Ожидание: /Реальность:

Как же хочется трахаться. Эдди просыпается с этой мыслью каждый раз, когда Майра уходит на смену — её огромная задница в форменных штанах хирургического костюма выглядит прекрасно, и он с удовольствием провёл бы жизнь, уткнувшись в неё лицом. Майра стесняется своего зада и Майре не нравится анальный секс. Эдди вздыхает и, откинув одеяло, лениво идёт в душ. Утро выходного дня — самое ужасное время на свете, если Майры нет дома. Её голос, её мягкое большое тело приятно заполняет пространство дома, и Эдди не чувствует себя одиноким, (беззащитным) он может подкрасться к Майре сзади, пока она готовит, провести ладонями по её нежным бокам, забраться пальцами под штаны или домашний халат и мокро целовать её шею. Майра любит себя недостаточно, чтобы позволить ему трахать её прямо на кухне при свете дня, но Эдди делал бы это с удовольствием. Он бы имел её, наслаждаясь тем, как сильно она в нём нуждается на пике возбуждения, как громко зовёт по имени, когда он дразнит её, не давая ей кончить. Она не любит, когда он дразнится, не любит, когда надолго теряет контроль над его жизнью, а он бесится от проявлений её контроля — и так безумно тоскует, когда остаётся один дома. Майра крутится в его голове, распалённая секс-марафоном прошлых выходных, тяжело дышащая, растрёпанная, такая родная и знакомая, (как и его мать) пока он стоит под потоками тёплой воды, пытаясь понять, чего ему хочется больше. Он хочет секса, но его бесят новые знакомства: женщины слишком жеманные, слишком заглядывают ему в рот, а те, что дают отпор и готовы к сексу на одну ночь, почему-то его не устраивают. Может, потому что он не хочет заразиться от них чем-то, может, потому что ему хочется провокаций, шуток, оскорблений, чтобы секс и скандал шли рука об руку, как с Майрой — но Майра единственная в своём роде. Эдди нравится неторопливо трахать Майру, словно покачиваясь на волнах с её большим и мягким телом, нежить её своими ласками, лизаться, как огромному щенку. Майра очень щепетильна в вопросах гигиены — прямо как его покойная мать — и от её кожи всегда пахнет чем-то приятным, когда они вместе в постели. Но Эдди любит свежий, чистый запах её пота, когда она в очередной раз кончает на его пальцах или языке, аромат её секрета… Но он загорается, хоть спички прямо об кожу поджигай, стоит только подумать про её тесную задницу. А Майра говорит ему: нет. Нет, Эдди, это негигиенично, дорогой, ты же должен понимать… Ни презерватив, ни кунилингус её не убеждают. Майра не любит анальный секс. А у Эдди это настоящая мания. Говорят, если хочешь трахать людей в жопу, ты педик. Но он, Эдди, разумеется, не гей. Он всего лишь бисексуал. Однажды в колледже он переспал с каким-то (смутно знакомым) кудрявым парнем, купившись на его аккуратность, серьёзность и деловитость. Когда парень, представившийся Стэном, начал расстегивать ремень, Эдди, будущий специалист по рискам, оценил свои как минимальные и через несколько минут уже исступленно вколачивал парня в отчаянно скрипящую постель. Они больше не виделись, но Стэн пробудил в нем его гейское начало, и теперь, оставаясь в одиночестве в редкий выходной и изнемогая от желания, Эдди поневоле начинает думать о том, что, быть может, ему нужна не любовница. Любовник — лучший выбор для Эдди Каспбрака, уржаться можно. кто-то из его прошлого часто говорил такое - уржаться, ржака Мысли, бегущие, словно быстрые воды горной реки, уносят обрывки странных воспоминаний, и Эдди сосредотачивается на том, чего ему хочется. А хочется ему подрочить. Он наскоро вытирается и, пока подсыхает кожа, сооружает себе бутерброд и чистой рукой открывает окошко браузера на ноутбуке. В поисковой строке пока благословенно пусто, и Эдди задумчиво жуёт, формулируя запрос. “Анальный секс”? Банально, находится совершенно не реалистичное порно с чересчур накрашенными и ухоженными для тех, кого со вкусом и для удовольствия трахают, женщинами. Его Майра после секса похожа на потрёпанную тряпичную куклу, зато постельное бельё хоть выжимай, и только наполовину от пота. Он кликает на папку с закладками, где хранится ссылка на PornHub, но промахивается, и вместо чёрно-золотистой плашки в углу экрана появляется красно-белая — YouTube. Эдди чертыхается, как вдруг его взгляд падает на видео в строке рекомендованных: “Ебал, анал, блевал и другие трэш-выступ…” Дальше текста не видно, но Эдди кликает на видео, стряхивая крошки на тарелку. На экране появляется пустая сцена, и Эдди переводит видео на всю ширину экрана. Раздаётся громкая музыка, на сцену выходит мужчина дебильные очки, в которых глаза кажутся ещё больше, почему он не носит линзы в совершенно пидорском костюмчике, который отливает в свете софитов почти пошлым блеском. Фанфарон какой, надо же, балабол Эдди хмыкает и садится на диван. — Вот приду-у-урок, — протягивает он, пропуская добрую половину представления и приветствия, слышит только фамилию — Тозиер. — В глубине души я очень верный человек, — начинает Тозиер таким тоном, что Эдди сразу понимает, что сейчас спизданёт что-то или про секс, или про мамок шутка последует незамедлительно. — Моя девушка тоже так считала, но, знаете ли, душа — она глубоко, а член-то вот он, снаружи… В зале раздаётся хохот, и Эдди хлопает себя ладонью по лицу. Ржать с сортирного юмора такой давности — неужели в зале нет никого старше двадцати? Вот же блядь, умудрился попасть на такого бездарного стендапера. Но, если не вслушиваться в то, что Тозиер пиздит, посмотреть тут есть на что. Эдди оглядывает длинные ноги, упакованные в узкие брюки, мощный разлёт плеч — да, такой удержал бы самого Эдди на весу… Эдди представляет себя прижатым к стене с членом в заднице и неожиданно заводится. Вот же чёрт… Но дрочить — не давать в зад, и фантазия останется фантазией, так ведь? Эдди идёт в спальню за смазкой — дрочить на пустой кровати ему не хочется, слишком уж там одиноко. На диване в самый раз. Тозиер пиздит что-то, и Эдди, грея тюбик со смазкой в руке, невольно вслушивается: — Вы знаете, я иногда импровизирую на своих стендапах. А всё почему? Когда я был подростком и начал заниматься сексом, мне повстречалась волшебница и сказала, что может подарить мне или большой член, или хорошую память. Знаете, до сих пор не помню, что тогда выбрал. Зал снова хохочет, а Эдди, не чувствуя стеснения вообще, выдавливает немного смазки на ладонь и начинает поглаживать полувставший член. Тозиер — идиот. Но выглядит он хорошо. Особенно рот — Эдди смотрит, как тонкие губы растягиваются в шальной улыбке, и представляет, как Тозиер произносит его имя, доверительно наклонившись навстречу. “Эдди...” Эдс... Член дёргается. Эдди накрывает его рукой, сжимает, блаженно жмурится, позволяя Тозиеру говорить свои дурацкие шутки этим раздражающим низким голосом, иногда переходящим на визгливые высокие Эдс, какой ты ми-и-илый нотки. Но Эдди легко представить Тозиера другим — сыплющим оскорблениями, выбешивающим, невыносимо сексуальным. Он расставляет ноги пошире, жадно рассматривая жилистые руки, красивые длинные пальцы Тозиера. В его голове эти пальцы, блестящие от смазки, скользят между ягодиц отставленной задницы, рука Тозиера неловко вывернута — ракурс, как в порно, но Эдди любопытно посмотреть, как этот придурок Тозиер раскорячится ещё, только чтобы он его трахнул. (А ведь он раскорячится, этот Тозиер, по нему видно, как он хочет, чтобы его трахнул Эдди, именно Эдди) Какая у него челюсть, чёрт подери… Укусить бы за этот мачо-выступ, послушать, какие звуки издаст Тозиер. — Тозиер… — произносит Эдди вслух. Звучит почему-то так сладко, так знакомо, яйца поджимаются от того, как последний звук фамилии с рокотом прокатывается по глотке. Эдди поглаживает влажной подушечкой большого пальца под венчиком, задумчиво и медленно ведя языком по губам. Пожалуй, он мог бы представить, как Тозиер встаёт перед ним на колени. Взгляд у него не нахальный, как сейчас, а почему-то взволнованный и почти испуганный. Что-то по-детски родное знакомое есть в том, как он выглядит в этих очках, с этими растрепавшимися лохмами. Снова неудачная шутка. Эдди, усмехаясь, лениво проводит ладонью вдоль ствола вверх, и с его губ срывается: — Бип-бип, Ричи. Почему он это сказал? Он обхватывает мошонку ладонью, чуть оттягивает, перебирает пальцами кожу, легонько сдавливая. Он мог бы засадить этому Тозиеру в зад. Мысль кипятком ошпаривает изнутри. Но Эдди представляет, как отбрасывает в складки сбитой простыни дурацкие очки Тозиера, как обхватывает ладонью горло, заставляя запрокинуть голову, как Тозиер прогибается в пояснице, представляя ему свой зад… По телу прокатывается сладкая дрожь, и Эдди кончиком пальца скользит по влажной дорожке, которую оставила на его стволе капля предъэякулята. Тозиер бы вцепился в спинку кровати этими своими ручищами, не запакованными в пидорский пиджачок, и поддавал задом на каждый толчок Эдди внутрь, и выгибался бы, охая, подставляясь, чтобы член посильнее давил при движении на простату… Эдди пошире разводит колени и, закусив губу, пялится на экран ноутбука, с пошлым хлюпаньем быстро дроча себе. Смазка стекает по пальцам, в воздухе разливается тонкий синтетический аромат чего-то сладкого — это блажь Майры, но сейчас не до неё, не до неё... Тозиер несёт чушь с видом ошалевшего от внимания очкастого гиперактивного идиота. — И вот я, поняв, что подружка меня бросила, осознаю, что могу подкатить к этой штучке прямо тут, в метро… Эдди с шумом вздыхает, поджимая ягодицы. Мысленно он вовсю имеет Тозиера в зад, и хитрым прищуром его не обманешь — Тозиер тоже этого хочет. просто не знает/помнит об этом — Она смотрит на меня взглядом ангела, я уже мысленно вижу, какая она дьяволица в постели, судорожно придумываю, что ей сказать… Эдди сползает вниз по спинке дивана, дотягиваясь рукой до местечка под мошонкой, и с силой начинает ритмично надавливать на него костяшками пальцев, продолжая дрочить. — От волнения меня совсем развозит, — скалится на экране Тозиер, — я открываю рот… — И насаживаешься на мой член, — шипит сквозь зубы Эдди — сладкий привкус оргазма уже чувствуется на языке, всё тело немеет и подбирается, как пружина, на которую давят пальцем. — И меня выворачивает ей на колени: "БУЭ!", — завершает Тозиер шутку, наслаждаясь взрывом смеха в зале. Эдди вдруг представляет, как Тозиер кончает под ним без рук — прерывисто стонет, замерев в одной позе, затопленный ощущениями и полностью ослепший из-за отсутствия очков и от удовольствия. Красивый. Ричи… Этого оказывается достаточно — Эдди, кажется, вскрикивает, и пружина в один момент разжимается, разливая по телу сладкую немоту и оргазмическую слабость. Сперма первым толчком выстреливает так, что немного попадает на экран, и Тозиер продолжает болтать. На его щеке на крупных планах расползается белое пятно спермы. Эдди гипнотизирует это пятно взглядом, лениво думая, что к вечеру надо быть в форме — в больницу пришёл новый сексуальный хирург, и Майра стала приходить домой сама не своя от желания трахаться, а у Эдди крышу сносит от… От… — Тозиер, — читает Эдди вслух белые буквы на чёрном фоне страницы YouTube, — Ричи Тозиер. От Ричи.

***

Эдди прячется за стаканом, неловко поглядывая на Ричи, и изо всех сил старается не краснеть, как подросток. Он дрочил на своего друга детства несколько лет. Пиздец, приехали. Майк трещит что-то о том, как круто, что прошло почти тридцать лет, и Оно не вернулось, и то, что они внезапно всё вспомнили, означает, что морок, созданный тварью миллионы лет назад, кончился. Мёртвые огни погасли, и злобному клоуну уже не восстать. Обрушившийся много лет назад дом на Нейболт-стрит давно порос травой. Последний морок ушёл, жители Дерри пришли в себя — а вместе с ними и разлетевшиеся по миру Неудачники. Как там в “Гарри Поттере”? “Шрам не болел уже девятнадцать лет, всё было хорошо?” Угу, хорошо. Кроме того, что Эдди вспомнил, кто такой Ричи, держа в руке свой опавший после дрочки на Ричи же член. Он несколько лет включал его стендапы на выходных, падая в фантазии, и, блядь, грёбаное осознание накрыло его в момент, когда он отходил от очередного сокрушительного оргазма, понимая, что по уши влюбился в этого придурка. А потом — что влюбился очень, очень давно. Ричи — такой же, как на сцене, только ближе, по-прежнему в своих идиотских гавайских рубашках, выглядит дико горячо. Он почему-то кажется расстроенным, когда Эдди говорит, что женился, и тут же заглатывает очередной “минетный” шот одним ртом. Ртом, блядь, охуевший ты мудила, Ричи. Какого-то хуя он так делает с самого начала встречи, и это уже не смешно. Капли сакэ стекают у Ричи по подбородку, губы чётко артикулируют каждую букву, и Эдди потихоньку сходит с ума. Он поправляет привставший член в штанах, пытается слушать, о чём говорят Билл и Беверли, но постоянно поглядывает на Ричи. В конце концов, Ричи замечает его взгляд, вопросительно поднимает бровь, и Эдди, не выдержав, срывается с места. — Мне надо в уборную. Неудачники смотрят на него недоуменно, но ему плевать. Эдди летит к спасительной двери, морщась от того, как стремительно твердеющий член трётся о тесную ширинку джинсов. От мыслей, что Ричи, такой желанный, такой доступный сейчас, РичиРичиРичи — рядом. Эдди может увезти его в свой гостиничный номер и трахнуть на очаровательно скрипящей кровати… От этих мыслей можно свихнуться. Он не может. Он женат, а Ричи не гей и даже не би. Он же блядский гетеро. Он сам говорит об этом во всех своих стендапах. Эдди влетает в туалет и бьёт кулаком по стене рядом с зеркалом. Кривится от боли, переступает с ноги на ногу. Гребаный стояк только крепчает. — Эдс, ты в порядке? Эдди беззвучно матерится и смотрит на вошедшего Ричи. — Старик, тебе плохо? — заботливо интересуется Ричи, шагая ближе, и кладёт ладонь ему на спину. — Может, ты траванулся? Знаешь, эти китайцы совсем не мастера в том, что касается гигиены… Эдди усмехается — откуда Ричи знать, что, несмотря на страх заразиться чем-нибудь серьёзным, он давно перестал быть настолько же брезгливым, как в детстве. — Бип-бип, Ричи, — говорит он, — не в этом дело. — А в чём? Тон Ричи сочится участием, взгляд из-под дурацких очков такой же, как и двадцать семь лет назад — добрый, внимательный. Ричи всегда был их сердцем. И всегда был в сердце у Эдди. Эдди на одно мгновение чувствует себя грязным, но тут Ричи открывает рот... — У тебя что, встал на Бена? И Эдди готов ударить старого-доброго Балабола Ричи по лицу, спасибо большое. — Нет, блядь, с чего ты взял? Получается чересчур громко. Ричи довольно скалится. — Чувак, я пошутил. Согласен, Беверли довольно горячая штучка. Эдди улыбается. Ричи улыбается ему в ответ. Это прекрасный момент, чтобы замять проблему, вернуться в зал, вместе посидеть и вспомнить старые времена, то, как крепко они сдружились после победы над клоуном… В памяти вдруг всплывают инициалы на мосту, которые появились тем летом. Эдди знал, как Ричи вырезает, они оба немало попортили деревьев в парке, украшая их непристойностями. Эдди понял, что это дело рук Ричи, но вот в кого он тогда был влюблён, так и не понял. В Эмили Грэндберг? В Еву Нортон? Или… Догадка, как и воспоминание, после какого дня Эдди заметил инициалы, довольно глупы, но не попытаться обыграть Ричи на его же поле? — А у тебя, готов поспорить, встал на меня, — выдаёт Эдди, — помнится, после того, как мы потискались в гамаке, ты поехал домой по Мосту Поцелуев и… Он видит, как Ричи бледнеет с каждым его словом, и внутри всё сжимается от восторга. Неужели угадал? — Эдс… Голос хриплый, умоляющий. Ричи жмурится, поправляет очки — как бывало в детстве, когда он нервничал. Эх, была не была. Эдди шагает вперёд, хватает Ричи за воротник рубашки и целует, скользя языком прямо в беспомощно открытый от удивления рот. Ричи тупит пару невыносимо долгих мгновений, едва не доведя Эдди до инфаркта, потом выдаёт визгливый стон и хватает его за задницу, жадно притираясь пахом. Эдди тут же отрывается от его губ и зло шипит: — Больно, мудила! — Извини, — шепчет Ричи, прихватив губами его нижнюю, и кивает на приоткрытую дверь туалетной кабинки, — тебе помочь? Эдди хочется ответить: “БОЖЕБЛЯДЬДАПОЖАЛУЙСТА”, но он лишь усмехается: — Быстро ориентируешься, Рич. Большой опыт? К его пущему удивлению, Ричи отводит взгляд: — Считай, что девственник. Пару раз по пьяни, до сих пор стыдно. И у Эдди сносит крышу. Он заталкивает Ричи в кабинку за какие-то секунды, дрожащими пальцами дёргает задвижку, закрываясь, и засасывает Ричи так, что тот забывает, как дышать. В буквальном смысле — через какое-то время он кладёт Эдди ладони на грудь и с силой отталкивает, судорожно дыша. — Понимаю, — говорит он, — ты наверняка натренировался вылизывать задницу своей жёнушке. Спорим, она — точь-в-точь твоя мать? — Я тебя сейчас ударю, — рычит Эдди, дёргая его за пряжку ремня, но Ричи перехватывает его руки. — Блядь, Эдс, нет, постой. Он тяжело дышит, раскраснелся, губы влажно блестят — но Эдди отдаёт должное тому, что он хотя бы пытается быть убедительным. — Что? — Не так, — говорит Ричи, — я мечтал об этом с пятнадцати. И, ёб его мать, встаёт на колени. У Эдди язык отнимается, и он молча смотрит, как Ричи, не поднимая глаз, расстёгивает его джинсы, высвобождает член из трусов, нервно обтирает трясущиеся ладони об рубашку… — Рич, ты не… Не обязан, хочет сказать Эдди, но не успевает. Ричи ловит его член губами и, глядя снизу вверх, вбирает сразу — о г о с п о д и б о ж е — почти до основания. Всю, блядь, немаленькую длину. И кто тут почти девственник? — Ты напиздел, — выдыхает Эдди, стараясь не простонать это, — да? Ричи с влажным чмоком выпускает его член изо рта: — Ну конечно, напиздел. Но постоянных отношений у меня правда не было. И я ни с кем не спал с тех пор, как вспомнил тебя. Да и до того — они все были похожи на тебя, Эдс. В подсознании я помнил. А теперь могу я тебе отсосать? Он смотрит умоляюще, и Эдди принял бы это за шутку, если бы Ричи не был так умопомрачительно серьёзен, а на заду горяченными заплатами не лежали бы его огромные ладони. Ричи слишком вытянулся за эти годы. Он, наверное, одними пальцами мог бы дотрахать Эдди до оргазма. — Валяй, — сипит он, в один момент оказываясь на грани астматического приступа. Ричи почему-то не продолжает, а лезет в передний карман его джинсов и достаёт ингалятор. — Дыши, Эдс, — усмехается он, поднимая руку, чтобы Эдди было удобнее. И этот знакомый, привычный, въевшийся когда-то в самое сердце Ричи, такой горячий сейчас, смотрит с убивающей Эдди изнутри любовью. Как он мог думать, что инициалы, дело рук Ричи, это инициалы каких-то девчонок? Потому что он знает этот взгляд. Он видел его много раз. Ричи, блядь, все эти годы его любил. Эдди хватается за его запястье обеими руками, аккуратно закусывает насадку. Дрожащие пальцы едва попадают по кнопке. Он вдыхает лекарство, забирает у Ричи ингалятор и засовывает его обратно, задев запястьем собственный член. Ричи незамедлительно проводит носом вдоль этого места, щекочет кончиком языка под уздечкой и берёт в рот. Эдди запрокидывает голову, стукается затылком о перегородку. Плевать. Он наощупь находит оправу очков Ричи, аккуратно скользит пальцами дальше по мягким, до чего же мягким волосам, хватается за них, когда Ричи заглатывает глубже. Член скользит между упруго сжимающихся вокруг него губ, Эдди жмурится, ноги уже не держат, и он с удовольствием бы сел, но вместо этого вцепляется как следует в волосы Ричи и толкается уже сам. Ричи давится, это невежливо, да, но ладони на его заднице сжимаются, вдавливают Эдди ещё глубже, и он издаёт истерический смешок. Они, блядь, стоят друг друга — Ричи тоже нравится погрубее. Он двигает бёдрами, вгоняя член в горло Ричи с ужасными пошлыми звуками из дешёвого порно — Ричи задыхается, слёзы текут по его щекам, и это сто процентов уже не то, о чём он мечтал, будучи подростком, но, стоит Эдди замереть, давая ему отдохнуть, как Ричи вдыхает через нос и опять, уже сам насаживается на его член. Эдди забывает о времени, об остальных Неудачниках, о том, где они — Ричи мнёт его зад своими ручищами так, что наверняка останутся синяки, и смотрит слезящимися мутными глазами, снося этим взглядом все мысли и чувства, кроме главного — Ричи, Ричи, Ричи… Одно дело дрочить, представляя такое — и совсем другое, когда это происходит. Эдди вскидывает руку, закусывая кожу на предплечье, тянет Ричи за волосы, пытаясь вынуть член до того, как кончит, но Ричи вдыхает через нос и крепко держится за задницу — не оторвёшь. И Эдди кончает — прямо так, в рот Ричи, с таким чувством, будто из него вместе со спермой вытекает душа. — Лчш мнт в жзни, — бормочет он, часто моргая, чтобы прийти в себя — зрение пропало, из тела как кости вынули. — Чего-чего? — издевательски говорит Ричи хриплым голосом, откашливается, и Эдди по шуршанию и тому, как меняется нажим его рук, понимает, что Ричи поднялся на ноги. Очертания его лица проявляются перед глазами Эдди, и непослушной рукой он ловит Ричи за шею, притягивает к себе и в самые губы шепчет: — Лучший минет в моей жизни. Ричи не успевает ничего ответить, испортив момент — Эдди целует его. Ричи обхватывает его лицо ладонями, ластится, дрожит… — Полегче, — шепчет Эдди, когда Ричи пытается прижаться ближе, — чувак, я только кончил. Ричи издаёт скулёж — и отстраняется. Эдди улыбается тому, как легко, оказывается, им вертеть, и толкает его к стене. В этот раз пряжка ремня поддаётся лучше, и Ричи громко сглатывает, когда Эдди хватается за его член. — Не бойся — не оторву, — неловко шутит Эдди, но Ричи кладёт руки ему на плечи и, глядя в глаза, шепчет: — Боюсь, что сдохну от того, что это ты. Или меня вырвет. У него огромные глаза — от волнения, наверное. Эдди придвигается ближе, поддевает носом его подбородок. — Только попробуй, — говорит он, когда Ричи наклоняется, и накрывает губами его губы, начиная двигать рукой, — я, нахрен, помою твоей кровью пол. Ладони Ричи сжимаются на его плечах, и Эдди плывёт от недавнего оргазма, от того, что они оба сейчас охреневают от исполнения своих подростковых влажных фантазий, а им, между прочим, за сорок. — Эдди, — стонет Ричи, расставляя ноги шире, поддавая бёдрами навстречу его руке, — Эдди! — Я здесь, — Эдди целует его в шею, дурея от близости, от того, что сейчас всё можно, — здесь, Рич. Ричи утыкается лбом в его лоб, дышит шумно, тяжело. Его пальцы снова сжимаются и разжимаются, а потом стискивают плечи до боли. Ричи зажмуривается, и Эдди прикусывает кожу у него на шее. Руку забрызгивает горячим. Ричи выдыхает с довольным “О-о-о”. Эдди гладит его по бедру, пока Ричи заново учится дышать. — Блядь, Эдс, бросай жену, женись на мне, — шепчет Ричи, улыбаясь, как обдолбанный, — я буду тщательно следить за твоей аптечкой и убираться в доме, клянусь. — Тише, ковбой, — Эдди смеётся, — мы только что потрахались в туалетной кабинке, а ты уже зовёшь меня под венец? — Чисто технически не трахались, — вредничает Ричи, — и под венец я позвал бы твою мамку, потому что ЗА МУЖЕМ толщиной с меня она бы не поместилась. Эдди закатывает глаза. — Как я мог забыть, какой ты болтливый мудак. Ричи клюёт его поцелуем в щёку: — Как я мог забыть, какой ты милый, ЭДДИЧКА МЕДВЕЖОНОК. — Ну, держись, придурь, — Эдди щекочет его, заставляя Ричи похихикать, а потом гладит по бокам, забирается ладонями под рубашку… Если б он только знал, как остановиться, как выйти отсюда и доехать с Ричи до грёбаного отеля хотя бы. Ричи молчит и дышит через приоткрытый рот, пока Эдди добирается до его задницы под джинсами. Стоит потереть пальцами ложбинку между ягодиц, Ричи пробирает дрожь. — Эдс, не дразнись, — просит он шёпотом, — я ж могу не отказаться. — У меня смазки с собой нет, долбоёб, — шипит на него Эдди в ответ, — я бы сам не отказался. Но его руки живут своей жизнью — и Эдди утыкается носом чуть выше воротника гавайской рубашки, над ключицей, вдыхает глубоко. — Эдс… Эдди вжимает Ричи в себя, всасывает кожу, намеренно причиняя боль. Ричи ругается сквозь зубы, хватает его за задницу, толкается бёдрами навстречу. Всё ещё не встаёт. Как раз до отеля доедут. — Эдди, — Ричи вдруг подхватывает его под бёдра, и Эдди едва не стукается макушкой о потолок, — иди сюда. И да, блядь, Ричи легко выдерживает его вес, рехнуться можно. — Ты перестал быть брезгливым, — Ричи целует его в шею, и вот сейчас вообще не смешно от того, как сильно плавятся мозги от этого, — это так заводит. — Я просто вырос, — отвечает Эдди на автомате, обнимая Ричи за шею, — ты что, блядь, творишь? — Я уже не знаю, — смеётся Ричи, — я сошёл с ума. Я отсосал тебе в туалете, а ты меня до сих пор не убил, да ещё и отдрочил. Я был чертовски примерным мальчиком и Санта подарил мне лучший на свете подарок, не дождавшись Рождества. Да я самый счастливый ублюдок на всём земном шаре. И ты по-прежнему такой лёгкий, что я могу тебя поднять, что ещё надо для счастья? — Поставить меня на землю, — говорит Эдди, — и, пока никто не пришёл нас искать, если ещё не приходил и не понял, что мы тут трахаемся, пойти, вежливо со всеми попрощаться, добраться до нашего грёбаного номера и там продолжить. Как тебе такой план? Он наклоняется, прихватывает зубами мочку уха, и Ричи аж всего перетряхивает — эрогенная зона, значит. — Звучит как охуенный план, — бормочет Ричи, — ухо отпусти. Эдди лижет его ушную раковину, и Ричи дрожит. Главное, чтобы не уронил. Эдди гладит пальцами его второе ухо, лижется, удивляясь и заводясь по новой от того, как Ричи развозит от его ласк. Кто бы блять знал, когда он в детстве в шутку кусал Ричи за ухо, и тот отстранялся со смехом и красными щеками… Блядь, Ричи… Эдди снова засасывает его, целуется по-дурацки, мокро и бесстыже, но Ричи, похоже, как раз от этого и торкает, потому что он довольно мычит в поцелуй. — Блядь, Эдс, — говорит он, стоит их губам разомкнуться, — ты уж прости, что я с места в карьер после стольких лет, но я охуеть как хочу тебя. У меня с собой в сумке были гондоны и смазка. Вставишь мне? Эдди вспоминает свои фантазии, и в глазах у него темнеет. — Да, — хрипло выдыхает он, откашливается и снова говорит, — да, пиздец как хочу. Только отпусти меня, иначе я с тебя сам не слезу. Ричи кивает, но всё равно на пару секунд затягивает его в многообещающий поцелуй. Эдди точно стоит подать на развод — после такого у него, кажется, нет никаких шансов вернуться к Майре и трахаться с ней по-прежнему. Вернее, нет, не кажется: это так и есть. Ричи опускает его на землю. Они застёгиваются, выходят из кабинки, наскоро приводят себя и друг друга в порядок, молча, потому что говорить не хочется — хочется целоваться. Эдди бы сейчас с удовольствием раздел бы Ричи и посмотрел, на что ещё распространился этот невиданный рост… Все мысли вылетают у него из головы, когда он едва не натыкается на застывшего у входа в их с Неудачниками секцию Ричи. — Что? Ричи с приоткрытым ртом указывает ему пальцем вперёд. Эдди смотрит туда — и его челюсть падает на пол с мультяшным стуком. Майк, Бен и Беверли с совершенно охреневшим видом в гробовой тишине смотрят на то, как Билла, неловко запрокинувшего голову, с жаром целует Стэн с перебинтованными руками. То, что этот мужчина с чуть вьющимися волосами — Стэн, Эдди понимает сразу. И краснеет, потому что немного более молодую версию, оказывается, неплохо помнит с колледжа. Стэн гладит Билла по щеке и выпрямляется, глядя прямо на Эдди. — Что, хотел сбежать? — голосом чуть выше, чем следовало бы, замечает Ричи, кивая на его руки. — Авария на производстве, — усмехается Стэн, — я обварил руки, когда мне позвонил Майк. Попил, блядь, чайку. А ты теперь спишь с моими бывшими, Ричи? — Один раз — не пидорас, Стэн-мэн, — выдавливает Эдди, — то есть моим бывшим ты не считаешься. — Нихуя щас не понял, — набычивается Ричи, — это вы о чём? Билл, похоже, тоже реагирует на новость — он приподнимается, но Стэн вдавливает его обратно на место, положив руку на плечо. — Ни о чём, — быстро говорит Эдди, — это было в колледже, давно и неправда. Всем спасибо, встретимся утром в отеле. Идём, Ричи. — Рад, что ты вытащил голову из задницы, Эдди, — вдруг улыбается Стэн, — я-то ведь ничего не забывал. Эдди бледнеет, но тут Билл вскакивает и, обхватив Стэна за шею, целует его. А Ричи, в свою очередь, проявляя чудеса здравомыслия, тащит прочь: — Идём, ты мне всё ещё расскажешь, мы всё равно тут лишние. Беверли! Бев поворачивает голову на голос, и Ричи подмигивает ей: — Мистер Горячая Задница, ещё когда был мистером Стогом, был по уши в тебя влюблён. Самое время вспомнить об этом и трахнуть его так, чтоб дым стоял коромыслом. Майк, собирай вещи, Флорида ждёт! Идём, Эдс. Эдди невольно хихикает, глядя на вытянувшиеся лица друзей, и позволяет Ричи себя увести. — А ты, — ворчит Ричи, нашаривая ключи в кармане кожаного пиджака, который всё-таки забрал, пока Эдди охеревал от происходящего, — давай, сочиняй текст своего заявления на развод. Потому что хрен я тебя отдам твоей жене. После того, что мы с тобой делали в туалете, ты обязан на мне жениться. — Если ты наденешь платье, — огрызается Эдди на автомате. — Тогда с тебя цвет и фасон, — отвечает Ричи, — я не шучу. Всё, что угодно, только выходи за меня, Эдди. Ты нужен мне со всем твоим дерьмом до конца моих дней, потому что я точно сдохну раньше тебя — я-то бухал и курил, пока ты заботился о здоровье. — Позвал замуж — и уже о том, как скоро смерть разлучит нас, — Эдди с сожалением смотрит на свою машину — придётся завтра забрать, чего уж, — я тебя не узнаю, Рич. — Ну да, — Ричи нажимает на кнопку брелока сигнализации и кивает на машину, — смерть соединит меня с твоей мамкой. Ты хочешь стать моим сыночком? И Эдди от души бьёт его по плечу.