***
— Я хочу, чтобы ты вернулся живым. — Еле слышно шепчет юноша, держась кончиками пальцев за холодную металлическую дверную ручку — единственную в данный момент преграду между ним и отцом, не считая девятнадцати лет пропасти между ними. Последний же замирает на месте, спиной к сыну, крепко, до трещин, сжимая в кулаках эхо-комм. Тот еле слышно шипит, уведомляя хозяина о назначенной встрече. Риз стоит, беспомощно глядя на того, кто являлся его семьей. Точнее, единственного человека, которого парень мог назвать семьей. По щеке катится предательская солёная капля, заканчивая свой путь где-то на щеке. Риз поднимает руку, стирая её, даже наверное слишком яростно — на щеке остается красный след. Джек все так же стоит, не двигаясь, пока до его слуха не доносится еле слышный задушенный всхлип. Он изумленно поворачивается, собираясь отпустить замечание, и останавливает взгляд на сыне. Тот стоит ровно и гордо выпрямив спину, что явно даётся ему с трудом, сжимая тонкие руки в кулаки и.. плачет. Джек не сразу замечает влажные щеки, подрагивающие плечи и крепко сжатые челюсти, в попытке сдержать рвущиеся эмоции.***
— Меня не будет дома какое-то время, — отчужденно бросает мужчина, стремительно передвигаясь по своему кабинету в поисках нужных бумаг. Юноша стоит в дверях, сжимая в руках папку с только что доделанным личным проектом. Он шёл к отцу за одобрением и просьбой выпустить его разработки на рынок, когда мужчина озадачил его этой новостью прямо на пороге кабинета. Да, Красавчик Джек, создатель и директор Гипериона, известный холостяк, тиран и секс-символ штатов — его отец. Хотя, семьёй их назвать было с натяжкой затруднительно. Всё своё детство Риз провел в постоянном унижении и насмешках. Джек считал парня чем-то вроде незаметной домашней крысы — покормишь, подстилку поменяешь — значит жить будет. После смерти матери, которую юноша не помнил — она умерла при родах — Джек изменился, по-видимому виня непутёвого отпрыска во всех своих бедах, начиная смертью своей жены и заканчивая пролитой в процессе спешки чашкой кофе. Воспитанием мальчика занимался нанятый преподаватель, материальным обеспечением — дряхлый дворецкий. Да, у парня было все — обеспеченность, доход, учеба, даже статус среди сверстников, но для чего? Чтобы получить очередной хмык в свою сторону, а затем услышать хлопок двери родительского кабинета. — Я улетаю на станцию, там что-то сломалось, придурки видимо не могут без меня и задницы подтереть, что уж о спутниках говорить, — вещал мужчина, параллельно поглядывая в свой эхо-коммуникатор. — Надеюсь, из-за тебя у меня проблем не будет. Постарайся не натворить здесь ничего, пока я в отъезде. — Почему ты улетаешь? — Тихо спрашивает юноша, все так же продолжая стоять в дверях. — Инцидент в Афганистане, теперь Токио, ты совсем за новостями не следишь? — Небрежно бросил отец, смеривая отпрыска раздраженным взглядом. Явно не собираясь получать ответа, он выпрямился, переводя взгляд на окно. — Спутники сбоят, Гиперион сломался, папочку вызывают вкрутить винтики, чтобы у людей светило солнышко, когда их грязная душонка пожелает. Так яснее? Риз медленно кивает, вздрагивая от того, насколько резок был его голос. У Джека был сын. В космосе, на высоте тысячи километров и в температуре в -250 градусов. Станция и сеть спутников, отцом и разработчиком которых и считался Джек. Ризу иногда казалось, что дай ему повод — он будет за станцией ухаживать, не хуже чем за собой. — Ты вернешься? — Какое тебе дело, Риззи? Чего ты хочешь?***
Всхлип повторился, только теперь громче и отчетливее, что теперь точно не укрылось от глаз мужчины. Риз отвернулся, явно намереваясь скрыть последствия своего поведения и принимаясь тереть щёку рукавом черной толстовки. Кожа на щеке горела, а внутри разрастался огромный шар негодования и боли. Еще чуть-чуть и он лопнет, разрываясь на сотни кусочков. Горячая ладонь легла на затылок внезапно, заставляя юношу подскочить на месте. Затем тепло чужого тела обволокло его полностью, заключая в крепкие объятия и прижимаясь со спины. Ставший в миг тихим голос, так непривычно полный нежности, прошептал: — Я вернусь, Риззи. Вернусь. Риз почувствовал прикосновение теплых шершавых губ к виску, а в следующий момент тепло исчезло и настала тишина, лишь в коридоре был слышен удаляющийся гул тяжёлых шагов его отца.