Не было

- Что это? Люк смотрел в папку, уже почти понимая - что - но еще на грани «такого просто не может быть потому что...» Потому что только пять минут назад все было из радости и света, он никак не мог перестать улыбаться, и по дороге в кабинет Мотмы ему улыбались тоже и поздравляли с победой. А он только и мог, что сиять в ответ - его отец был жив, жив, здесь, совсем рядом. И даже хорошо, что Мотма выдернула его из цепких лап врачей - он быстро с ней поговорит и выбьет разрешение видеть отца... Мотма молчала. Люк смотрел в папку. Два снимка. Один - изуродованное шрамами, слишком белое, слишком спокойное незнакомое лицо с закрытыми глазами. Второй - черная фигура в слишком знакомых доспехах на сером столе. И официальная бумага. Медицинское заключение. Приход в сознание - 11:30 по корабельному времени, длительность - пять минут. Кома. Смерть мозга - 12:00 часов по корабельному времени. Кремация в 13:00... Вчерашняя дата. Что он делал вчера в 12:00 часов по корабельному времени? Обедал. А потом пришли Хан и Чуви, они болтали и смеялись. Заглянула Лея, сказала ему пару забывшихся фраз. Ничего особенного. И он ничего не почувствовал. Он и сейчас ничего не чувствовал. Смотрел на закрытые глаза человека на фотографии и не ощущал вообще ничего. Только пустоту и душащую официальность серого кабинета-каморки и слишком резкого света. - Почему мне не сказали? - Поверьте, у нас были причины. - Какие? - спросил Люк, не поднимая головы. Снимок был слишком контрастным, наверное там была такая же безумно-яркая лампа «дневного света». Ее принесли потом, или она светила отцу в лицо, пока он умирал? - Вы бы захотели остаться с ним, а вызволить вас от врачей не вызывая удивления было бы невозможно, особенно на несколько часов. Поймите, никто не знает, чей вы сын. И никто не должен знать. Это слишком опасно. И о его присутствии здесь не знал ни один человек. Конечно, если бы он выжил, все было бы иначе, но сейчас будет лучше - для всех лучше, поверьте,- если будет считаться, что он умер на Звезде, вместе с императором. От вашей руки,- добавила Мотма жестко. -Кто из врачей был с ним?- спросил Люк. -Я хочу с ним поговорить. - Люк,- вздохнула Мотма, - вы меня, должно быть из-за шока, плохо расслышали. С ним не было людей вообще. Только дроиды. Им стерли память сразу после кремации. Официально, лорда Вейдера на этом корабле никогда не было. Я прошу вас это запомнить. - Я запомню, - сказал Люк. - А вы к нему заходили? - Да. После. Почему вас это интересует? «Потому что я хочу знать, какого цвета были его глаза,» хотел сказать Люк, но промолчал. Это был слишком личный вопрос, чтобы задать его главе Альянса. Какое ей дело до его желаний. Ему даже не дали попрощаться. - Я попрошу вас вернуть папку. Она должна быть уничтожена. - Оставьте мне его снимок,- Люк наконец поднял глаза. На лице Мотмы не было вообще никаких эмоций и он ощутил облегчение - честное равнодушие было много лучше ее лица с ярлыком «материнская забота». - Там же не видно кто это. Она кивнула с явным неудовольствием. - Хорошо. Но помните - его тут не было. И он официально вам никто. - И я очень рад его смерти. - Так будет лучше,- Мотма мягко улыбнулась. Люк взял снимок и осторожно положил его в карман куртки, напротив сердца. Встал. - Я понимаю. Он действительно понимал. Он не убедит никого в очевидном для него самого факте: Вейдер спас своего сына просто как человек и отец. Повстанцы припишут ему очередной монструозный мотив, имперцы - сочтут предателем. Ни то ни другое не было правдой, в тот момент политики просто не было - совсем. Но это он никому никогда не сможет объяснить. И никак нельзя было допустить, чтобы из-за его чистоплюйства на его отца - сейчас, как ни противоестественно, совершенно беззащитного - вылили поток грязи. - Я пойду. - Конечно,- кивнула Мотма. Она была явно удивлена его спокойствием. Люк тоже - чуть чуть. Он понимал, это ненадолго. Маленький подарок, чтобы успеть дойти до своей комнаты, запереться и заорать в подушку. Подарок с той стороны Силы.