Иногда день просто заканчивается

Иногда просто нет слов – никаких остроумный цитат, чтобы подытожить то, что случилось за день. Никаких эмоций – лишь опустошение, которое наваливается после всего, что пришлось увидеть. Никаких мыслей – лишь свинцовая усталость, заполняющая душу и сердце. И только осознание того, что сегодня удалось спасти еще хотя бы одного человека, позволяет не сломаться и идти дальше. Но иногда все бывает совсем наоборот… Агент ФБР Аарон Хотчнер вошел в свою квартиру в престижном районе, прикрыл дверь и устало вздохнул. Бросил ключи и кейс на кресло, отстегнул кобуру и положил ее на стол. Подойдя к небольшому комоду, включил свет, плеснул в стакан виски и сделал один глоток… Отточенный годами инстинкт заставил его замереть, прислушиваясь к едва слышному шороху сзади. Даже не оборачиваясь, он уже знал, кто именно терпеливо поджидал в темноте, кто выслеживал его, как охотник – желанную добычу. Лишь один противник мог проявить подобную выдержку и изворотливость. И Аарон отлично знал, на что еще тот был способен. Хотчнер повернулся и спокойно взглянул в затянутое маской лицо под серым капюшоном. Глаза Потрошителя в круглых прорезях казались черными дулами пистолетов. И еще одно дуло было направлено прямо на агента. - Надо было соглашаться на сделку! – протянул язвительный, с хрипотцой голос. Грохот выстрела на мгновение оглушил Хотчнера, но он даже глазом не моргнул, продолжая смотреть в лицо убийце. Тот с сомнением покачал головой. - Это что, часть моего профайла – не показывать мне свой страх? - А может, ты не видишь страха, потому что я тебя не боюсь? - Я прямо готов тебе поверить, – усмехнулся нападающий. – Как там мой приятель Дерек Морган? - Ты пришел убить меня или в игры играть? – слова слетали с губ отрывисто и четко. Ни одной лишней фразы, ни одной ненужной эмоции. Аарон знал, что Потрошитель терпеть не может сопротивления – это выводит его из себя и заставляет делать ошибки. - Ты мне скажи! – голос Фойета закипел яростью. – Просвети насчет моего поведения! Он начал стягивать маску, чтобы разрушить последнюю преграду между ними, и в тот же момент Хотчнер кинулся вперед, выбросив руку со стаканом в лицо убийце, однако тот вовремя увернулся, и удар прошел мимо. Ответная атака Потрошителя свалила Аарона на пол. С трудом приподнявшись, он потянулся к лежащей всего в паре шагов кобуре, но резкий пинок опрокинул его на спину. Последняя попытка встать – и новый удар, теперь уже рукоятью револьвера в висок. Комната перевернулась; перед глазами поплыли темные круги, в ушах зашумело. Прижимая ладонь ко лбу, Аарон с трудом расслышал ехидный вопрос: - Скажи, буду ли я использовать это? И едва он успел понять, что имел в виду противник, как его грудь пронзила невыносимая боль. Из горла вырвался натужный стон, и легкие скрутило спазмом, не давая вздохнуть. Согнувшись, Хотчнер рефлекторно обхватил руку, сжимающую рукоять ножа, но Фойет резко рванул его вверх, а затем снова с размаху всадил в напряженную плоть. Сдавленно застонав, Аарон уронил голову на пол, и на глаза его опустилась темная пелена. Он пришел в себя от тягучей боли, обжигающей кожу и растекающейся от груди по всему телу. Что-то теплое и липкое струилось по бокам, пропитывая и склеивая тонкую ткань рубашки. Сверху слышалось чье-то хриплое дыхание, и горячая тяжесть давила на ноги и поясницу. Хотчнер приоткрыл глаза. Выступая из тумана, прямо перед ним висело ухмыляющееся лицо Фойета. Тот внимательно разглядывал мужчину, наслаждаясь видом поверженного противника. Почти у самого носа Аарона сверкнул недлинный, но довольно широкий клинок, перепачканный свежей кровью. Страха не было. Только ярость, поднимающаяся из самых глубин души – единственное, что позволяло еще хоть как-то бороться. - Я убью тебя. - Тшшш, молчи, – с притворной заботливостью прошептал Потрошитель. – Ты потерял много крови, тебе нужен кислород. Стремясь избавиться от отвратительного зрелища, Хотчнер отвернулся и прикрыл глаза. Убийца продолжал что-то говорить; его слова проникали в мозг помимо желания, забивая рассудок, не давая отстраниться от кошмарной реальности. - Знаешь, насколько тщательно следует изучить человеческое тело, чтобы не раз порезать себя и не умереть? – послышался довольный смешок. – Не хочу хвастаться, но я вроде как эксперт. Неуловимое движение – и с губ Аарона сорвался новый стон, словно мучительная боль, внезапно опалившая левый бок, пронеслась сквозь легкие и вырвалась наружу. Мужчина зажмурился и с трудом пытался сосредоточиться на дыхании, чтобы приглушить страдания. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем удалось немного успокоить бешено скачущее сердце. Тяжесть, давившая на тело, внезапно исчезла, но агент был слишком измучен, чтобы следить за действиями противника. - Хочешь посмотреть мои шрамы? Фойет отбросил в сторону перчатки и куртку, включил настольную лампу и стянул через голову черную футболку. Остановившись над неподвижным телом, он широко раскинул руки и повернулся, давая возможность хорошо рассмотреть тянущиеся по коже уродливые полосы. На его лице появилась довольная усмешка. - Ну как, нравится? У тебя будут такие же. Новая волна возмущения затопила душу Хотчнера. С трудом преодолевая подступающую к горлу слабость, он выдавил: - Моя команда… - Твоя команда не смогла поймать меня, пока я сам не захотел! – яростно перебил его Потрошитель, вновь нависая над беспомощной жертвой. – И ты уже не в деле, так что не глупи. Он склонился к самому лицу агента, впиваясь взглядом в его дрожащие сомкнутые веки и приоткрытые пересохшие губы. - Расслабься, – интимный шепот не приказывал, а уговаривал. – Тело онемеет, и нож войдет легче. Аарон задохнулся от новой вспышки боли. Фойет жадно ловил каждый признак испытываемых им страданий, каждый приглушенный стон, каждый вздох. Тело агента выгнулось, мышцы напряглись, пальцы рук судорожно вздрагивали, пока Потрошитель медленно вытаскивал окровавленное лезвие. Когда последний дюйм вышел наружу, Хотчнер тихо выдохнул и уронил голову набок. Минутное облегчение, сменившее мучительный приступ, казалось наслаждением - таким желанным, но таким недостижимым. - Самое сложное – не потерять сознание от боли, – наставительно заметил убийца. Глядя в искаженное лицо противника, он снова поднес нож к его глазам и поводил им из стороны в сторону. - Я знаю, что профайлеры считают удары ножом заменой половому акту. Считают, что ножами пользуются только импотенты. Шум в ушах мешал Аарону разобрать слова; перед глазами висела белесая пелена, застилая ухмыляющееся лицо. - Ты тоже так считаешь, агент Хотчнер? – Потрошитель медленно сдвинул лезвие от горла вниз к животу мужчины. – Может, это изменит твои взгляды на профайлы? Он вонзил острие в податливую плоть, и с губ Хотчнера слетел едва слышный глухой стон. Убийца прикрыл глаза, ощущая, как сильно дрожит под ним тело противника. Это приводило его в такой экстаз, что он с трудом сдерживал бешеное желание ударить снова и снова. - Я могу доказать, что я не импотент, прямо здесь и сейчас, – прошипел он мужчине в ухо. – Но вы правы в том, что я возбуждаюсь, когда режу ножом свои жертвы. До сих пор мне доставляло удовольствие колоть только молодых девушек, но сейчас я ощущаю нечто совсем особенное. Эта опьяняющая жажда обладания тобой сводит меня с ума. Фойет склонился еще ниже и просунул левую руку под голову Хотча, стиснув в кулак короткие темные волосы. Его губы почти касались пересохших губ агента, так, что он мог чувствовать его прерывистое дыхание. Высунув язык, Потрошитель дотронулся кончиком до влажной от пота кожи и тут же ощутил, как и без того тесные штаны стали еще уже. Он прижался ртом к губам Хотчнера и, чуть помедлив, нанес следующий удар, с восторгом ловя новый протяжный стон. Аарон чувствовал, как чужой язык нагло влезает ему в рот, но не мог даже отвернуться. Его израненная грудь тяжело вздымалась, сердце колотилось, как бешеное, и бороться дальше уже не было сил. Он с трудом разлепил ресницы и встретился затухающим взглядом с торжествующими глазами убийцы. Они сверлили его, будто пытались проникнуть внутрь, чтобы уничтожить остатки воли к сопротивлению. - Вот что мне в тебе так нравится, Аарон – твоя стойкость и несгибаемость даже в такой безнадежной ситуации. – Фойет провел рукой по свежим ранам, ощущая их через намокшую ткань. – Знаешь, это даже странно – у меня никогда прежде не было желания встречаться с одной и той же жертвой дважды, а сейчас я готов ждать, чтобы потом вновь поймать тебя и повторить то же самое. А ведь я был уверен, что мне чужды любые привязанности… Новый удар показался измученному телу уже не таким острым. Холод поднимался вверх по животу и груди, и жгучая боль постепенно отступала, оставляя после себя пустоту. Прерывистое дыхание становилось все тише, будто онемевшие легкие уже не могли работать в полную силу. Впервые в своей жизни Хотчнер совершенно отчетливо понял, что выражение «жизнь утекает по капле» вовсе не фигуральное. Покинувшая его тело кровь уже остывала, он чувствовал, как она стекает вниз и пропитывает ковер, на котором он лежал. От слабости кружилась голова, но агент продолжал смотреть в лицо Потрошителю сквозь полуопущенные ресницы. И тот тоже не отводил глаз, словно боялся разорвать тонкую связь. - Я знаю, каково это – чувствовать, как жизнь покидает тебя с каждой каплей крови, – горячее дыхание Фойета обожгло покрытую липким потом кожу щеки, и Хотчнер едва сдержал стон отчаяния, осознав, насколько близко собственные мысли совпадают с мыслями убийцы. – Мышцы застывают, и ты не в силах шевельнуть даже пальцем. Ощущение беспомощности вызывает страх. Ты хочешь рвануться вперед, убежать от подступающей темноты, но не можешь. Его хриплое дыхание заглушало стук сердца Аарона; коснувшись губами мочки его уха, Фойет провел по ней кончиком языка. Из последних сил агент дернулся в сторону, но убийца придавил его к полу своей тяжестью. - Поразительно, ты еще способен двигаться, – почти ласково прошептал он. – Именно поэтому ты вызываешь у меня такой жгучий интерес. Чем дольше ты сопротивляешься, тем сильнее становится моя жажда. Пожалуй, я даже рад, что ты не пошел на сделку. Я бы не смог вытерпеть еще десять лет! Тяжело дыша, Потрошитель сжал обессиленного противника в объятиях и впился жадным поцелуем в его губы. Горячие руки двигались по мокрой ткани, властно ощупывая каждый дюйм, словно заявляли права на собственность. Тело под пальцами едва заметно дрожало, помимо воли отзываясь на прикосновения, и это ощущение сводило Фойета с ума. Никогда прежде он не испытывал настолько сильного влечения – оно было таким дурманящим, таким неодолимым, что он даже боялся потерять над собой контроль. Однако времени на дальнейшие развлечения уже почти не осталось. - Ужасно жаль, что нам пора заканчивать, – полный кипящего желания голос доносился до Аарона словно сквозь толстое ватное одеяло, и угасающий разум с трудом улавливал смысл произносимых фраз. – Хотя мне очень хочется подольше насладиться твоим обществом, но, если чересчур затянуть наши игры, потеря крови станет критической. Поэтому придется ускорить развязку. Стылое оцепенение расползалось все дальше, погружая мужчину в серую мглу. Он уже почти лишился способности соображать и лишь каким-то чудом еще удерживал себя в сознании, словно даже на пороге неминуемой смерти не мог себе позволить проявить слабость. Нависающая над ним фигура приподнялась, и сквозь шум в ушах донесся звук расстегиваемой молнии. Но, даже если Хотчнер и осознал, что это означает, он уже не в силах был пошевелиться. Оставалось лишь беззвучно, но мучительно стонать от осознания собственной беспомощности. Тяжесть переместилась на поясницу, придавив безвольное тело к полу. Жадные руки скользнули по пропитанной кровью рубашке, затем послышалось хриплое дыхание, которое становилось все громче и быстрее; вскоре раздался отрывистый рык насытившегося зверя, и на живот плеснуло что-то теплое. Это была последняя вспышка, пронзившая мозг Аарона, а потом все погрузилось во тьму. Когда к Хотчнеру вернулось осознание происходящего, он с трудом поверил в то, что до сих пор жив. Ведь тогда, находясь в руках своего заклятого врага, истекая кровью на собственном полу, он уже не надеялся когда-нибудь вновь открыть глаза. Он не знал, как попал в больницу, не знал, почему Фойет пощадил его, но был уверен, что это новый этап безумной игры, в которой он пока что подчистую проигрывал. Он мог лишь надеяться, что сумеет выкарабкаться из пропасти отчаяния и справиться с тем, что его противник ему уготовил. А пока… нужно просто идти дальше, делая вид, что ничего не произошло. Потому что когда один день заканчивается, завтра всегда начинается новый.