Горсть забвения

Я — так хищно, так самозвански… Боги сеют дожди как просо В зонт, похожий на знак вопроса, Оброненного по-испански: Que? — И в школьницыны тетради — Мысли, сбитые, как прицелы… — Влюблена в него? — Нет. Но целый Космос спит у него во взгляде.

      — Ты занят? — Лили присаживается рядом с родителем. Юную девушку терзают некоторые вопросы, которые хочется обсудить с кем-то более опытным, более взрослым; с тем, кому можно довериться на все сто десять процентов.       — Нет, не особо. А что такое, милая? Что-то случилось? — Дочь казалась встревоженной чем-то.       — Мне нужно с тобой поговорить, — Лили зарделась, отворачивая личико. — Это важно для меня, но личное.       Майкл нахмурился. Он не очень любил подобного рода разговоры, так как являлся мужчиной и ему было сложно объяснять некоторые вещи правильно, чтобы Лили верно его поняла. — Хорошо, дорогая, что тебя беспокоит?       Юная Шин в ответ на вопрос отца закусила нижнюю губу, ее щеки порозовели, вызывая смущение и стыд.       — Милая, ты беременна? — Предположил Майкл, мягким тоном поинтересовался у дочери.       — Нет, я не беременна! — Девочка всплеснула руками. — Это другое…       — Что тебя тревожит? Ты же знаешь, я ругаться не стану, — это было правдой. Шин никогда не выяснял отношения со своей принцессой, подсказывал, поддерживал, всегда старался быть максимально тактичным. Он оберегал свою единственную дочь.       — У меня есть парень. Новый парень. И у нас проблемы интимного характера, точнее у меня. Потому что этот… не видит никаких проблем! — Лили закрыла лицо руками. Ей было стыдно смотреть в глаза отцу. Она понимала, что эта не та тема, с которой нужно подходить к мужчине.       Майкл вздыхает. — Ты к маме подходила с этим вопросом? — Да…       — И что она сказала?       — Что это нормально! — Лили возмутилась, насупилась.       — Что именно «нормально», милая? — Не смотря на то, что дочь сама пришла к Майклу, ему приходится буквально вытягивать из неё по слову.       — У меня с Джастином проблема сексуального характера. Я не получаю свою порцию удовольствия… — Лицо Лили налилось краской, стыдливый румянец ягодными пятнами спустился со скул ниже на тонкую белую шею.       — Так, пойдём, обсуждать оргазмы на трезвую голову не самая хорошая идея…       Кухня просторная, светлая. Майкл разливает виски по стаканам, доливает немного колы, усмехаясь. Прямо-таки отец года: разрешает своей дочери пить, готовый обсудить процесс фелляции и коитуса во всей красе.       — Ты возбуждаешься, но не можешь кончить во время коитуса? — Майкл цедит алкоголь, оперевшись спиной о край столешницы.       — Да, я не знаю, как это правильно объяснить, — Лили садится на стол, сжимает в руках прозрачный стакан, наполненный темно-янтарной жидкостью. — Я ничего не чувствую, желание сходит на нет.       Майкл качает головой. — Ты с этим Джастином говорила об этом?       — Да… Он сказал, что это нормально, так у всех, — девочка тяжело вздохнула.       — Но? — На стол опускается тяжёлая стеклянная пепельница. Майкл закуривает, плотно обхватив белый фильтр губами. Ещё немного, и он рожу набьёт этому нерадивому Джастину. Маленький сосунок, мать его, что он понимает.       — Я изменила ему с девушкой. И это было волшебно, пап, понимаешь? Но я не чувствую себя лесбиянкой.       — Это называется «бисексуальность», милая. Я понимаю, о чем ты говоришь. Дело в том, что…       — Ты делал это с мужчинами? — Лили забирает из отцовских пальцев сигарету, дотлевшую на половину.       Майкл лишь вскидывает брови. — Да, я занимался сексом с мужчинами, — он называет вещи своими именами. — Поэтому могу смело сказать, что естественно, партнёр одного с тобой пола будет лучше и деликатнее обращаться с твоим телом.       Лили тушит сигарету в пепельнице. Благодаря алкоголю по телу разливается приятное тепло. Девочка чувствует голод. Ее тело голодное, истосковавшееся. — И что же делать? Мне нравится Джастин, но…       — Милая, понимаешь, девушки более чувственны и чувствительны, нежели мужчины. Думаю, это веяние последних лет, виной тому воспитание. Как правило, мальчикам вдалбливают в головы с ранних лет, что они должны быть сильными, мужественными. Но никто не объясняет, что в интимной сфере необходимо быть раскрепощенным и чувственным, не скрывать свои эмоции и желания, — Майкл доливает алкоголь. Раз такая пьянка, нужно пить.       Лили согласно кивает. Отец прав. Он такой умный, все понимающий. Почему парни, которые ей встречались не такие? На фоне Майкла все они — черствые, тупые сухари.       — Твой мальчик пробовал доводить тебя до оргазма иным путём: петтинг, кунилингус, например? — После съемки четырёх сезонов матёрого секса, Майкл не только изучил теорию максимально подробно, но и научился говорить о сексе открыто.       — Нет, — Лили пьет, мысленно распрощавшись с Джастином.       — Почему? — Майкл уже понял, что этот Джастин — обычный псевдо альфа-самец, зазнавшийся щегол.       — Это якобы оскорбляет его, как мужчину, — Лили фыркает. Она слегка захмелевшая, согретая крепким шотландским виски.       Майкл ловит себя на мысли, что если бы Лили не была его дочерью, он бы разложил ее прямо здесь, восхвалял бы ее стройное тело, гладил, ласкал и целовал. Шин доводил бы девочку до кульминации раз за разом, с наслаждением наблюдал за всеми четырьмя фазами секса.       — Не слушай его, он чертов идиот, — Майкл чувствует толику злости на абсурдность ситуации в целом и ярость на этого ублюдка, смевшего ввести его девочку в заблуждение.       Лили смотрит на отца искоса. Тот выглядит моложе собственных лет. Седину скрывает натуральный русый оттенок, гладко выбритое лицо, розоватые пухлые губы. Почему именно Майкл ее отец? Нет, он хороший родитель, просто прекрасный! Но сейчас, когда так не во время просыпается желание, очень жаль.       — Папочка… — В голосе звучит просьба, Лили по наитию тянется к отцу.       Майкл уверен, что его тело двигается само. Потому что мгновение, и его ладони лежат на крепких бёдрах, а Мо обхватывает ладошками мужское лицо, прижимаясь устами к сочным влажным губам.       Черт, черт, черт!       Шин целует девочку со вкусом. Он не спешит, легко прикусывает нижнюю губу, ведёт языком по дёснам, щекочет небо и отстраняется. Но Лили, вошедшая в раж, не отпускает, сжимает коленями бока, съехав на самый край стола.       — Милая, это неправильно, категорически не приемлемо обществом, — широкая мужская ладонь ложится на девичью щеку, пальцы невесомо гладят нежную кожу.       — К черту это общество, — на трезвую голову Лили, конечно, не стала бы вести себя таким образом.       Майкл должен оттолкнуть девочку, поругать, выпороть ремнём, а затем свести общение к минимуму. Но мужчина не может. Лили всегда отличалась от своих сверстников. Она была более развитая, проницательная, читала умные книжки. Девочка всегда любила читать. Хорошо училась. Только Майкл с ней не жил. Она осталась с мамой в Америке. К слову сказать, отчима Мо так и не приняла. Может, проблема в этом?       — Милая моя, мы не должны, моя хорошая, — Майкл успокаивает дочь, бережно ласкает ее милое личико пальцами. Он сам не верит себе, потому что тело реагирует, начинает гореть, тяжелеть.       — Какая разница, если никто не узнает? — Маленькая провокаторша, сразу видно, папина дочка.       — Мы будем гореть в Аду, принцесса, — Майкл не в силах сказать строгое «нет». Он не может грубо отказать дочери.       — Ты же атеист, папочка, — нежные губы касаются отцовских пальцев, Лили льнет лицом к широкой ласковой ладони.       Майкл шумно выдыхает, проводит большим пальцем по губам дочери, надавливает на нижнюю. — Я обязан тебя отругать, снять ремень и выпороть, как хороший отец, — мужчина тихо шепчет. — Но видимо, я херовый отец.       Лили задыхается. Обнимает отца за шею, выгибаясь телом навстречу. Майкл целует свою девочку. Крепко, жадно, влажно, ласкает пальцами щеки и скулы, выглаживает бархат кожи. Малышка стонет, сцепляя лодыжки на мужской пояснице. Мо действует по наитию, идёт на поводу у собственных желаний, трактуемых молодым, наполненным гормонами, телом. Она проскальзывает руками под футболку, гладит статное тело, сжимает. Майкл упитанный, но подтянутый, крепкий. Ладони скользят по груди, торсу, бокам. Лили властно сжимает пухлые, но ладные бёдра.       — Все-таки у тебя была не одна девочка? — Шин усмехается. Мо так активничает, не зажимается, прикасается уверенно.       Лили согласно кивает, жмурит блаженно глаза, запрокидывая голову назад — Майкл, склонившись, приникает губами к костяной белой шее. Целует влажно, мягко, ласкает тёплым языком привлекательный изгиб, где под кожей бьется бешено пульс. Мо томно выстаивает, подставляется. Девичьи ладони соскальзывают с бёдер на пышные упругие ягодицы, сжимая и оглаживая.       Дыхание Майкла сбивается. Маленькая чертовка возбуждает, будь здоров. Мужчина избавляет дочь от футболки, расстёгивает бюстгальтер, откладывая его в сторону. У Лили небольшая упругая грудь, аккуратные нежно-розовые соски. Шин накрывает девичью грудь ладонями, слегка сжимает, оглаживает. Мо тихонько стонет, накрывает мужские ладони своими. Майкл внемлет немой просьбе — гладит затвердевшие соски, склонившись, мажет языком, сжимает губами. Лили вне терпения ёрзает. Желание растекается по ее телу, заполняя собой каждую клеточку, каждый сантиметр плоти.       Майкл тоже возбуждён. Его тело на удивление бурно реагируют на дочь. Мужчина подхватывает девочку под бёдра, приподнимая. Настало время сменить место дислокации.       Спальня Майкла — святая святых. Он опускает девочку на пол; сжимает талию, покрывает поцелуями плечи и ключицы. Лили жмурится, томно вздыхает. Майкл опускается перед дочерью на колени, прижимается щекой к дрожащему животу.       — Что ты делаешь? — Голос Лили немного сел, стал грудным и тягучим.       — Собираюсь проникнуть в тебя языком, — Майкл расстегнул металлическую пуговичку на чёрных джинсах, вжикнул молнией и стянул брюки до самых щиколоток вместе с трусиками. — И не только.       — О мой бог! — Лили смотрит на отца сверху вниз, затаив дыхание. Майкл выглядит великолепно, тяжело дышит, прижимается лицом к белому девичью бедру.       Шин приникает ртом к девичьей промежности, носом упирается в гладкий лобок. Язык мягкой и расслабленный, влажный от слюны, но не обильно мокрый. Движения мягкие, плавные, неспешные. Майкл предельно аккуратен, плоть горячая, нежная — по-другому никак. Лили шумно выдыхает, ее дыхание сбитое, голос севший. Отец восхитительно хорош, чересчур хорош. Девочка ладонью касается его затылка, зарывается длинными пальцами в курчавые волосы, натягивая их у корней. Лили направляет, подсказывает, не в силах сдержать нахлынувших эмоций.       Майкл поддаётся, сжимает ладонями узкие бёдра Мо. Он послушно ведёт головой, не совсем удобно изогнув шею. Но оно того стоит — Лили задушевно стонет, запрокинув голову назад. Шин соскальзывает носом ниже, упирается кончиком в набухший клитор. Язык скользит по нежной плоти, касается входа во влагалище, наполненного нервными окончаниями. Лили едва ли не вскрикивает. Сердцебиение учащается, мышцы малого таза напрягаются. Майкл взаправду проникает в неё языком.       У Мо едва ноги не подкашиваются. Но отец держит крепко, не даёт упасть. Девочка смотрит на русую макушку зачаровано. Боже правый, какой он красивый. Насколько Майкл великолепно смотрится в этой позе — на коленях у женских ног. Лили наматывает прядки на пальцы — это не женское доминирование, вовсе нет. Это вообще не доминирование. Девочку разрывает, сердце бешено стучит в груди. Внутри все сжимается, пульсирует, перед глазами пляшут разноцветные круги. Майкл чувствует чужой оргазм, ощущает характерный пряный привкус во рту, но отстраняется лишь тогда, когда наступает завершение сексуальных реакций.       Стоит Майклу встать на ноги, Лили буквально падает в его объятия. Мышцы юной девушки расслабляются, кровеносное давление постепенно приходит в норму. Она доверчиво прижимается к отцу, чувствует бедром его уровень желания.       — Это было великолепно, — Мо все ещё румяная, зардевшаяся. Она обнимает мужчину, сомкнув руки на его спине. — Но ты разрешишь мне?       — Я весь в твоей власти, милая, — Шин опускается на кровать, матрас в ответ поскрипывает. Лили опускается сверху, седлает восхитительные бёдра.       Мо избавляет родителя от домашней футболки, откидывая ее в сторону собственных джинс. Девочка откровенно засматривается. Отец привлекателен, харизматичен, преступно сексуален. Богатство тела манит и завлекает. Лили прижимается грудью к мужской груди плотно, чтобы при малейшем движении присутствовала лёгкая стимуляция сосков обоих партнёров.       Майкл свою девочку гладит, ласкает. Лили вновь ощущает это пробуждение. Ёрзает на бёдрах, притирается и сама скользит ладонями по восхитительно-голодному телу отца. Наконец-таки Шин полноценно стонет, раскрыв рот, покрасневшие губы натягиваются, обнажая белые ровные зубы.       Пресвятые угодники!       Майкл стонет до абсурда мелодично, будто петь пытается, взяв высокую ноту. Лили это нравится, чертовски нравится. — Чего тебе хочется, дорогая? — Шин целует плечо, ложбинку между ключицами, ведёт языком по выпирающим под кожей тонким косточкам.       — Хочу, чтобы ты разделся и трахнул меня, папочка, — Майкл предоставил дочери по-смешному мало времени на передышку, но молодому организму много и не надо.       — И как тебе нравится?       Лили приходиться отстраниться, чтобы отец разделся. Она смотрит во все глаза на импровизированный стриптиз.       — Видеть лицо партнёра, — и не только лицо, если быть честной. У Майкла есть на что посмотреть. Не смотря на то, что его фигура по-женски сложённая, а формы пышные — это совсем не портит его, наоборот добавляет какого-то шарма, соблазнительности. Лили готова сожрать отца.       Майкл укладывает дочь на постель, накрывая собственным телом. Девочка обнимает его, целует шею влажно и тянется рукой вниз, чтобы обхватить пальцами изнывающую по ласки плоть. Шин протяжно стонет, тянется рукой к прикроватной тумбочке.       — Я использую оральные контрацептивы, так надёжнее, держать все под контролем самой, — тонкие пальчики растирают предэякулят по крупной горячей головке, скользят по плоти вверх — вниз, имитируя фелляции.       — Моя умница, — Майкл целует дочь, соприкасаясь языками, делая ласку более интимной и приятной.       Лили выгибается навстречу отцу, забрасывая стройную ножку ему на бедро. Майкл прижимается телом. Девочка чувствует отцовское возбуждение, его желание, эту восхитительную твёрдость.       Положение тел меняется. «Крадущийся тигр» во всей красе. Правильный угол наклона тел, оптимальная глубина проникновения. Лили обнимает отца за шею, тесно приникая к нему. Она восхитительно смотрится на нем. Стройная, подтянутая, гибкая. Потрясающая девочка.       Майкл скользит ладонями по худенькой спине вниз, оглаживает упругие ягодицы, властно сжимает. Мо сладостно стонет. Эта позиция прекрасна для женщина. Девочка может не только видеть лицо отца, а также получать дополнительную стимуляцию клитора при каждой тягучей фрикции.       Майкл знает, что девушки более чувствительны, невероятно хрупки и нежны. Его движения неспешные, но глубокие. Как бы не хотелось толкнуться сильнее и резче, Шин держит себя в узде.       Естественная смазка стекает по бёдрам, влаги предостаточно, чтобы член гладко скользил. Лили подаётся бёдрами навстречу, она остро чувствует каждое движение, каждую фрикцию, когда Майкл наполняет ее собой, растягивая податливые мышцы.       Мо сцеловывает хриплые стоны, гладит сильные плечи, целует ключицы и прячет лицо в изгибе отцовской шее. От Майкла пахнет по-мужски терпко, но до мурашек приятно: пачули, кожа, розовый перец и пряный аромат секса, который хочется слизать, присвоить себе, собрать языком вместе с каплями солёного пота с ложбинки между ключицами, с крепкой шее, почувствовать ток крови, бешенный пульс, биение сердца в толстой сине-зеленой вене под медовой кожей.       — Ах… Папочка! — Девочка вцепляется пальцами в мужские плечи.       Майкл решает помочь дочери, правда руку приходится неудобно вывернуть, но это не страшно. Его ладонь накрывает лобок, подушечки пальцев касаются плоти почти невесомо, легонько, чтобы не доставить дискомфорта — лишь сплошное удовольствие.Лили несдержанно стонет. Папочка так хорошо чувствует желания своей девочки. Оба любовника ощущает приятную пульсацию, напряжение в мышцах. Мо подаётся бёдрами навстречу более уверенно, более остервенело. Она сладостно дрожит всем телом, едва не задыхается. Но про Майкла не забывает: трогает его жаждущее, горячее, голодное тело. Восхитительное, прекрасное тело: крепкая шея с острым, возмутительно выпирающим, кадыком; сильные плечи; широкая грудь с нежными, чувствительными сосками.        Свободная ладонь ложится на девичью грудь, пальцы сжимают розоватый сосок, трут нежную мякоть, слегка оттягивая. Лили сжимает мужчину в себе, шумно всхлипывает.       — Сильнее, папочка, я почти… — Голос соблазнительно хрипит.       — Давай, моя хорошая, — Майкл и сам на гране. Густой румянец вишневыми пятнами покрыл щеки и скулы, оставил след на плечах и шее, сливаясь со свежими засосами, оставленными дочерью ранее в порыве искренней страсти.       Одновременный оргазм бывает только в кино. Лили кончает первая, вцепляется пальцами в плечи отца, впивается ногтями до неприятной лёгкой боли. Все ее тело напрягается, она сжимает член Майкла в себе, кровеносное давление повышается, сердце бешено стучит в груди. Фрикции становятся немного жёстче, ритмичнее. Шин сжимает в своих руках ладное тело, опрокидывая Лили на постель. Он буквально втирает дочь в матрас, а та совсем не против. Тело расслабляется, после оргазменная нега вводит практически в состояние некого транса.       Майкл почти рычит. Вся певучесть его баритона куда-то исчезает. Мужчина стискивает зубы, наполняя девочку собственной эссенцией и только потом отстраняется, растягиваясь рядом во весь рост.       — Это было прекрасно, папочка, — Лили доверчиво обнимает отца за талию. — Мы можем принять душ вместе?       — Все, что захочешь, дорогая, — Майкл блаженно щурится, тепло улыбаясь.