Fear

Лунный свет начал щипать его за пятки, когда он шел, жалкие мотыльки и жужжащие комары цеплялись за кусочки маслянистой крови. Геральт отмахивался от каждого проблеска света, листья касались его лица, оставляя грязные и мокрые следы. Из его измученных легких вырвался вздох, и Плотва повторила этот звук. Усталость начала накапливаться после долгой ходьбы с очень небольшим количеством отдыха и еды. Каждый маленький кусочек полученной пищи отдавался Плотве, которая ела ее, голодная и отчаявшаяся. Крыса, белка, ягоды, сорванные с куста. Геральт мечтал о толстых стейках и сливочном картофельном пюре. Плотве нужна была энергия, если они собирались добраться до следующей деревни до рассвета. Однако, несмотря на усталость, поселившуюся в его теле, разум Геральта был настороже, чувства обострились как никогда, хотя в таком состоянии человек был бы как минимум разбит, а то и хуже. Мутации иногда имели свои преимущества. Мурашки побежали по его рукам, а уши насторожились от далеких криков чужого горя. Инстинкт подтолкнул кислород к его изголодавшимся мышцам, и его ноги взлетели прежде, чем мозг включился. Предупреждающий крик, от которого не переставало звенеть в ушах. Резкий и совершенно одинокий в бесконечной темноте. — Эй? — тихо, но достаточно громко, чтобы его мог услышать любой человек, произнес Геральт. Похоже, в эти дни неприятности преследовали его, как стервятник. Крики эхом разносились от дерева к дереву. Это был человек, конечно. Идиоты, констатировал он, люди должны думать лучше перед тем, как входить в такие места, как это, слишком далеко от проторенной дороги, кишащие зверьми и монстрами. Они заслужили свою кровавую участь. — Пожалуйста! — голос снова взвизгнул, и только тогда Геральт узнал его обладателя. Конечно же, это не мог быть тот старый вредитель из прошлого? Нелепый бард, который следовал за ним от монстра к банкету, и снова к монстру. Он был невозможным человеком с непоколебимой индивидуальностью, извергавший мелодии, которые глубоко запали в мозг ведьмака и цеплялись за каждый синапс, как липкий мед. Юлиан. Или Лютик, как его часто называли. Попутчик или друг, как любил говорить он сам, несмотря на многочисленные протесты. — Ты, — Геральт выдавил из себя это слово так, словно оно застряло у него в горле слизью. — Я думал, что наконец-то отвязался от тебя, — хотя слова были резкими, тон его был мягким. Лютик был избит, весь в крови, рвоте, телесных жидкостях и слезах. Отвратительно, конечно, но не чуждо ведьмаку. Его мозг быстро осмотрел эту сцену. Это была человеческая атака. Чувствуя, что бард впадает в истерику, мужчина опустился на колени. — Тише, — пробормотал он, когда Лютик в отчаянии схватился за клочья его рубашки, всхлипывая от икоты. Прыщавое красное лицо, дикие глаза. — Пожалуйста, Геральт…— бард закашлял в окровавленные руки, и Геральт встал, обводя взглядом небольшой просвет в лесу. Скорее всего, это было нападение бандитов из-за денег. Необычайно жестокий удар, да, но раны были скорее поверхностными, чем опасными для жизни. Одежда Лютика была порвана. Есть предположение, что деньги были украдены. Гнев пронзил его, запульсировал в венах — Что ты вообще делал в этих краях, Лютик? — рявкнул он. — Если ты так хочешь умереть, я могу отрубить тебе голову гораздо быстрее, понимаешь? Комментарий, который, конечно, нисколько не облегчал ситуацию. — Прости, Геральт, я… — Лютик снова разразился хриплым вздохом, и Геральт рассыпался, как мягкое печенье, слишком уставший, чтобы сдержать свой гнев. Было очевидно, что этот человек был напуган. Он один, и Бог знает как долго. — Я не хотел…им нужна была моя лютня. Я…я должен был сказать «да». Конечно, это всегда была лютня. Ради всего святого, Геральту захотелось треснуть его этим дурацким инструментом по голове. Вполне понятно, что бандиты нацелились на Лютика. Хотя он и не был ни капельки богат, он отдал все, что у него было, чтобы сохранить самый яркий инструмент. Тот, который можно было бы продать за огромное количество монет. — Тише, Лютик, — Геральт снова опустился на колени, и Плотва рысцой побежала на поляну. — Прекрати свои рыдания, — не особо сердито пробормотал он. Его маниакальные глаза снова уставились на него, когда он обыскивал тело барда в поисках очевидных признаков травмы. Вывихнутая лодыжка и тяжелый синяк; небольшая царапина от меча на предплечье. Могло быть и хуже. Оторвав свое тело от Земли, Геральт потянулся, не обращая внимания на то, как Лютик тут же попытался опустить его обратно. — Тут недалеко река, ты можешь помыться, и мы посмотрим, стоит ли ехать всю ночь, чтобы найти доктора, — Ведьмак поднял барда с земли и обнял его грязной рукой за плечи. — Геральт, спасибо тебе. Я был так напуган. Их было так много, что я… — у парня снова перехватило дыхание, и он осел, как мешок с картошкой. — Перестань паниковать, Лютик, — рявкнул мужчина, рывком поднимая его обратно и более-менее поддерживая всем своим весом. Он знал, что Лютик был робким, трусливым человеком, но никогда раньше не видел его таким, и это, мягко говоря, нервировало. — Я здесь, — выдавил он из себя, несмотря на то, что эти слова заставляли краснеть кончики его ушей, к счастью, невидимые в темноте. — Теперь ты в безопасности. Это помогло, слава Богу, что помогло, и страдалец позволил перенести себя на капризную Плотву. Это действительно был настоящий бардак. Геральт сам вскарабкался наверх и безмолвно извинялся, уткнувшись ей в гриву. Темнота теперь была густой и приторной, звезды редкими и далекими, между темными, плотными сгустками облаков. Время уже переваливало за полночь. Спустя несколько минут они приблизились к реке, луна отражалась на ее поверхности. — Твою мать, — выругался Геральт, и парень свалился с коня прямо на его вытянутые руки. — Я и не думал, что так легко отделаюсь, — пробормотал Лютик, но без особого энтузиазма. Он редко бывал так спокоен, и эта тишина вызывала у ведьмака необычайное беспокойство. Посадить музыканта поближе к берегу было легко, он плюхнулся и позволил Геральту обнять себя, безмятежный, с искаженным от боли лицом. — Я не хотел уходить так далеко от тропы, — простонал он. — Вдохновение послышалось из-за деревьев, и я просто последовал за ним, как сделал бы любой человек. — Смерть — это единственное, что зовет с тех деревьев, ты, смешной дурак, — ответил мутант, стиснув зубы, но его руки были мягкими, когда он сорвал отвратительную одежду, прилипшую к Лютику — Как ты узнал, где я нахожусь? Как ты меня нашел? — Лютик посмотрел на него круглыми глазами, и он сам не смог ответить на этот вопрос. Казалось, они постоянно натыкались друг на друга, двигаясь по орбите взад и вперед. Золотые щелочки его глаз проследили за темными кровоподтеками, усеявшими грудь мужчины. Ублюдки. — Где ты чувствуешь самую сильную боль? — спросил Геральт, игнорируя вопрос и вытаскивая свой тяжелый рюкзак – пожизненный спутник в путешествиях. Лютик неостроумно пожал плечами. — Я тебе не нянька, — огрызнулся в ответ ведьмак. — Отвечай. Плотва фыркнула и, не обращая на него никакого внимания в течение нескольких минут, потрусила к реке, чтобы напиться и отдохнуть вполне заслуженно. — Моя лодыжка, — признался Юлиан. — Болит больше всего. — Хм, — Геральт стянул с него брюки, оставив барда практически голым. Смущение длилось всего минуту, прежде чем они оба увидели лодыжку, уродливую и распухшую. Геральт не носил с собой то оборудование, которое большинство людей сочли бы первой помощью; все что у него было — смесь эликсиров, многие из которых можно было использовать в качестве целебной помощи. Туда же было брошено несколько бинтов, так что, возможно, он сможет сделать импровизированную шину. Там не было никаких выступающих костей, и Лютик не испытал никакой значительной потери крови или травмы головы, так что можно было отдохнуть до утра. — Ну и что? — Лютик дергал его за рукав, как неугомонный котенок. Геральт покачал головой и подхватил его на руки, несмотря на внезапный протестующий вскрик. Парень густо покраснел, когда тот опустил его на берег реки, подтянул штаны и сам прыгнул в воду. — Так будет безопаснее, — закатил глаза Геральт, увидев глупое выражение лица Лютика. — Утопленники в это время ночи неумолимы. В твоем состоянии они бы тебя задушили еще до того, как ты успел бы это сделать. —…Стой! — выпалил Лютик, затыкая уши и яростно тряся головой. — Я больше не хочу слушать твои ужасные истории, Геральт, пожалуйста! — Это почти заставило Ведьмака усмехнуться. Если бы он думал, что так легко раздражать барда так же, как раздражают его смешные песни, он бы уже давно начал это делать. Зачерпнуть пригоршню холодной воды и ополоснуть Лютика оказалось легче, чем можно было себе представить, рвота и кровь пропали, и он стал еще лучше, чем был раньше. Бард глотнул свежей воды, и это облегчило его пересохшее горло. — Когда я вошел в лес, было уже светло…я и представить себе не мог, что все так закончится, — объяснял парень, избегая глаз Ведьмака. — Хорошо, что все так закончилось, дурак. Пара бандитов — это ничто по сравнению с тем, что сделал бы с тобой некрофаг или упырь. Тебе повезло, что у тебя до сих пор кишка тонка, — Лютик вздрогнул, но все же кивнул. — Спасибо тебе… правда, Геральт, спасибо, что спас меня. Ты действительно хороший друг. После того как его соответствующим образом вымыли, Геральт вытащил его из воды и бросил полотенце в его сторону. — Не друзья, — пробормотал он и оставил барда вытираться, а сам медленно принялся за поиски хороших сухих дров. Плотва тоже выглядела готовой устроиться на ночлег, и он тихо заговорил с ней, держась достаточно далеко от любопытных ушей, пока готовил костер. Всего лишь несколько часов назад на них обрушился ливень, но после пары взрывов Игни влага вскоре была собрана из почвы и возник чудесный огонь. — Г-Геральт, — бард вырвал его из одиночества звонким голосом и довольно забавным зрелищем — музыкант прикрывался полотенцем, как девица, и сверкая глазами, глядел куда-то вдаль. — Мне нужна одежда. Притопывая и изображая застенчивость, мужчина слегка пожал плечами. — Я же не виноват, что ты обоссался и блеванул на нее, — добавил он, безмолвно ухмыляясь тому, как лицо Лютика исказилось десятью разными выражениями, прежде чем остановиться на взволнованной ярости. — Т-ты же знаешь, что я не мог идти… — вырвалось у него, его лицо почти физически воспламенилось, раскраснелось, и выглядело, к счастью, более живым, чем прежде. Геральт издал хриплый вздох, который для него можно было бы счесть легким смешком. — Просто поддразниваю, — наклонившись, он вытащил одежду, которая была слишком велика для Лютика, но сохранила бы его в приличном виде, пока его одежду не выстирали бы и не высушили на утреннем воздухе. Швырнув ее в него, он тоже вытащил бинты и присел на корточки в грязь. — О, — тупо сказал Лютик, — Ты никогда не дразнишь. Приятно видеть, что ты находишь столько удовольствия от моих страданий, Геральт. Ты действительно хороший друг. Болтовня продолжалась, раненый бормотал, когда Геральт закрепил бинты на самой слабой части его лодыжки. От боли у него заблестели глаза, но адреналин, скорее всего, заставил большую ее часть утихнуть. Утром все будет еще хуже, и наступит скованность. Нужен был бы врач, но пока этого достаточно. Также пригодилось бы немного еды и, возможно, небольшая доза эликсира. Ведьмачьи пальцы работали быстро, и он затянул паутину бинтов — это был не первый и не последний раз, когда Геральт делал это, но Лютик издал крик боли. — О, черт, — прошипел он, кусая сжатый кулак, и Геральт сделал вид, что не заметил, как у него потекли слезы. — Самое худшее уже позади… дыши, — прошептал он, и Лютик схватил его за предплечье, впиваясь ногтями и оставляя крошечные серповидные отметины, которых мутант даже не почувствовал. Через несколько минут бард уже дышал нормально, и Геральт вернул ему руку. — Ты, должно быть, проголодался, — заметил он, хотя было трудно сказать, как долго бард оставался в одиночестве, к тому же его вырвало, а это означало, что он даже не позавтракал. — Останься, я скоро вернусь, — теперь Лютик лежал у костра, подперев ногу и выглядя уставшим от жизни и мотыльков, кружащих вокруг его головы. Возможно, охота за другим человеком принесла воину удачу, потому что через несколько мгновений у него уже был улов — свежее мясо и пригоршни грибов. Это не вкусная еда в таверне, но ее достаточно, чтобы просто наполнить их животы и не дать им пищевого отравления. Поджаривая мясо, Геральт старался не обращать внимания на бесцельно мечущегося Юлиана, дергающего ногой и всем избитым телом — Прекрати, — Ведьмак пнул его ногой, — Будет еще хуже, — волки завыли, и Лютик вздрогнул, прячась от невидимых зверей, скрывающихся, казалось, только в складках его сознания. В конце концов Геральт сжалился над ним. Редкий случай, но у него было сердце, несмотря на слухи. Сунув руку в мешок он вытащил маленькую стеклянную бутылочку, внутри которой клубился насыщенный пурпур — эликсир, предназначенный для облегчения боли. Полная доза была подходящей для Ведьмака, но, скорее всего, у человека будет передозировка, четверти пузырька должно быть достаточно. Отмерив ее, он передал бутылку Лютику. Тот поморщившись отказался, качая головой, как упрямый ребенок. — Доверься мне, — прорычал мужчина, и его ворчание прекратилось. Парень глотнул жидкость и откинул голову назад с молчаливой благодарностью. Ведьмак чувствовал себя странно — готовит еду на огне больше, чем нужно ему, и его кобыле. Совсем не похоже на то, как он ест ее из медной жестянки руками, почти не обращая внимания на то, что кто-то наблюдает за ним. Лютик пристально смотрел на него — ему больше нечего было делать, когда он слишком страдал от боли, чтобы петь или заполнять пространство бесконечной болтовней. Геральт не собирался жаловаться на это. Из мяса текли чистые соки, а грибы чудесно подрумянивались, он разделил еду на салфетки и передал одну из них своему раненому сообщнику. Бард покачал головой: — Я не голоден, Геральт, но спасибо. — Ешь, — потребовал ведьмак, — Иначе этот эликсир разорвет тебе желудок, и тебя будет рвать всю ночь. У меня нет на это сил. Поглощая свою собственную еду, он краем глаза наблюдал за Лютиком, который медленно ковырялся в еде, пока она не исчезла. После того, как в огонь подбросили еще пару поленьев, он затрещал жизнью и окатил их обоих молочно-оранжевым светом, прежде чем погрузиться в затишье. К этому времени, вероятно, зелье уже подействовало, поскольку глаза Лютика выглядели сонными, он, конечно же, боролся с ним. Голубые вспышки появлялись каждые пару секунд, как будто он заставлял свое тело просыпаться вопреки себе. — Иди спать, дурак, — хотел сказать Геральт. Теплый, полный и начинающий таять от боли в полотенце под ним, он не понимал, почему бы ему не отдохнуть и не поспать весь этот ужасный день. — Лютик, — Геральт вздохнул, когда эти метания начали выбивать из колеи и его самого, и Плотву. — Иди спать. Всего в нескольких метрах друг от друга он едва уловил тихое бормотание. — Я боюсь, — обычно это давало прекрасную возможность унизить трусливого барда, отругать его за такое невежество — рисковать быть убитым за его бессмысленные мелодии. Геральт проглотил слова, застрявшие в горле, как комок, и, вздохнув, отодвинулся на небольшое расстояние, чтобы лечь рядом с Лютиком. — Заткнись, — автоматически сказал он, лежа достаточно близко, чтобы прижать их плечи друг к другу. Музыкант посмотрел на него сонным взглядом и уже через несколько секунд погрузился в сон. — Я здесь. Спи. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — и, словно по заклинанию, Юлиан отключился, закрыв глаза с призрачной улыбкой. — Спасибо тебе, Геральт. Какое-то чувство роилось внутри мужчины, начинаясь в животе и поднимаясь к груди, его руки потянулись к ребрам, чтобы погладить сердце, бьющееся в ускоренном темпе. Откашлявшись, он лег на спину и дал огню погаснуть. Несварение желудка, конечно — даже ведьмаки не застрахованы от этого, он лгал себе и повторял это снова и снова, пока тоже не заснул.