ты хоть раз в настоящем ресторане был? - Да! – запальчиво вякнул Аллен, стуча кулаком по скамейке. - В Макдональдсе! Раз сто! - Пф, тоже мне. Сравнил лук с катаной. И вообще, - он поднял ладонь, пресекая попытку беловолосого выдать гневную тираду. - Ты сам орал утром, что у меня День рождения. И что мне все можно. - Да, но… - Вот и отлично. Уолкер надулся. Внутри все сжималось от ужаса и заходилось в нервной дрожи – он знал, что в Японии принято есть палочками. Юу этот фокус проделывал дома регулярно, каждый раз, когда Аллен готовил его любимую собу – три дня в неделю. И все эти разы беловолосый удивлялся, как можно так ловко управляться с двумя тонюсенькими палочками, словно вместо них у него в руке обыкновенная вилка. А у Канды это получалось так легко, непринужденно и изящно, что даже завидки брали, и собственный металлический девайс казался ужасно неуклюжим и неудобным. Короче говоря, при одной только мысли о том, что ему придется взять в руки палочки, у Аллена тряслось все, начиная от ушей и заканчивая мизинцами ног. Он жутко боялся, что у него не получится. Момент «икс» настал неожиданно быстро. Шторки у входа распахнулись, и все та же щебечущая официантка с улыбкой от ушка до ушка внесла в их уютный полумрак орудие пытки. Блюдо, на котором ровными кругами были уложены роллы и суши самых разнообразных форм и цветов… *** - Давай-давай, - поддразнивал Юу. Он легко цеплял роллы, играючи окунал их в соус и быстро отправлял в рот, а Аллен сидел, сглатывал голодную слюну и пытался удержать ненавистные деревяшки в дрожащих пальцах. Мать-перемать, он еще и издевается!!! - Какого лешего ты вообще тут забыл? Не мог поесть дома? - Это подарок от коллег. - Тебе кактуса было мало?! - Зависть – плохое чувство, Стручок доморощенный. Ешь уже, а то не достанется. - Лопнешь, - проворчал Уолкер, складывая из пальцев правой руки некое подобие головоломки ацтеков и присобачивая к ней палочки… вроде устойчиво, но не хвататебельно. Черт, а он сидит и улыбается, и чтобы помочь – ну не почешется! Ролл шмякнулся на дощечку кверху рыбным брюшком, легко выскользнув из деревянных тисков. Но Аллен не был бы Алленом, если бы не стал с настойчивым остервенением терзать его снова, и снова, и снова… Канда с ухмылкой глядел на его старания, и, когда от ролла остались только ошметки раскрошенного риса и жалкое подобие рыбы, сказал: - Раз такой неловкий, возьми вилку. И пододвинул ему вполне металлическую вилку в цивильном чехольчике. Аллен едва не задохнулся от ярости. - Вот нельзя было раньше сказать?! - Но ты же схватился за палочки. Кто же знал, что у тебя ничего не получится… Это был вызов. Его без зазрения совести брали на слабо, а он уже повелся так легко и так естественно, что сам не понял, как это произошло. Так-то, Уолкер! Ковыряйся теперь с этими палками. Через пятнадцать минут упражнений под фырканье и едкие замечания Канды следующий ролл оказался в соуснице. - Молодец, - прокомментировал Юу, - Полпути ты прошел. Еще немного, и… Аллен, от радости ослабивший деревянную хватку, спохватился и снова начал тыкать палочками мини-субмарину, но схватить ее все никак не удавалось… в итоге ролл размок, раскис и расплылся рисом по всей емкости, оставив плавать посередине белого острова зеленое бревнышко авокадо. - Эпик фейл. Третий ролл, заходящий на посадку, не успел снизиться и с высоты выскользнул, плюхнувшись прямо в соус, забрызгав стол и белоснежную рубашку Уолкера темными пятнами. - Ну, это уже никуда не годится. Канда поднялся и, в один шаг приблизившись, пихнул беловолосого в бок. Тот машинально подвинулся, а Юу, усевшись рядом, подцепил с блюда ролл и поднес его ко рту Аллена. - Открывай рот. Ну-ка, представь, что это мама-птичка, а ты… - Что за чушь ты несешь!!! Зачем ты меня вообще сюда притащил?! Палочки полетели на стол, и Аллен, распсиховавшись от стыда, обиды и, наверное, большею частью, голода, вскочил на ноги, пытаясь убежать. Канда преспокойно остановил его, уперевшись ладонью ему в грудь, а потом властным движением заставил сесть обратно. Он схватил седоволосого за воротник, другой рукой перехватывая взметнувшиеся руки, и притянул к себе. - Тут же… люди… ходят… - Боишься людей? – фыркнул Канда ему куда-то в шею, прикусывая кожу и касаясь ее языком. - Социофоб… - Стручкофил, - брякнул Аллен и тут же зашелся в приступе неожиданного, неудержимого хохота. - Пф, - Канда оттолкнул его от себя, напоследок легко целуя родинку на шее. - Кто сказал, что я тебя люблю? Прозвучало это так бархатно и интимно, что у Уолкера, несмотря на всю неприятность фразы, сладко заныло где-то в паху… - Ты и говоришь. Не словами только. - Чушь стручковская. - Чушь японская! И роллы твои дурацкие. - Ты их хоть попробовал? - А то ты не видел!! Канда снова взял палочки, обмакнул ролл в соус и медленно поднес к Алленовскому носу аппетитный бело-оранжевый треугольничек. Аллен переводил взгляд с него на Юу и обратно и все никак не решался. Он же проиграл, получается… Японец вздернул бровь. Черт с ним. Аллен закрыл глаза и потянулся вперед… Как же странно - есть с рук. Наверное, последнюю фразу он произнес вслух, потому что когда он открыл глаза снова, на лице Канды застыло странное озабоченно-заинтересованное выражение. Ал сначала не придал этому никакого значения, но потом, через несколько минут, Юу вдруг подозвал официантку, попросил завернуть остатки роллов с собой и заявил, что они уходят домой. И вот тогда в душу Уолкера – уже который раз за этот вечер – закрались сомнения… *** В комнате тепло, форточка открыта, и за окном где-то в сквере тихонько тренькает соловей. Лунный свет, перемешиваясь с фонарным, падает ровными прозрачными полотнами на белоснежные простыни двуспальной кровати. Аллен лежит навзничь, раскинув в стороны руки, и тяжело дышит, стараясь совершать как можно меньше движений. По его обнаженному телу Канда скользит руками и губами, перемещаясь от одного ролла до другого не спеша, вдумчиво, с расстановкой и передышками. Он словно хочет вылизать его всего – эти мерзкие кусочки пищи лежат на Уолкере в самых неподходящих местах… а возбуждение все сильнее, а Юу все так же спокоен: он уже накормил своего любовника и тем, что они принесли из ресторана, и другой белковой пищей, и считает, что вполне вправе не торопиться. И Аллен мечтает, сдерживая дыхание и сжимая кулаки, мечтает, дрожа от ласковых прикосновений, чтобы эти треклятые роллы, а вместе с ними и день рождения его любимого извращенца, придумывавшего использовать его как креативное блюдо, поскорее закончились, и наступил нормальный, рядовой день… нормальный секс. Вокруг последнего кусочка Канда кружит долго. Оглаживает бедра – левое, правое по очереди, скользит пальцами между ними, нащупывая яички, поднимается пальцами по стволу болезненного напряженного члена. Невесомо гладит головку, наклоняется ниже, лаская ее горячим дыханием… Аллен, забывая обо всем, выгибается дугой, вскидывает бедра, тянется за прикосновениями. Нет больше сил терпеть эти мучения! Но Юу легко укрощает его и, коснувшись подбородком и носом нежной кожи, вбирает в рот… последний ролл. Все. Уолкер с рыком подскакивает на кровати, изловчившись, хватает японца за плечи и роняет его спиной на простыни, а тот, вытирая рот тыльной стороной ладони, ухмыляется – растянул улыбку от уха до уха – и совершенно не сопротивляется. Аллен опускается на него сверху сам, заставляя выдохнуть рвано и сомкнуть стальную хватку жестких пальцев на своей талии… все это уже не важно. Важно только, что все это время они смотрят друг другу в глаза, и белобрысый готов поклясться, что улыбка не сходит с любимого лица ни на миг. Важно, что потом, когда Аллен, опустошенный и счастливый, без сил валится рядом, Юу подгребает его к себе под мышку и укрывает простыней. И, конечно же, очень важно, чтобы Аллен, уткнувшийся носом Канде в бок, не забыл потом на собственный день рождения устроить из японца баа-альшое блюдо для митараши данго.