Один на миллиард

      Ники спасался от самого себя, от тоски по своему альфе, зарываясь лицом в живот папы. Получалось не очень, ведь «укрытие» было весьма выпуклым, но его щёку настырно пинал братик, и это, чем-то напоминая общение, было изумительно трогательно. Камиль, перебирая кудряшки сына, ласково заверял, что всё будет хорошо, что просто нужно ещё чуть-чуть потерпеть.       «Потерпеть» – слово, от которого паренёк в последнее время морщился как от кислого лимона. Нет, мысленно он был полностью согласен, но… дефицитное терпение закончилось ещё позавчера, когда он мерил шагами свою уютную комнату в родительском доме. Ходил туда-обратно от стены до стены и думал о том, как же он соскучился! Соскучился по своему особенному коралловому дому, по своим растениям, что расцветили и оплели его изнутри и снаружи, по своим зверюшкам, окончательно утвердившим жизнь и радость в его стенах. Но самой страшной была разлука с Аланом, которая познакомила омежку с этим сосуще-разрывающим чувством… Раньше он не знал, что такое тоска, а сейчас сердце, неистово ударяясь о рёбра, казалось, уже набило себе синяки, каждый шаг причинял такую боль, будто он ступал по острым граням разбитого стекла. И вот тут Ники сорвался! Набрал Алана и закатил по телефону образцово-показательную истерику с криками, что тот «слишком слабо любит, раз отправил к родителям», угрозами «бросить бесхребетного альфу», требованиями «немедленно забрать его» и рыданиями, что «больше так не может».       Усидел ли после такого Алан на месте? Конечно нет – примчался на всех парах к Горнам! Забрал ли своего беснующегося омегу домой? Тоже нет – наперерез вышел отец семейства, усадил обоих истериков за кухонный стол и принялся разъяснять, что всё это нормально. Нормально, что Ники сейчас сходит с ума, провоцирует и манипулирует всеми способами, лишь бы добраться до родного альфы, ведь метка истинных – это не шутка… Впрочем, лекцию пришлось быстро свернуть, так как доктора неблагодарная аудитория практически не слушала, а была поглощена щенячьим созерцанием друг друга. Нэйтон понимающе вздохнул, выдал успокоительного и разогнал обоих по разным местам: одного в свою комнату, второго восвояси. Так что теперь у Ники к маяте от гормонального буйства добавился стыд за своё поведение. А ведь это ещё родители не знали, что за представления он устраивал Алану дома!       С ним и вправду за последнее время случились немалые перемены. Буквально через месяц после шестнадцатилетия его организм резко набрал обороты, преобразовав угловатое тело подростка в ладную, слегка округлую фигуру половозрелого омеги. Размер одежды не изменился, но сидеть она стала по-другому. Ники, поражаясь тому, как удивительно он похорошел, сперва часами крутился у зеркала, а потом решил, что не мешало бы и своего альфу получше ознакомить с таким преображением. Для этого домашний гардероб стал состоять сплошь из коротеньких шортиков да маечек в обтяжку. Мало того, демонстрировать свои соблазнительные изгибы Ники повадился на той самой огромной кровати в спальне, ведь теперь её размеры ничуть не пугали, а скорее наоборот – воодушевляли. Просто заваливался в комнату, бухался на покрывало кверху попой и, непринуждённо болтая ножками, дожидался жертву своих домогательств.       Таким манером однажды выловил Алана вышедшим из душа в одном маленьком полотенце на бёдрах. О-о! там было на что посмотреть, и омежка это делал не стесняясь. Разглядывания стали настолько откровенными и жаркими, что полотенце быстро вздыбилось в определённом месте, а бедный альфа снова умчал в душ. Однако Ник остался недоволен пробелами в знаниях о своей паре, а посему поспешил их дополнить, заманив Алана поцелуями и залезая ему в штаны. Ох, какое же там всё было твёрдое, горячее и совершенно не помещалось в шаловливой ручонке! И благо альфе тогда хватило силы воли и благоразумия сбежать, ведь сам Ники его отпускать не собирался. Вот что бы сказал папа, узнай он о подобных выходках своего солнышка?! Уж точно не «потерпи ещё чуть-чуть», а скорее уж «я тебя никогда не шлёпал, но, видимо, час настал».       Братик умаялся пинаться и затих. Омежка чмокнул тугой живот и тяжко вздохнул. По уже выработавшейся привычке прокрутил изящное колечко на безымянном пальце. Снова вспомнил, как на дне рождения Алан красиво попросил его руки, опустившись на одно колено и протягивая коробочку с этим кольцом. Тогда вредный Ники-Ник на полном серьёзе заявил, что ему нужно подумать, но дожать сценку до конца не получилось – он прыснул со смеху с того, какое растерянное выражение застыло на лице альфы, который почему-то повёлся…       — Мальчики, все трое марш спать! — прервал воспоминания доктор Горн.       «И то верно, — подумал парнишка, поднимаясь в свою комнату. — Быстрее засну, быстрее наступит следующий день. Он будет уже одиннадцатым…»       Утром его разбудил улыбающийся отец, протягивая какие-то таблетки и стакан с водой. Ники послушно выпил и только тогда спросил:       — Что это?       — Успокоительное и спазмолитик. Теперь в душ и не задерживайся там – тебе ещё позавтракать нужно хорошенько, а то ведь неизвестно, когда в следующий раз поесть сможешь.       — Это ещё почем… А! началось?! Но я ничего не чувствую.       — Зато я чувствую, уж поверь на слово человеку «три в одном»: альфе, доктору и отцу. Давай вставай, солнышко…       Накрывать не на шутку Ники начало только в машине. Стонать рядом с отцом – вот хоть убейте! – было стыдно, так что он стоически терпел, сжимая зубы, и мысленно умолял Нэйта прибавить газу, но тот вёл аккуратно и с соблюдением всех дорожных правил. Алана он тоже набрал, как положено для безопасности, через блютус-гарнитуру.       — Привет, дружище! Ты же, как мы и договаривались, в отпуске и дома? Вот и прекрасно. Помнишь, я дал тебе препарат? Коли! Да-да, везу я к тебе твоего любимого. Как раз, когда доедем, начнёт действовать… ага, прямо в ягодичную мышцу… Жди – скоро будем.       — Сынок, — сбросив звонок, обратился Горн к омежке, — таблетки, что я тебе вручил, когда мы выходили из дома, доставай и прими прямо сейчас. Это противозачаточные. Я буду звонить завтра и напоминать, чтобы ты принял ещё. Дозвониться бы…       — А что там Алан себе вколол? — обеспокоенно поинтересовался Ник.       — Феромонный блокатор для альф. Есть аналог и для омег. Его разработали по заказу военных спецслужб. Действует безотказно, практически нет побочных эффектов, как и негативных последствий. Стоит дорого, но проблема не в этом, а в том, что достать его чрезвычайно сложно. Мне пришлось подключить все имеющиеся связи, и то достал всего лишь одну дозу, но, в принципе, её должно хватить.       — Хватить для чего?       — Ну, будь Алан обычным альфой, это позволило бы ему полностью проигнорировать твою течку, даже при условии статуса истинной пары. Но с учётом того, что он гиперальфа, есть все основания полагать, что на момент действия вещества он временно станет… просто альфой. Просто альфой, у которого пара – юный омежка в первой течке.       — Ал не причинил бы мне вреда, — упрямо возразил Ники, стирая испарину с полыхающего лба.       — Понимаешь… я связался с другим гиперальфой, у которого есть истинный. Так вот его пара на момент их встречи уже был взрослым, даже рожавшим, но и при наличии опыта омеге пришлось слишком тяжко в их первый раз. Алан боится… мы оба боимся, что он не сможет себя сдерживать должным образом. Потеря девственности и первая сцепка – это особенно важные моменты, и от того, насколько гладко они пройдут, зависит будущее физическое и психическое здоровье омеги. Риск слишком велик, так что Ал настаивал, чтобы я дал ему транквилизаторы. Но, по счастью, я достал-таки этот щадящий и направленного действия препарат. Хотя и транквилизаторы тоже есть. Вот, в бардачке лежат на всякий пожарный…       — А дальше как? Ну, следующие сцепки и течки вообще?       — В первое ваше слияние вы обменяетесь феромонами, так сказать, пропитаете ими друг друга, и это позволит Алану приобрести нечто наподобие иммунитета – в дальнейшем он уже будет прекрасно себя контролировать.       — Ясно… но сейчас, если честно, мне так неважно это всё… хочу к нему…       — А мы и приехали. Смотри, вот ваш переулок.       Алан ожидал их приезда на улице у подъездных ворот не только потому, что отсиживаться дома не было никаких сил, но и желая перестраховаться, – концентрация феромона на свежем воздухе всегда ниже. И когда Ники, выскочив из машины, немедленно повис у него на шее, альфа понял, что перестраховка была отнюдь не лишней, – его будто упруго ударило и моментально обволокло запахом омеги с головы до ног. Ал качнулся и с пьяной неуклюжестью помотал головой из стороны в сторону.       — Эй, друг, ты как? — встревожился Нэйт.       Тот, крепко зажмурившись, ещё раз глубоко вдохнул-выдохнул, после чего открыл глаза и совершенно осмысленно посмотрел на Горна.       — Ну, возможно, этот чудо-укольчик и отобьёт нюх обычному альфе, но точно не мне.       — Что – вообще не подействовал?!       — Думаю, всё-таки подействовал, ведь соображаю я нормально, а это главное. Однако мне было бы спокойнее, если бы ты пока…       — Да-да, я пока часок-другой побуду неподалёку и на связи.       Алан благодарно улыбнулся, кивнул и пошёл в дом со своим сокровищем в объятьях. Семеня лапками, следом шмыгнула Тая, благо уже совсем самостоятельная собачка. Ей навстречу с громкими мявками выбежал Тигрик – тосковать друг по другу в этом доме способны были не только люди.       Алан даже не мог понять, от чего его сейчас ведёт больше – от самого божественного для него аромата в мире или от того, каким Ники был сейчас. А был он невероятно нежным, доверчиво податливым, ярко отзывающимся на любое прикосновение. В ответ на это альфе хотелось полностью погрузить любимого в патоку томительной ласки, что он и делал, вновь и вновь доводя того до экстаза, заставляя трепетать, захлёбываться стонами и заливаться восторженными слезами. Но вот чего Алан совершенно не мог предсказать, так это своих собственных реакций и ощущений. Он завороженно водил ладонями по всему телу возлюбленного, которое казалось ему верхом совершенства, безупречным воплощением красоты. С упоением целуя, покусывая и облизывая его манящую кожу, альфа в какой-то момент пришёл к осознанию, что таким образом преобразует вишнёво-мятный запах своей пары во вкус, и вкус этот был столь же кисло-сладким, будоражащим, заявляющим о страсти, уверяющим в любви.       — Не могу больше, Ал! Давай! – прозвучала не то просьба, не то приказ, это и неважно: маленький властелин получит всё, что только пожелает.       Алан аккуратно толкнулся в жаркую скользкую тесноту, практически моментально получая в ответ феромоновый залп, который повелевал: «Ещё, альфа! Немедленно дай большего!». И альфа послушно повиновался, плавно проникая на всю длину, однако сразу же задерживая дыхание, пытаясь таким образом восстановить контроль над собой. Но это сработало лишь отчасти – пусть и не запахом, так звуком Ники пробрался в его сознание, издав протяжный стон. А следом и вовсе выбил бразды правления, требовательно двинувшись ему навстречу. После этого всё – Алану оставалось лишь парадоксально то словно тонуть в вишнёвых облаках, то парить в мятном океане, пока его бёдра исполняли ритмичный и древний, как сама жизнь, танец на двоих.       И тут к умопомрачительному процессу стало добавляться нечто новое, неизведанное, распирающее… узел, который, увеличиваясь, причинял почти мучительное удовольствие обоим. Феромон Ника в восприятии гиперальфы достиг масштаба поистине демонического, требующего безоговорочного заклания его души, как минимум. И Алан окончательно отдал всего себя – целиком и полностью, телом и духом, – почти синхронно слился с омегой в оргазме и в криках, его сопровождавших, после чего соединился с ним в первой в своей жизни сцепке, продолжая звенеть этим удовольствием изнутри. И даже не пытаясь принять более удобную позу, навис над Ники, удерживая свой вес на локтях, чтобы иметь возможность любоваться чёрными кудряшками, прилипшими ко лбу, дышать губы в губы, совместно прочувствовать очередной сухой оргазм, повторяя глаза в глаза вечное «люблю».

***

      Малютка завозился, наморщился, закряхтел и уже было наладился на долгий и пронзительный плач, как Ники ловко и бережно подхватил его на руки.       — Ну-ну, мой хороший. Опять животик крутит? Бедняжка! Плохая искусственная смесь, да? Бяка? Потерпи, сладенький, завтра твой папочка сцедит вкусненького молочка и ты сможешь нормально поесть…       Да, именно завтра следы анестезии окончательно выведутся из организма Камиля и молоко снова станет безопасным для кормления. А через пару дней, глядишь, и доктор Горн выпишет своего мужа домой. Повторная операция по удалению новообразований прошла весьма успешно, вот только вынашивать ещё детей омеге более не следовало. Ведь, с одной стороны, гормональная перестройка во время беременности полностью отладила его циклы, но с другой, она же спровоцировала резкий рост доброкачественных опухолей вскоре после родов.       Новое испытание оба семейства приняли стоически, позволив себе лишь немного слёз. А потом Алан и Ник без промедления оборудовали в своём доме всё необходимое и забрали малыша к себе. После этого доктор более-менее спокойно положил супруга в клинику, а сам супруг более-менее спокойно лёг под скальпель.       В первые дни, как назло, у Алана на работе случился завал. Однако один на один с крохой Ники не оставили – приезжали помогать и старшие Лэнды, и Эмиль с Мэтью. Альфа, разрулив все проблемы, взял выходные, чтобы быть рядом, а теперь любовался и любовался своим омежкой – таким гармоничным и прекрасным казался ему Ники с младенцем на руках. Всё, о чём оставалось мечтать, так это о том, когда у них самих…       — Пока не-ет.       — Что «пока нет»?       — У тебя всё на лице написано, вот я тебе и отвечаю: пока нет, я не собираюсь беременеть.       — А когда будет «да»?       — Ну, я хочу получить высшее образование. А сразу после диплома желательно поработать, чтобы приобретённые знания из головы не улетучились, сам понимаешь.       — Понимаю, — грустно подтвердил Алан, произведя нехитрую математическую операцию и уже прикинув, сколько ему исполнится лет, прежде чем он станет отцом.       — Разве что…       — Что «разве что»?!       — Разве что я на курсе четвёртом возьму коротенький академ – строго родить и поскорее обратно на учёбу. А в декретном отпуске с ребёнком будет сидеть мой муж, м-м?       — Муж согласен! Я уже давно разрабатываю дистанционную систему управления и полагаю, что из моего секретаря выйдет первоклассный зам. Так что может быть… всё-таки на курсе втором?       — Ладно, на третьем. И всё, не дави на меня больше!       — Всё-всё, не давлю. Давай-ка этот вишнёвый пряничек мне…       — Он что, правда так пахнет?       — О, да! Уж поверь своему уникальному альфе, ведь я у тебя – один на миллиард такой.       — Не-ет, ты у меня – единственный в мире!