двойное дно

      У заказчика (вернее будет сказать, заказчицы) ледяной презрительный взгляд. Саматоки не уверен, знает ли она о его… скажем так, маленькой особенности, но почему-то у него стойкое ощущение того, что эта противная длинная тётка относится к таким, как он, чуть хуже, чем к сифозной шлюхе из какого-нибудь дерьмового бара (в одном из которых они, кстати, сейчас и находились). Саматоки даже имени её не знает, да и честно, упаси господи его от такого счастья, проблемы ему не нужны. Тётка тянет ему бумажку с криво нарисованным портретом какого-то пацана — всё, что Саматоки может о нём сказать, так это факт принадлежности мальца к эльфам. И, кажется, у него глаза разного цвета (если судить по этой раскраске, но Саматоки не удивится, если это какая-нибудь ошибка — художник данного шедевра явно не отличается талантом к своему делу). — Принеси мне его голову, — говорит заказчица своим низким (как у мужика, ей-богу) голосом. Запрос вполне обычный — часто заказчики просят притащить что-нибудь в качестве доказательства того, что их цель мертва. Но конкретно голову требовали крайне редко — только в том случае, если цель конкретно так насолила (скажем, прикончила кого-нибудь важного для заказчика). Ну или просто заказчик ебанутый. Глядя на эту бабку, Саматоки больше склонялся ко второму варианту. — Сроки? — обыденно поинтересовался Саматоки, сделав ещё глоток медовухи (по крайней мере, эту сомнительную жижу ему охарактеризовали именно так). — Две недели, — отозвалась тётка. Конечно, хуёвые, но ничего, и не с таким справлялись, — максимум — три. Могу увеличить даже до месяца. Этот… — в последнее слово заказчица вложила столько презрения, что Саматоки едва не поёжился, — мелкий ублюдок больно проворен. Он положил четверых наёмников, а ты, — она вскинула серьёзный взгляд на Саматоки, — моя последняя надежда. Я слышала, ты — профессионал своего дела, — Саматоки сверлил тётку хмурым взглядом. Надо сказать, эльфы славились своей ловкостью, поэтому нет ничего удивительного в том, что аж четыре человека слегло в попытках прикончить одного из них. Однако, Саматоки — не совсем обычный человек, от него этот засранец так просто не отделается. Поэтому, он уверенно берёт бумажку с портретом и в два глотка осушает кружку, после одной маленькой просьбы оставляя заказчицу в этом крысятнике.       По сути, Саматоки не знал ничего, кроме того, что искомый эльфёныш прячется где-то в этом городе. Он, надо сказать, был немаленьким, затеряться здесь — проще простого. Но раз уж обычные люди смогли выследить его, то для него, Саматоки, это будет проще простого. Саматоки Аохицуги достаёт браслет — то, что последний наёмник сорвал с эльфёныша прежде, чем тот его прикончил. Прикрывает глаза, подносит безделушку к носу и втягивает воздух, обострив обоняние до предела. Два запаха смешались меж собой — тот, что был более слабым, очевидно, принадлежал погибшему предшественнику Саматоки. Другой же — застарелый, чётко отпечатавшийся и до сих перекрывавший новый собой и был тем, что он искал. Саматоки запомнил каждую нотку прежде, чем спрятать побрякушку (и как ему вообще в голову пришло носить эту идиотскую штуку) обратно. Теперь нужно до ворот — по словам тётки, эльфёныш в городе совсем недавно, его запах должен там остаться. Даже если он уже почти выветрился, Саматоки хватит совсем чуть-чуть, чтобы напасть на след. Его нюх в десятки раз острее любой охотничьей шавки — почти как у оборотней.       Чтобы обнаружить местоположение эльфёныша, ему понадобилось три дня — больше обычного, но, насколько Саматоки знал, это было быстрее, чем у любого другого наёмника до него. Этот мелкий знал, как нужно заметать следы, не поспоришь. Однако, несмотря на это, у Саматоки была неплохая фора — очевидно, эльф не ожидал, что его выследят так скоро и к нападению совершенно не готов. Саматоки наблюдал за ним ещё денёк — глаза у него оказались действительно разного цвета. И намного красивее, чем на этой злополучной бумажке рукожопого художничка. Но подобные мелочи Саматоки не волновали — его задача завалить пацана и притащить его головушку заказчице — за это ему обещалась кругленькая сумма. Хотя, прежде, чем перерезать эльфу шейку, Саматоки полюбуется его смазливым личиком. Ну, привилегии работника, так сказать. Главное — выполнить работу, а всё остальное уже не так важно. Воодушевлённый подобными мыслями, Саматоки напал на пацана вечером пятого дня.       Честно сказать, крысить и караулить жертв за углом ему не нравилась — но такова его работа как наёмника, с этим ничего не поделаешь. Девяносто процентов его атак заканчивались тем, что Саматоки со своей всеобъемлющей силищей попросту сворачивал жертвам шею — голыми руками, почти без усилий. Реже ему приходилось ввязываться в настоящую драку, но что даже такому вампиру как он (то бишь полукровке) могут противопоставить обычные людишки? Однако эльфёныш, как и ожидалось, вошёл в тот крохотный процент тех, с кем пришлось побороться. От уверенного прыжка Саматоки, намеревающегося сбить его с ног, он увернулся, пусть и заметил его в самый последний момент. — Ублюдок, — выругался Саматоки прежде, чем перегруппироваться и развернуться — и несмотря на всю его скорость, эльфёныш был тут как тут, уже готовый придушить обидчика — что он, видимо, и сделал с четырьмя предыдущими. И Саматоки, подавив мимолётный порыв нежелания портить красоту, от души впечатал кулак прямо засранцу в лицо — так, что он отлетел на добрые метров пять, оглушённый. Саматоки размял занывшие от столкновения костяшки и нарочито-неспешно пошёл к раскинувшегося на земле эльфёнышу, уверенный, что у него достаточно сил для того, чтобы отключить пацана. Самолюбие Саматоки сыграло с ним злую шутку — когда до эльфийской тушки оставалось буквально два шага, он резко вскочил, и, не разбирая дороги, впечатался затылком прямиком в его подбородок. — Ты мне сломал нос! — гнусаво и низко заорал эльф, прикрывая оный одной рукой. — Ты! Мне! Сломал! Нос! Ублюдок! — повторил его же ругательство, и, агрессивно размахивая свободной пятёрней, понёсся к распластавшемуся на земле Саматоки. «Твою мать, — рассеяно думалось ему, — это было чертовски больно». Прежде, чем он успел опомниться, сильные руки эльфёныша сжимали его шею, а кровь со сломанного носа капала на лицо. Вот блять, вкусно пахнет. У Саматоки зачесались клыки, но он задушил животные порывы на корню, и вместо того, чтобы слизывать с лица эльфийскую кровушку, схватил ублюдка за руки и скинул его тяжёлую тушу с себя. — Охуевший говнюк, — выплюнул Саматоки, вытирая испачкавшееся лицо. На мордашке эльфа отразился несоизмеримый шок — он, кажется, действительно не ожидал, что какой-то человек окажется сильнее него. Видать, слишком привык к маленькой силе среднестатистических наёмников. Тем не менее, он по-прежнему намеревался победить, и Саматоки со вздохом скинул с себя мешающийся плащ, представая перед эльфом, так сказать, во всей красе. И за доли секунд, что эльфёныш совершенно по-тупому потратил на сдёргивание своего плаща, Саматоки успел сжать руки на его горле и поднять над землёй. Конечно, он не так силён, как чистокровные вампиры, но тоже кое-что может.       Противник не растерялся — он принялся раздирать короткими ногтями в кровь руки (мгновенно регенерирующие) Саматоки, силясь отцепить их от своей шеи. Паника наступила позже — когда Саматоки начал потихоньку уставать. От эльфа у этого придурка были только уши и смазливое лицо — но хрупкости и изящности не наблюдалось категорически. Он был ростом с Саматоки и такого же телосложения. Это как если бы Саматоки пришлось удерживать на весу самого себя — и, надо сказать, сия задача весьма и весьма непроста. Когда у пацана начало синеть лицо, он обессиленно опустил руки, поняв, что не справится с ним. Саматоки испытал мимолётное сожаление — он-то думал, что пацан, оставаясь в сознании, будет сражаться до конца. — Стой, — еле слышно выдохнул эльфёныш, и в его голосе не было никаких умоляющих интонаций. То был почти приказ — будто бы ему плевать, что с ним будет, но у него ещё остались… незаконченные дела? Саматоки Аохицуги никогда ранее не щадил своих жертв, но что-то в этот раз сподвигло его немного ослабить хватку. — Назови мне хоть одну весомую причину не убивать тебя. За десять секунд. Малец возмущённо выпучил глаза, но, поняв, что драгоценное время утекает, всё же начал говорить (точнее будет сказать, сипеть). — Меня… подставили… я ничего… не сделал… этой женщине!..— даже несмотря на то, что прямо сейчас его душили, эльфёныш умудрился целиком пропитать свой голос возмущением. И если потом Саматоки колебался, разрываясь между справедливостью и деньгами, следующие слова добили его окончательно. — Мне… нужно… к братьям!.. Отпусти меня… ублюдок бешеный!..       Саматоки, цыкнув, поставил эльфёныша на землю и демонстративно разжал руки — мол, больше я тебя не трону. Пацан пошатнулся. И принялся медленно заваливаться назад — Саматоки размышлял, ловить его или нет. Потом всё-таки решил поймать — вдруг башкой ударится ещё. На самом деле, это всего лишь глупое оправдание, Саматоки и сам не знал, почему вдруг решил не дать пацану упасть. Пока он приходил в себя, Саматоки тайком стёр с его лица кровь, уже принявшего свой естественный оттенок. Надо сказать, пацан был немного загорелым, но это не отменяло его смазливой, воистину эльфийской красоты (без учёта опухшего носа, разумеется — Саматоки даже пожалел, что так сильно ударил). И пах приятно — намного лучше людей и уж тем более сородичей Саматоки. — Ты чё меня так держишь?! Я тебе баба, что ли?! — заорал на него эльфёныш, резко дёрнувшись — и тогда Саматоки с чистой совестью уронил его, заставив таки-шибануться затылком о камень дорожки. — Ублю-ю-ю-юдок! — обиженно возопил пацан, садясь и потирая ушибленную голову. Саматоки пожал плечами — мол, сам виноват. — Кончай вопить! — рявкнул на него Саматоки — он уже достаточно наслушался сегодня. — Из-за тебя я просрал добрые тысяч триста, так что изволь мне объяснить, нахуя, пока я не передумал, — пацан надулся, но заткнулся. И что-то еле слышно буркнул. — …чиро. — Чего? — Говорю, меня зовут Ямада Ичиро! — всё-таки повысил голос Ичиро. — Ты ещё громче заори, — хмыкнули ему в ответ. — Аохицуги Саматоки.       Ичиро повёл его в гостиницу, где снимал комнатушку, всё не прекращая ворчать что-то про свой сломанный нос. Кстати говоря, оказалось, что с тем всё в порядке — Саматоки просто его разбил, а этот идиот поднял панику, потому что якобы услышал хруст. У эльфов не было мгновенной регенерации, как, например, у вампиров или оборотней, но пока Саматоки с Ичиро шли, лицо последнего пришло в норму — только немного крови осталось. Саматоки честно старался не принюхиваться, но получалось плохо. Он, блин, потратил немало сил, залечивая сраные царапинки Ичиро. Он не хочет именно его крови, он просто проголодался. Саматоки покосился на попутчика, думая: как Ичиро отнесётся, если сейчас он достанет пакетик с кровью? Вроде бы, он понял, что Саматоки не совсем человек, но кто его знает — умным Ичиро ему совсем не казался. Конечно, вряд ли тот станет поднимать оры на всю улицы, но кто его знает. Нет, Саматоки дождётся, пока они доберутся до гостиницы, а там видно будет. Главное, не оголодать… ну, слишком сильно.       Саматоки ненавидел свою «половинчатость». Вроде бы и вампир, но силищи и скорости такой же нет. Вроде бы человек, но кровь, как не крути, всё равно нужна. Спасибо его мамочке, земля ей пухом. Дважды залететь от одного и того же человека, потом спалиться перед сородичами, благополучно попасться в лапы какому-то охотнику и обречь своих детей на ненависть. Когда Саматоки исполнилось шестнадцать, их с Нэму безо всяких сожалений послали на все четыре, мол, выживайте как хотите. Ну, Саматоки и решил податься в наёмники. На вампира он не похож от слова совсем, а врождённые способности (пусть и не такие выраженные, как у чистокровных) только поспособствуют. Саматоки никогда не нападал на людей в поисках крови и не отнимал её у своих жертв — если на теле вдруг обнаружатся следы клыков, могут возникнуть подозрения. Эти самые пакетики крови ему поставлял один загадочный непонятно кто (Саматоки никак не мог понять, что за запах от него исходит) по имени Сасара. Он, жизнерадостный и вставляющий тупые шутки через слово, помогал таким вампирам, как Саматоки — и ему честно не хотелось знать, откуда тот берёт всю эту кровь. Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится.       За размышлениями Саматоки не заметил, как они оказались в номере Ичиро. Это было типичное помещение типичной захудалой гостиницы, какие обычно находились на окраинах больших городов. Казалось бы, превосходные места для того, чтобы затеряться. Но любой наёмник, у которого голова хотя бы не абсолютно пустая, понимает: именно в такие гостиницы большинство жертв и направляется, что богачи, что бедняки. Саматоки видел само здание снаружи, и этого хватило для того, чтобы составить впечатление о нём. Номер Ичиро ожиданий не обманул: ночами его наверняка продувает, под кроватью сто процентов обитают пауки какие-нибудь, а застиранным простыням уже лет так десять. То ещё местечко. Ко всем прочим неприятностям, люди этой тётки могли за ними следить — Саматоки, рассеянный, не проверил. По крайней мере, никаких запахов он не уловил — это, конечно, никаких гарантий не даёт, но немного обнадёживает. Честно сказать, Саматоки уже начинает жалеть, что просто не замочил этого эльфёныша. Наверняка ведь из-за него наживёт неприятности на свою голову…       Впрочем, когда это Аохицуги Саматоки пугали неприятности? Нэму сейчас далеко, в надёжном месте, а за свою шкуру он не переживает. Клыки зудели всё сильнее, желудок от голода уже сводило — Саматоки сглотнул накопившуюся во рту слюну и, всё ещё сохраняя невозмутимый вид, уселся на табуретку. Пусть Ичиро куда-нибудь уйдёт ради своего же блага, пожалуйста… — Всё хорошо? Ты какой-то бледный, — ну конечно, давай теперь проявлять участие! Нашёл, чем, блять, заниматься. С Саматоки, к слову, всё просто отлично, просто жрать хочется пиздец — настолько, что ещё немного, и он точно завалит этого тупого эльфёныша и не отцепится, пока не выпьет всю его кровь до последней капли. «Да похуй, будь, что будет», — решил для себя Саматоки. Если что, можно всегда вернуться к изначальному плану и убить… эльфёныша, да. Фраза «убить Ичиро» ему не нравилась категорически. Он достал пакетик с кровью, и, не церемонясь, вгрызся. Солоноватая жидкость брызнула ему в рот, даруя неописуемое облегчение, и даже тот факт, что открывать эти сраные пакетики нормальным образом всё ещё невозможно, забылся. В голове мелькнула нелепая мысль о том, что кровь Ичиро наверняка вкуснее. Но это нормально — обычно во время обеда голову Саматоки посещал всякий бред, так что он не стал заморачиваться и в этот раз. Ичиро подождал, пока наёмник осушит свой пакет, а после задал вопрос. — Как часто тебе нужна кровь? — Саматоки даже удивился. Это был не какой-то идиотский вопрос по типу «а в пакетике кровь, что ли?» или «ого, так ты вампир?» — он был хорошим и правильным. Жизнь наёмника непредсказуема — вот сейчас у тебя есть пропитание, а на следующий день ты можешь всё его растерять, с кем-нибудь столкнувшись. — Раз в шесть часов, — ровно отозвался Саматоки, — если не придётся регенерировать, — немного подумав, добавил он. Для мгновенного восстановления приходилось тратить много сил — и вследствие организм начинал требовать крови раньше, чем хотелось бы. Саматоки мог немного подавлять голод любой человеческой едой (лучше всего с этим справлялось, разумеется, мясо), но кровь ему всё равно нужна. Без неё любой вампир впадал в беспамятство и начинал бросаться на всех подряд, пока не получит человеческой крови (или его кто-нибудь не убьёт). Ичиро серьёзно кивнул на его слова, устроился на краю кровати поудобнее. И, немного подумав, начал говорить. — Скажем так, я оказался не в том месте и не в то время.

***

      Ичиро ничего Чууоку не сделал, совсем ничего. Он не собирался никого убивать, просто… просто нужно кое-что узнать. Поэтому пробраться на один из их складов, где, по словам его нанимателя, хранились важные документы. Он всего-то намеревался по-быстрому позаимствовать их и уйти, но так вышло, что в это же время кому-то срочно понадобились документы, ради которых пришлось устроить пожар и убить четырёх охранников. Склад Чууоку полыхал, Ичиро сшиб с ног зачинщик всего этого, и буквально секунду спустя женщина, которая нанимала пятерых киллеров, увидела на фоне царившего хаоса его, который, блять, ничего не сделал!

***

Под конец своего рассказа Ичиро сорвался на разгневанный крик, и Саматоки, всё это время слушавший его с нейтральным выражением лица, зевнул. — То есть, тебе понадобилось что-то взять, и ты полез на склад Чууоку, где тебя выставили поджигателем и убийцей? — Ичиро кивнул, и Саматоки резко засмеялся, больше не в силах держать маску равнодушия. — Ну ты и идиот, пацан! Это же, блять, Чууоку,а ты пошёл к ним как к себе домой! Ты мне нравишься! — отсмеявшись, одобрительно добавил Саматоки. Ичиро отвёл взгляд в сторону и что-то буркнул, не то злой, не то смущённый — ему не хотелось задумываться о том, что, будучи красным, как рак, он очень уж миловиден. Они знакомы двадцать минут, и Саматоки недавно его чуть не убил, но зато сейчас готов сказать, что этот тупой эльфёныш вполне ему нравится. Из-за него он отказался от денег и наверняка в ближайшем будущем вляпается в дерьмо, а с учётом того, что Чууоку считают Ичиро виновным в поджоге одного из их крупнейших складов… Саматоки, вполне вероятно, убьют вместе с ним, не задумываясь. С другой стороны, если они поймают, притащат и заставят во всём сознаться настоящего преступника, то эта тётка из Чууоку, возможно, прекратит преследовать Ичиро.       Чууоку — самая большая подпольная организация во всей стране (и, возможно, сотрудничающая с правительством) — славилась своей безжалостностью касательно тех, кто хоть чуть-чуть ей насолил. Саматоки прекрасно понимал, что стоит ему налажать, как в ад отправятся и Ичиро, и он — за то что, фактически, помогал их врагу. Проще, опять же, просто прикончить пацанёнка, но что-то Саматоки останавливало. Киллер и справедливость — вещи несовместимые, и тем не менее несколько минут назад, разжимая руки, кольцом сковавшие чужое горло, Аохицуги Саматоки согласился бороться именно за неё — не больше, не меньше. «Да кому ты врёшь, тебе просто хочется его крови — именно живой и свежей, а не трупной», — противно хихикал внутренний голос, но Саматоки отмахнулся от него, как от назойливой мухи. — Что ты знаешь об этом человеке?       Знал Ичиро чуть больше, чем нихуя. То есть, конечно, он умудрился запомнить лицо человека (у меня хорошее зрение), промелькнувшее перед ним в полутьме и даже узнать о его передвижениях через «некоторых людей», но более о нём ничего не было известно. Ни имени, ни цели всего дерьма, что он устроил. Более того, каждый раз, когда Ичиро считал, что уже совсем скоро поймает его, эльф обнаруживал только пустую комнату и подмигивающее лицо, нарисованное на стене. (Но он ещё ни разу не оторвался от меня, рано или поздно я его догоню!) Думалось Саматоки, что-то тут нечисто. Однако, поймать этого пройдоху требовалось в любом случае, поэтому у них не оставалось выбора, кроме как преследовать его. Так, по крайней мере, сказал Ичиро. «Если это ловушка, заодно узнаю, зачем я им понадобился», — с нервным смешком добавил он.       Прежде, чем отправляться на поиски по новой наводке, Саматоки намеревался заглянуть к своему… скажем так, спонсору. Донором Сасару никак не назовёшь (кровь-то не его), поэтому так. Деревушка, в которой он проживал, как раз находилась на пути к городу, куда направилась их цель. Саматоки, как обычно, заплатил немного денег, чтобы извозчик повозки, отправляющейся в нужное направление, позволил им с Ичиро поехать вместе с ним. Своей лошади ни у того, ни у другого, не было. Оба придерживались мнения, что содержать такую скотину довольно хлопотно (к тому же, все без исключения животные Саматоки попросту боялись), а стойла для них не везде найдутся. И, раз уж на то пошло, по скорости Саматоки мог потягаться с любым скакуном, ровно как и Ичиро. Дорога прошла быстро — в основном потому, что Саматоки всё проспал.       Сасара принял их радушно. — У тебя наконец-то появился друг? Это замечательно, а то я боялся, что ты умрёшь от скуки в одиночестве! — Заткнись, — заворчал на него Саматоки, — у меня кровь заканчивается. Дай мне пакетиков десять и мы по… — Ну что ты как не свой! Проходи, хоть чаю попьём! — в общем, не успел Саматоки опомниться, как их с Ичиро усадили за длинный стол. Тот с любопытством оглядывался — дом Сасары, мрачным особняком взгромоздившийся на окраине, впечатлял своей… специфичностью. Сасара располагал кучей странных старых книг на непонятном (так и знал, что ты не умеешь читать) языке, чучел животных (Саматоки, не бойся, они не оживут и не накинутся на тебя) и стрёмных (сам ты стрёмный, это искусство) узорчатых шкатулок, в которых, очевидно, хранилось всякое колдунское дерьмо (недоступное для твоего приземлённого ума, Саматоки). Стёкла на окнах Сасары были плотными, почти не пропускающими солнечный цвет, из-за чего в помещении царил приятный глазу полумрак. Но Саматоки, несмотря на всю его врождённую любовь к темноте, здесь не нравилось. Всё тут было пропитано атмосферой напыщенной загадочности — ровно как и сам Сасара, вечно носивший на себе гору тряпок. Наверняка, чтобы было удобнее прятать оружие.       Саматоки ему не доверял. Наёмникам в принципе не положено доверять кому-то, кроме себя, и, по сути, он беззаботно дрых, положив голову на плечо тому, с кем знаком без году неделю. С другой стороны, если бы Ичиро задумал что-то плохое, Саматоки учуял бы это даже сквозь сон — он очень чутко спит. Скорее, его смутил тот факт, что он чуть ли не впервые спокойно спал рядом с кем-то почти незнакомым. Раньше он так засыпал только рядом с Нэму. Ичиро без особого труда убил четверых пришедших по его душу наёмников — и ведь Саматоки мог стать пятым. — О чём задумался? — весёленький голос Сасары, раздавшийся прямо над ухом, его не испугал — Саматоки уже привычен к подобным выходкам. И он ведь подходит совершенно бесшумно, зараза такая. — Какая разница, — рассеянно ответил Саматоки, хлебнув чая. Ичиро, внимательно за ним наблюдавший несколько секунд, расслабился и тоже поднёс чашку к губам. — Идиот, если яд не подействовал на меня, он может оказаться вредным для тебя! — эльф так и замер, насторожённо покосившись на Сасару. — Как обидно, ты до сих пор мне не доверяешь, — театрально вздохнул Сасара, — мне же без разницы, что с вами будет, нет никакого резона тратить драгоценные снадобья на идиотов вроде вас, — прежде, чем кто-то из них начал возмущаться, Сасара продолжил. — Но если ты не будешь чай, малыш-эльф, я уберу, — он, расстроенный, понёс чашку с жидкостью куда-то вглубь своего мрачного дома, и его фигура вскоре растворилась во тьме. — Почему ты так забоялся? — недоуменно поинтересовался Ичиро, склонив голову набок. Как сорока, ей-богу. — Во-первых, я не забоялся, — ответил ему Саматоки, — во-вторых, однажды он подсыпал мне в питьё какую-то отраву. У меня иммунитет к любым человеческим ядам, поэтому, разумеется, он не подействовал — я понял, что чай отравлен, по вкусу. На его счастье, этот идиот мне ещё нужен, поэтому я не стал его убивать. Ему, видите ли, было интересно, как эта херня подействует на меня. — Жуткий тип, — с нервным смешком признал Ичиро, — откуда у него вообще вся эта кровь? — Лучше тебе не знать, малыш-эльф, — Сасара вновь использовал эту свою жуткую фишку мгновенно появляться за спиной, и Ичиро, ещё не привыкший, испуганно заорал, — чем обсуждать меня в моём же доме, лучше бы уладили вопрос доверия между собой. — Что ты имеешь в виду? — насторожённо вскинулся Саматоки. Зловещая улыбка Сасары в ответ ему не понравилась категорически. — Малыш-эльф совершенно тебе не доверяет, Саматоки, — вампир упустил тот момент, когда человек достал из-под вороха одежды тонкое лезвие, — он думает, ты его укусишь, потому что хочешь этого, — что Ичиро, что Саматоки, смертельно побледнели, в глубине души осознавая: слова Сасары — чистая правда. — Ичиро! — Саматоки едва не опрокинул стол, вскакивая, когда Сасара замахнулся лезвием. Но даже всей его скорости не хватило, чтобы остановить движение. Брызнула кровь — но она не принадлежала эльфу. Сасара порезал сам себя?.. — Ичиро — хорошее имя, — одобрительно кивнул Сасара, — Саматоки — хороший вампир. Он не станет кусаться без твоего согласия, даже если очень хочется. — Да больно нужна мне твоя гнилая кровь, — оскалился вышеупомянутый «хороший вампир», презрительно покосившись на Сасару. При их первой встрече он выкинул то же самое, и Саматоки, надо сказать, не особо впечатлился. Возможно, потому, что кровь Сасары почти не пахла — как и сам Сасара. Саматоки до сих пор затруднялся с определением… его принадлежности, так сказать. — Но к моему запаху он уже привык, — к вящему удивлению вампира, Сасара всё ещё не заткнулся, — а что насчёт тебя, малыш Ичиро? Хочешь проверить своего нового друга? — приторно-сладко спрашивает человек (?), покровительственно кладя руки на плечи напрягшегося Ичиро. И прежде, чем Саматоки успел их остановить, эльф кивнул, и Сасара с ухмылкой оставляет неглубокую, но длинную ранку на обнажившемся запястье. «Ох, — думает Саматоки, — это будет сложнее». В отличие от той крови, которую Саматоки выдавал Сасара, Ичиро пах гораздо сильнее. Его запах заполонил собой всё это огромное тёмное помещение, Саматоки был уверен, что не спрячется от него, куда бы он не пошёл — чувства обострились до предела (настолько, что он слышал тихое-тихое испуганное дыхание Ичиро). Всё бесполезно. И как давно у него текут слюни?.. Они вытекали изо рта, капали с подбородка на одежду и пол, но Саматоки не мог даже захлопнуть пасть и вытереть лицо рукой — он, не отрываясь, наблюдал, как из тонкой красной полоски на фоне немного загорелой кожи по капельке выходит кровь. Такой сильный и вкусный запах должен быть запрещён законом!.. И Саматоки, несмотря на все свои мысли, не отводил взгляда. Если бы ему разрешили попробовать хоть немного этой крови, он бы согласился даже вылизать пол. Очевидно, это очередная проверка Сасары? Клыки чесались от желания вонзить их в тонкую кожу и выпить всё до последней капли. И тем не менее, Саматоки просто стоял, сжав руки в кулаки (отросшие когти — одна из его небольших способностей — уже пропороли кожу до ранок), загнанно, как собака, дыша, глухо порыкивая и всматриваясь бешеными красными глазами в чужую руку. Несколько долгих, мучительных минут спустя, он смог утихомирить бушующее сердцебиение, выровнять дыхание и даже захлопнуть рот. Блять, у него теперь вся рубашка в слюнях… — Спасибо за предложение, — выдавил из себя Саматоки, отступив на шаг и покачнувшись — от обострившегося голода у него мутилось перед глазами, — но у меня уже есть еда, — дрожащими руками он достал из-под плаща первый попавшийся пакетик с кровью — он, блять, вообще-то, давно не ел, потому что спал — и вскрыл его так, что ещё больше замарался. Но плевать. Такого голода Саматоки не испытывал со времён первых годов выживания без вампирской шайки, которая более-менее обеспечивала их с сестрой кровью (кидая трупы каких-то сифозных бомжей под ноги, кушайте на здоровье, деточки). Саматоки не успокоился, пока полностью не осушил пакетик (к тому времени кровотечение ранки Ичиро уже остановилось). — Я же говорил, — расслабленно засмеялся Сасара, разорвав повисшее напряжение, — Саматоки хороший пёсик. Он тебя не обидит. — А вот тебя могу, — зарычал Саматоки, схватив Сасару за грудки и впечатав спиной в стену, — что ты мне подмешал, ублюдок? — Всего лишь слабенький допинг, — того, кажется, подобная агрессия нисколько не смутила — он так и продолжал ехидно улыбаться, — он обостряет все пять чувств, добавляет выносливости и сил… крутая штука, правда? — честно, ему хотелось размазать эту ухмыляющуюся рожу, но Саматоки с трудом задавил ярость и отпустил Сасару. Этот человек ещё ему нужен. Тот со вздохом отряхнул одежду. — Полагаю, теперь вы не хотите оставаться на чай. Саматоки, подожди немного… — Эм, Сасара, — неловко выдал Ичиро, впервые заговорив в его присутствии, — а вы, случаем, не встречали человека ниже меня примерно на полторы головы? У него красные волосы, крестик и глаза жёлтые, с вытянутым зрачком. Как у кошки, знаете, — Ичиро неловко махал руками, объясняя. Показалось Саматоки или нет, но на лице Сасары мелькнула странная эмоция — он не успел толком разобрать, что это было, потому что секунду спустя собеседник вновь беззаботно ухмылялся. — Я бы и рад вам сказать, как его поймать, но друзей не выдаю, уж простите, — он развёл руками, но Ичиро поймал одну из его конечностей и серьёзно взглянул в чужие глаза. — Этот человек меня серьёзно подставил, — в этот раз Сасара никак не изменился в лице, но Саматоки — едва ли впервые за всё их знакомство — уловил перемену в обычно неизменном запахе. — А ты не думал, что там мог быть кто-то третий? — он осторожно отцепил от себя Ичиро, напоследок непривычно вежливо улыбнувшись. — Я сейчас принесу тебе кровь, Саматоки.

***

— Я запутался, — честно признался ему Ичиро спустя несколько минут неловкого молчания в повозке (им еле нашлось место — всё было забито хламом извозчика). Они никак не обсуждали произошедшее у Сасары, предпочтя сделать вид, что ничего не было. И Саматоки, честно сказать, полностью устраивал такой расклад. — Если это был не он, то тогда кто? — Давай сначала догоним хоть того, — устало выдохнул Саматоки. Стоило ему покинуть прохладную темноту дома Сасары, как его неизбежно начало клонить в сон. Тем не менее, это были менее губительные последствия, чем у чистокровных вампиров, у которых от долгого пребывания на солнце потихоньку сгорала кожа. Саматоки просто отсыпался днём и бодрствовал ночью (правда, летом это было более затруднительно, но сейчас осень, так что проблем нет). — А там видно будет, — пробормотал он уже куда-то в чужое плечо, зевая во весь рот. Спустя несколько минут голова крепко спящего Саматоки (в приоткрытом рту угадывались кончики клыков) расположилась на бёдрах Ичиро (ему точно на это плевать, да). Наверное, Сасара не зря затеял эту проверку. Теперь Ичиро знал: даже если он будет ранен, Саматоки не потеряет голову от запаха эльфийской крови и не нападёт. «Если ты ему не разрешишь», — насмешливо протянул внутренний голос, но Ичиро предпочёл не прислушиваться к нему. Мысль странная и внимания определённо не стоящая.       Они прибыли в город, где, опять же, по чужой наводке, пока что находился искомый ими человек спустя примерно шесть часов — когда уже начинало темнеть. И прежде, чем начать поиски, Саматоки вспомнил об одной мелочи. — Впредь больше не теряй свои вещи, идиот, — говорит, протягивая тот самый простенький идиотский браслет, сделанный из верёвочки и нескольких крупных бусин. — Я нашёл тебя с помощью него, — уточняет в ответ на непонимающий взгляд Ичиро. Впрочем, на его лице тут же отражается щенячья благодарность. — Спасибо, — искренне говорит он, прижимая безделушку так, будто это был целый мешок каких-нибудь алмазов, — его сделал мой младший брат, — Саматоки понимающе хмыкает. Видать, тоже любил своего мелкого. Больше они этой темы не поднимали, но Саматоки почему-то подумалось, что Ичиро бы просто сухо поблагодарил, не устрой Сасара этой своей проверки. — У тебя есть что-нибудь из его вещей? — к вящему разочарованию Саматоки, эльфёныш, немного помявшись, качает головой. Впрочем, это не конец света. Если бы Саматоки полагался только на свой нюх, он бы не продвинулся в сфере убийств так далеко. Тот предложил разделиться и встретиться в местном баре через два часа. Впрочем, не стоит удивляться, если кто-то из них может не оказаться на месте — за такое время кто-то, вроде Саматоки способен и найти то, что ему нужно.       Первым делом он направился в церковь — раз сегодня воскресенье, то не исключено, что этот парень приходил сюда молиться. Ичиро говорил, что тот носил крестик — видать, больно набожный. Девяносто процентов встреченных Саматоки людей с крестиками ходили молиться по воскресеньям. (И часто на следующий день убивали и насиловали). Возможно, и их цель не исключение. — Извините, воскресная служба закончилась, — вежливо ему улыбался толстый низкий мужик — кажись, священник. — Святой отец, — собрав в кулак всю свою харизму, Саматоки чуть улыбнулся, — я ищу убийцу и поджигателя. Возможно, сегодня на службе он был у вас, — священник наигранно ахнул, и вампир едва сдержал желание скривиться. Да этому деду плевать — ему главное денег получить. — Проходи, сын мой, я постараюсь помочь, чем смогу, — стоило Саматоки переступить порог величественного здания, как в нос ударили запахи посетивших церковь людей, дешёвых свечек и мяты. Напрягало серебро, находившееся буквально везде — Саматоки чувствовал его в стенах здания, на полу, на шее старикана-священника. И наверняка какой-нибудь ублюдский колдун за копейки наложил на него отпугивающее нечисть заклинание. Саматоки ненавидел церкви именно из-за блядского серебра. Впрочем, оно безвредно, пока из него не сделают кинжал с каким-нибудь ядом в придачу.       Он кратко и вежливо описал возможного преступника, и, к вящему удовлетворению Саматоки, дед, явно не страдающий склерозом, что-то вспомнил. — Да, я видел такого сегодня на вечерней службе… у него был дьявольский взгляд, — святой отец поёжился, и Саматоки, как ни странно, не увидел в этом жесте неискренности. — А вы не припомните, где он сидел? — старикан явно удивился такой его просьбе, но виду не подал и послушно провёл Саматоки к нужному месту. Ему потребовалось чуть втянуть воздух, чтобы посреди мешанины запахов уловить нужный — и все остальные перестали иметь значение. Впрочем, была вероятность того, что этот запах неправильный, но его обладатель был здесь совсем недавно… Нужно идти, пока он не понял, что его ищут. — Большое спасибо, святой отец, — вновь улыбнулся Саматоки, — если я поймаю его, всё это будет благодаря вам, — в ответ дед протянул ему руку, увешанную толстыми серебряными браслетами, и после рукопожатия Саматоки едва подавил в себе желание скорее отдёрнуть конечность.       Нужный запах привёл его к очередной захудалой гостинице (которая находилась достаточно далеко от церкви, кстати). Мысленно извинившись перед Ичиро, Саматоки снял себе номер на первом этаже (с двумя кроватями) и, пройдя в местную столовую, устроился за неприметным столиком, решив заняться тем, что умеет больше всего — ожиданием. Саматоки заказал себе гору еды и напитков, которую нужно было бы очень долго есть, и принялся неспешно заниматься поглощением пищи, исподтишка наблюдая за каждым человеком, приходившем сюда. Запах точно вёл сюда, но, дабы не создавать подозрений и особо не шуметь, Саматоки решил подождать и убедиться в том, что точно прав. Первые полчаса никто не подходил под описание «ниже Ичиро почти на две головы, странный цвет волос и глаз, крестик», но затем Саматоки заметил у барной стойки кое-кого. И принюхался, жадно наблюдая за передвижением небольшой фигуры в капюшоне. Саматоки был уверен: это точно тот запах из церкви. Но незнакомец не показывал лица, и он был уверен только в его небольшом росте. Человек заказал себе что-то и, подождав несколько минут, забрал еду и удалился в свой номер сразу же, даже не забрав сдачу. — Парень! — закричал бармен ему вслед. — Эй, парень, подожди! Ты забыл свою сдачу!.. — Давайте я ему отнесу, — второй раз за этот день Саматоки пришлось вежливо улыбаться. Ну, что поделать. Сейчас, если этот парень окажется тем, кого они ищут, вампир отыграется на нём за все фальшивые улыбочки. — Ты просто мой спаситель, — с облегчением выдохнул немолодой мужчина, — семнадцатый номер. Второй этаж, направо, — Саматоки говорит «спасибо», пусть ему и отродясь не нужна эта информация. Он знает, где искать.       Саматоки идёт бесшумно. Интересно, испугаются его стука или нет?.. Тук-тук-тук — по дубовому дереву, и он спустя несколько секунд не слышит — чувствует — чужое приближение. Неудивительно, что Ичиро так и не смог его поймать. Глаза у парня действительно жёлтые. Вблизи от него ещё больше разит мужской туалетной водой — вампир смог выследить его только из-за неё. Интересно, зачем так сильно брызгаться? — Чё те надо? — хмуро спрашивает парень, даже полностью не открыв дверь. На шее болтался медный крест — Саматоки наконец убедился, что это точно он. — Вы забыли сдачу, — с трудом сдержав бешенство (как он только посмел так обращаться к самому Аохицуги Саматоки?!), улыбнулся он. Незнакомец тянет ладошку (примерно в полтора раза меньше, чем у Саматоки), чуть высовываясь из-за двери, и вампир, улучив момент, хватает его за горло, вламываясь в помещение и ногой захлопывая дверь. У пацана в шоке расширились глаза, и он, точно как Ичиро, принялся драть руки Саматоки (и какого чёрта у него такие острые ногти), шипя разозлённым кошаком. На счастье паренька, Саматоки (пока) не собирался его убивать. Удерживать мелкое тело пацана было довольно проблематично — тот вырывался с куда большей силой, нежели Ичиро — ещё чуть-чуть, и у Саматоки точно ослабнет хватка.       Поэтому он прижал жертву к ближайшей стене, и, наконец дав волю голоду, вгрызся в чужую шею, вместе с кровью высасывая всю прыть противника. Два с половиной часа назад.       Пока Аохицуги Саматоки вёл задушевную беседу со священником, Ямада Ичиро ошивался в местном баре, размышляя, как быть. Такие же чутьё и опыт, как у напарника, у него отсутствуют и тем не менее, вспоминая свои предыдущие похождения, он мог с уверенностью сказать, чего делать не стоит. Носиться и расспрашивать каждого встречного — не вариант, таких людей очень легко заметить. Запугиванием Ичиро ничего не добился — просто потому, что брался не за тех людей (а ещё, странное дело: ни один стражник обычно не видел никого по описанию Ичиро. То ли у них всех с памятью плохо, то ли… тут что-то не так). Будь у него хоть чуть-чуть больше опыта, он бы… ну, во-первых, он бы не попался той женщине так глупо. Его братья пока что слишком малы, чтобы работать, Ичиро один впахивал за них троих и носился по всей стране, обеспечивая Джиро и Сабуро достойное будущее. «Работёнка недолгая, тебе, мальчик, всего лишь нужно залезть на склад и стащить пару бумажек. Вы, эльфы, шустрые, это будет нетрудно. Главное не попасться, вот и всё».       Ичиро ненавидел это «ты же эльф». Он же эльф, так почему такой плечистый, крепко сбитый и неуклюжий, а не тонкий, изящный и грациозный, как и предписано быть эльфам? Почему вместо роскошной жизни выполняет грязную работу за деньги? Почему грязно убивает своих преследователей и прячет трупы, вместо того, чтобы поразить их ядовитой стрелой с расстояния в пятьдесят метров? Почему его ненавидят сородичи? Правильный ответ только один: спасибо матери. Ичиро не держал на неё зла: они с братьями некоторое время жили счастливо, пока наружу каким-то образом не всплыла отвратительно-грязная тайна их родительницы. Всё это время она состояла в тайном союзе с человеком, всех детей родив от него же. Вероятно, то была крепкая любовь, за которую она поплатилась мгновенным изгнанием. И как только Ичиро исполнилось шестнадцать, их с братьями также изгнали из города эльфов, окружённого кольцом гор. Тот страшный путь они едва-едва преодолели, голодая, замерзая и убегая от опасных тварей. Днём Ичиро держал братьев за руки и ласково улыбался, а ночью тревожно размышлял, справятся ли они с оставшейся дорогой. Он выбрал самую короткую, но и она оказалась непростой. Кольцо Восемнадцати Вершин кишмя кишело самыми разнообразными тварями, от мелких безобидных фей до молодых драконов. Здесь ветер способен сбить с ног (а то и вовсе скинуть вниз), и если на ночь не найти укрытие, то холод вместе с вышедшими на охоту грифонами точно убьют даже самого стойкого путника.       Ичиро потряс головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Сейчас не время. Итак, следуя логике, сейчас нужно идти к бармену. Их здесь было два: один, видно, совсем зелёный (не старше Ичиро), а второй явно работает давным-давно. Старый, с прокуренным голосом, крикливый и усатый. Девяносто процентов толстых усатых людей знали то, что Ичиро нужно. Поэтому он, так и не снимая капюшона, обаятельно улыбнулся и сделал заказ. Бармену его настрой понравился. Некоторое время спустя они разговорились. У Ичиро была одна маленькая особенность: ну просто ненормальная устойчивость к алкоголю. Даже для эльфа. Видать, наследственное. Но он не припомнит, чтобы матушка любила опрокинуть рюмочку за обедом. Задумываться об этом не хотелось, поэтому Ичиро пил, пил, пил и слушал болтовню бармена, который изредка отлучался обслужить кого-нибудь. Тем не менее, помимо невосприимчивости алкогольных напитков, Ичиро обладал эльфийской харизмой, поэтому большинство работы свалилось на коллегу толстяка (благо, желающих надраться в будний день, или, вернее, вечер, было не так много) — С какой целью ты здесь, мальчик? — поинтересовался бармен спустя полчаса беззаботного разговора, уже опустив все формальности. — По мне видно, что я не местный? — удивился Ичиро. — Бросаешься в глаза, — кивнули ему в ответ. Эльф решил никак не комментировать это и просто кратко изложил причину, по которой он прибыл в этот город. — Я ищу одного человека. Не встречали ли вы недавно невысокого парня со странным цветом волос и жёлтыми глазами? Возможно, на нём был крестик.       Бармен не то что видел, он даже указал на гостиницу, в которую беглец подался с наибольшей вероятностью. Правда, там никого такого не было, но Ичиро не спешил сдаваться. Он решил обойти все бедные стрёмненькие гостиницы в этом округе — не мог же он уйти далеко, верно? В целом, прежде, чем найти зацепку, он бродил примерно часа полтора. Паренёк ушёл далеко — достаточно далеко для того, чтобы Ичиро едва не отчаялся. И тем не менее, когда он всё с той же вежливой улыбочкой обратился к одному из барменов (этот человек кое-что у меня забыл, никак не получается вернуть), тот со смехом ответил, что паренёк действительно забывчивый. И назвал его номер и этаж. Ичиро не понял, к чему это было, но поблагодарил и буквально взлетел по лестнице. Никогда у него ещё не получалось выходить на след виновника всех своих бед так быстро. И самое главное: у него под ногами не путались наёмники (ну кроме разве что Саматоки, но он больше помогал, чем мешал), мешающие заниматься выслеживанием.       Когда Ичиро подошёл к потрёпанной двери и услышал за ней шорохи, подсознательно он, вероятно, уже знал, что его ждёт. Аохицуги Саматоки, едва не разминувшийся с напарником буквально две минуты назад, пил кровь у того самого парня, который доставил бедному Ичиро столько проблем. Честно, он побаивался… прерывать процесс, потому что незнакомец отчаянно отбрыкивался (так ему и надо) и не прекращал буквально кромсать кожу Саматоки на куски своими странно длинными и острыми (будто у кошки) ногтями. Ичиро поспешил запереть за собой дверь, и прежде, чем отключиться, паренёк вперил бешеный взгляд жёлтых глаз в новоприбывшего. В жёлтой радужке Ичиро заметил узнавание, и секундой спустя наконец пойманный беглец обмяк. Саматоки отпустил чужую тушу и повернулся к нему, утирая рот. Ичиро на мгновение испугался его бешеных, налитых кровью глаз — так он смотрел тогда, у этого странного колдуна (или кто он там) Сасары на ту несчастную (уже зажившую) царапину. Мгновение спустя вампир пришёл в себя. — Ты немного опоздал, — с какой-то вымученной ухмылкой выдал он, — я уже всё. У его крови отвратительный вкус, — честно признаётся Саматоки и, легко подхватывая мелкое тело паренька, кладёт того на кровать. — Какой заботливый, — кривится Ичиро и с любопытством заглядывает в чужое лицо. На белой коже горла виднелись кровоточащие ранки чужих клыков. Эльф поёжился и рефлекторно потёр шею, поняв, почему Саматоки старается улыбаться, не открывая рта (хотя он в принципе редко улыбался).       Утешало то, что эти самые клыки не вонзятся в его шею без спроса. — Надо его связать, что ли, — задумчиво изрёк Ичиро, глядя в чужое расслабленное лицо. Прежде, чем он успел поинтересоваться, есть ли в номере верёвка, началось что-то совсем странное. Ичиро не мог понять, показалось ему или нет, но, кажется, парень… уменьшился? Саматоки, очевидно, что-то почувствовавший, насторожённо вскинулся и уставился на раскинувшегося паренька. Эльф и вампир просто смотрели, как конечности их жертвы укорачиваются и покрываются шерстью, и он весь исчезает под одеждой. Когда ступор прошёл, оба кинулись проверять, на месте ли беглец (и искренне опасаясь, что его может там не оказаться), Саматоки и Ичиро обнаружили… кота. Небольшого, пушистого и рыжего. — Так вот, почему он вылил на себя столько духов, — внезапно выдал Саматоки, — чтобы никто не учуял в нём элурантропа. — Элурантроп? Что за тупое слово? — Не я придумывал, как обзывать этих тварей, — рявкнул на него Саматоки и взял кота за шкирку. — Это объясняет, почему стражники не могли вспомнить никого с внешностью этого парня. Они просто… — Видели кота, — договорил за него Ичиро. И осторожно забрал маленькое тельце у Саматоки. У него, оказывается… такая милая морда. (Тайная слабость Ямады Ичиро номер три: чрезмерная любовь к кошкам.) — Ты что, — раздался неверующий голос Саматоки над ухом, — кошатник? — Я просто пытался запомнить его морду! — Зачем, блять? — Вдруг он сбежит?! — А вот это уже реальная проблема.       Напарники крепко призадумались. Связывать тело кота было бесполезно — при трансформации элурантроп (какое же тупое слово) либо просто разорвёт верёвки, либо останется без рук (чего Ичиро, несмотря на всё его возмущение по поводу подставы, как ни странно, не хотел). — Давай пока просто будем нести его на руках, — предложил Ичиро, — и если начнёт вырываться, то постараемся удержать. Во-первых, иного варианта у них и нет. Во-вторых, Ичиро не то что бы хотелось… скорее, он будет не против подержать у себя тёплый, рыжий и пушистый комок. Главное, чтобы Саматоки не выпил слишком много крови, иначе это может плохо сказаться на здоровье кошака. Эльф и сам не заметил, как стал думать о пойманном как о милом пушистом зверьке. Но его в любом случае нужно доставить той женщине — и пусть она делает, что хочет. А Ичиро больше в жизни не возьмётся за какое-либо дело, если оно хоть как-то связано с Чууоку, и ему плевать, даже если он упустит целую кучу денег. Жизнь дороже.       Таким образом, покинув гостиницу через окно (тут не высоко, мелкий, ты что, испугался?), Ичиро и Саматоки направлялись обратно. Снова в тесной повозке (они еле нашли человека, направляющегося куда-то на ночь глядя). Элурантроп не очнулся даже спустя три часа (которые Ичиро безбожно продрых), но зато на четвёртый заворочался. Саматоки пихнул его в бок, разбудив, и спустя секунду они уже вместе удерживали обратившегося в человека кота (как Саматоки объяснил позже, элурантропам требуются силы, чтобы поддерживать человеческую форму, а он, вампир, забрал их вместе с кровью). — Либо ты щас успокаиваешься, либо я снова попью твоей крови. Чтоб ты знал, я проголодался, — после минут пяти бесполезной возни и попыток парня заорать (Ичиро приходилось зажимать ему рот), зарычал Саматоки, и элурантроп (язык сломаешь, пока скажешь, даже у себя в голове, блять) угомонился, недовольно сверкая жёлтыми глазами. Ичиро швырнул ему предусмотрительно захваченную из номера одежду. — Давай, без резких движений. Лично я не горю желанием пялиться на твою задницу.       Когда паренёк с удивительным послушанием оделся, все трое некоторое время молчали, не зная, как начать разговор. Молчание, как ни странно, разорвал именно пленник. — Ты, подонок, — и его первыми словами стало такое обращение к Саматоки, — я, блять, сразу понял, что ты вампир! От тебя за версту им воняло! Ты ебучая нечисть! — прежде, чем Саматоки успел ответить ему и окончательно разжечь конфликт, между ними встрял Ичиро. — Начнём с того, что ты тоже не… — Ты-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! — вмешательство эльфа, кажется, сделало только хуже. — Ты тот сраный эльф со склада! Оставь меня уже в покое! — Ты меня подставил, кошкоподобный ублюдок! — Да это, блять, был не я! И я элурантроп, грёбаный невежда! — А ну заткнулись все! — Ты тут вообще не причём, злоебучий кровосос, так что сам завали еба… — Вы чего расшумелись? — обеспокоенный голос извозчика мигом прервал все их словесные баталии, а элурантроп в мгновение ока вновь стал котом. И испуганно залез под плащ Ичиро. — Да мы просто спорили, обещаю, этого больше не повторится. Извините! В отличие от напарника, Саматоки просто промолчал. Элурантроп показался из-под чужой одежды несколько секунд спустя, убедившись, что в повозку заглядывать никто не собирается. Один раз злобно шикнув на Саматоки, он обратился в человека вновь, со злобной руганью одеваясь уже второй раз за всю поездку. — Расскажи подробнее о складе, — попросил его Ичиро наиболее мирным тоном, кинув на надувшегося Саматоки предупреждающий взгляд. — Харай Кууко, — буркнул вдруг вроде-как-пленник. — Что? — Я говорю, меня зовут Кууко! — произошедшее вызвало в Ичиро короткую вспышку дежа-вю, и тем не менее он представился в ответ, решив не заострять на этом внимания. — Я Ямада Ичиро, а этот социофобный вампир — Аохицуги Саматоки. — Я не социофобный, ты, идиот! — Да-да. Кууко, так что произошло на складе?       Новый знакомый немного помялся, прежде, чем начать рассказывать. Ичиро это не понравилось — так обычно ведут себя люди, судорожно пытающиеся по-быстрому придумать правдоподобное враньё. — Я должен был стащить парочку документов. Ну, знаешь, типа, я им бумажки, они мне деньги. И в это же грёбаное время кому-то срочняк понадобилось поджечь буквально всё. Я давай делать оттуда ноги, а тут этот поганый эльф прям на дороге. Конечно, я его сбил! — И с чего нам тебе верить? — подозрительно поинтересовался Саматоки. Честно, Ичиро был с ним солидарен. Всё это больно напоминало его историю. — С того, — взбешённо рявкнул Кууко, — что я не смог бы устроить всё это дерьмо за одну ничтожную ночь. Он вспыхнул буквально весь сразу, а ты, блять, видел эту громадину? Ичиро задумался. Слова Кууко имели смысл, но, с другой стороны, они всё ещё никак не подтверждали его невиновность. Что Саматоки и поспешил заметить И тем не менее, Ичиро почему-то казалось: Кууко никого не трогал и действительно просто пришёл за бумажками, ровно как и сам Ичиро. Возможно, эльф (разве что совсем чуть-чуть) симпатизировал ему потому, что он способен превращаться в милого рыжего кота. — Да думайте чё хотите, — злостно осклабился элурантроп, — но я не собираюсь признавать свою вину в том, чего не совершал. И Чууокские пидоры в любом случае замочат его, — Кууко махнул рукой в сторону Ичиро и отвернулся от них обоих, больше, видимо, не собираясь что-то доказывать. Ситуация становилось всё страннее и дерьмовее одновременно. Поэтому Ичиро, мысленно проклиная Чууоку, заказчика, Кууко и весь мир сразу, всё же спросил. — Ты помнишь, как он выглядел?

***

      Однако, прежде, чем Кууко отреагировал, повозка остановилась, хотя до Сасары ещё точно ехать не менее двух часов. Саматоки втянул воздух, и даже до того, как он заорал, Ичиро понял: что-то не так. — Выпрыгивайте отсюда, живо! Они втроём еле как выскочили из повозки (Кууко просто проломил один её бок, Саматоки другой, а Ичиро вылез через единственный вход), и секунду спустя хрупкое деревянное сооружение оказалось разнесено в щепки взрывным заклинанием. Саматоки уже встречал такие — им всегда предшествовал запах гари. У него не слишком большой радиус, но зато мощности не занимать: любое существо, оказавшееся в эпицентре взрыва, погибает или получает серьёзные ранения. Из-за дыма не было видно, что там с Ичиро и Кууко, но лезть через то, что осталось от повозки — себе дороже. Нужно сначала узнать местоположение врага…       Впрочем, тот обнаружил себя сам — Саматоки рванулся в сторону за мгновение до того, как на место, где он стоял, приземлился извозчик — оказалось, довольно высокий и мускулистый человек. — Да простит меня Боже, — забормотал он низким печальным голосом, совсем непохожим на его прежние интонации, — но вы все должны быть убиты мною, — и с ошеломляющей для человека скоростью он оказался возле Саматоки, замахиваясь на него дурно пахнущим (и вдобавок ко всему, серебряным) кинжалом. «Это яд, — понимает вдруг он, — яд против вампиров!» — Да простит меня Боже, — повторяет человек, и Саматоки вдруг понимает, что злится. Что это за бред с богом? Неужели этот… да кем бы он ни был! не понимает, что никакое убийство простить нельзя? Просто так не замолишь факт отнимания чьей-то жизни!       И Саматоки знал это как никто другой. Поэтому он понёсся на мужчину напролом — как обычно, безоружный, имея при себе только нечеловеческие силу и скорость. Того это, кажется, нисколько не смутило — только лицо сделалось ещё печальнее. Будто Саматоки уже проиграл и этот псевдо-святоша его хоронит! Как же бесит! Когда до человека остался один лишь шаг, он внезапно… просто замер. Это что, очередное блядское заклинание? Вот чёрт, этот мудак успел сложить руки вместе! — Покойся с миром, — всё ещё с этим бесячим печальным выражением лица произнёс наёмник (по всей видимости, он) и замахнулся кинжалом, готовясь уничтожить своего врага. — Хей-хей-хей, не хорони вампирчика так быстро! — возможно, Саматоки действительно бы пришёл конец, если бы Кууко… буквально не врезался своими ногами в башку наёмника (который выше его на добрые две головы), заставив его отлететь на все пять метров. Мужик вырубился, заклятие спало, и Саматоки наконец-то смог сдвинуться с места. — Да этот ублюдок не хуже Сасары! — разгневанно зарычал вампир. — Кто он вообще такой? — Не преувеличивай, лучше него не может быть никого, — резко отозвался Кууко, садясь на корточки рядом с горе-подрывником. Подцепил когтем веко — Саматоки даже забеспокоился, не поцарапает ли он так глаз — и зачем-то кивнул. — Этот пидор в нокауте. Давайте убьём его? — Не надо никого убивать! — возразил Ичиро. Кууко воззрился на него с таким искренним непониманием, что тот даже смутился. Кашлянул. — Сначала нужно узнать, кто его подослал, верно? Крыть было нечем. Вампир (недовольно) кивнул, элурантроп (Ичиро всё ещё считал это слово тупым) нехотя проворчал согласие.       На том и порешили. Саматоки вскрыл ещё один пакетик крови (на нервной почве у него всегда разыгрывался аппетит), предложил как-нибудь изощрённо избавиться от «этой гадости» (серебряного кинжала), и достал припасённую (на тот случай, если Кууко не захотел бы сотрудничать) верёвку. Они решили привязать громилу (да не такой он уж и высокий, у них разница всего лишь сантиметров пять) к дереву. Кууко и Саматоки, будучи знакомыми с Сасарой и «всякими колдовскими штучками», сделали так, чтобы ладони незнакомца не могли друг с другом соприкасаться. К сожалению, никто из них не владел ограничивающими заклинаниями (да и заклинаниями в целом) и на тот случай, если здоровяк сможет колдовать и с помощью одной руки, у них не было иного варианта, кроме как заставить Саматоки присосаться к его шее и тем самым вырубить (а лучше убить). Он очнулся спустя примерно полчаса. Сонно проморгался. — Доброе утро, спящая красавица, — глумливо захихикал Кууко, — как спалось? Головушка не болит? — с издевательским сочувствием поинтересовался он, подступив к человеку совсем близко и почти утыкаясь ему куда-то в плечо (всё из-за роста). «Спящую красавицу», кажется, подобный расклад не устраивал. Мужчина, проигнорировав нападки Кууко, несколько раз дёрнулся, пошевелил (Саматоки напрягся) руками. Связали его добротно, но ещё не факт, что он не сможет эти верёвки разорвать. Некоторое время спустя он затих (и тем не менее, каждый из них остался настороже — мало ли, это блеф). — Дружище, — притворно-ласково заговорил Саматоки, — давай ты по-хорошему ответишь на наши вопросы, ладно? Тогда, может быть, останешься жив, — и несмотря на добренькую улыбочку, его взгляд оставался ледяным и презрительным. Мужик выглядел больше печальным, чем испуганным. И, кажется, тон Саматоки ему не очень нравился, поэтому Ичиро поспешил вмешаться. — Если вы от Чууоку, то, боюсь, вы не тех ищите. Никто из нас не виновен в произошедшем на с… — Я знаю, — к вящему удивлению всех присутствующих перебил Ичиро мужчина, наградив каждого тяжёлым взглядом, — именно из-за этого вы должны умереть. Убьёте меня, придут другие. Рано или поздно, но вы все умрёте. — Погоди, — непривычно-медленно и спокойно проговорил Саматоки, — ты хочешь сказать, что пришёл от… — Именно, — впервые за весь вечер, этот высокий человек улыбался, — вам не поможет даже Бог.       Ичиро ничего не понял. От кого пришёл этот человек? Почему Саматоки так побледнел? Пока эльф напряжённо размышлял, вампир внутренне (и не очень) паниковал, человек потерял ко всему интерес и теперь смотрел на луну, Кууко один выдал здравую (и единственно-верную в данной ситуации) мысль. — Что ж, мы в дерьме.       Наёмника звали Рио. Бесполезная информация, положения никак не меняющая, но, по крайней мере, Кууко мог больше не материть его (и каждый раз новым словом), а звать по имени. Ичиро, кажется, о той самой организации наслышан не был, но Саматоки, честно, сейчас было не до объяснений. Если Чууоку являлись относительно известными, то эти до недавних пор даже не показывались. У них не было названия. Известно только то, что они — главные соперники Чууоку. Считай, их враги. Меньше, чем ввязываться в дела Чууоку, Саматоки хотел оказаться меж двух огней. До истекания условных двух недель у него ещё восемь дней, а на их след уже вышли. И если Саматоки с Кууко ещё могут как-то отделаться, то Ичиро достанется по полной программе. Вампир покосился на него — растерянного и насторожённого — и в голове мелькнула странная мысль: я не хочу его смерти. Мелькнула и растворилась, тут же забывшись, но решимость помочь ему выбраться из этого дерьма никуда не исчезла. Точка невозврата пройдена ещё тогда, когда Саматоки разжал пальцы и позволил какому-то незнакомому эльфу жить. Отступать поздно. — Рио, послушай, — осторожно позвал его Саматоки, — что нам нужно сделать, чтобы ты выдал нам своего начальника? — тот вновь усмехнулся. — Сомневаюсь, что у вас получится, но я смотрю, никто из вас не отступится, да? — чтобы понять их намерения, хватило одних лишь серьёзных взглядов — даже Кууко молчал. — Помогите мне выбраться из страны.       Просьбу наёмника было решено обсудить позже. Рио оказался любезен — когда они его отвязали, он достал еду (очевидно, сам готовил) и поделился ею с ними всеми. Саматоки заставил его попробовать абсолютно всё, однако, никакой отравы, по всей видимости там не обнаружилось. И тем не менее, прежде, чем отдать-таки странного цвета мясо на растерзание напарникам, попробовал сам. Вкус для мяса был странный, но никаких примесей Саматоки не учуял и не почувствовал. Но его одолевали сомнения — пока Ичиро просто не утащил кусок себе и решительно не впился в него зубами. Кууко поспешил сделать то же самое, ворча под нос что-то о «тупых параноиках». Саматоки махнул рукой — подохнут, ну и хуй с ними, сами виноваты. И всё же первые несколько минут беспокойно косился на… теперь, наверное, товарищей? В общем, вполне вероятно, что над Рио провели какой-нибудь стрёмный эксперимент и сделали его устойчивым к любым ядам — Саматоки таких встречал. Однако, всё оказалось нормально — ни Ичиро, ни Кууко не проявляли признаков отравления. Рио довольно быстро прикончил свою порцию и взялся за новую, непринуждённо разжёвывая. — А что за мясо? — полюбопытствовал Кууко, — я никогда такого не ел.  — Единорога, — непринуждённо ответил Рио. Вся троица так и подавилась. — Я пошутил. Это дракона. Можете есть, прокляты не будете.       Саматоки в жизни повидал многое, но никак не человека, который столь непринуждённо ел мясо, блять, дракона. В общем, из вежливости он доел свою порцию, но больше к мясу не притрагивался. И вообще зарёкся брать еду из чужих рук. Кровь, неизвестно где добытая Сасарой, конечно, тот ещё вариант, но всяко лучше, чем… ну, вот это вот всё.       Прежде, чем они начали обсуждать, что делать, Рио уточнил одну ма-а-а-а-а-а-аленькую подробность. — На мне стоит печать отслеживания. Я не могу её снять. Никто не сможет. Если я буду долго пропадать, меня просто выследят и убьют, где бы я ни был. Голос у него был спокойным и равнодушным. Как у неизлечимо больного человека, смирившегося со своей смертью. Затем он скинул с себя плащ, после и простецкую чёрную рубашку — Кууко сказал что-то про «бесплатный гомо-стриптиз» — и Саматоки, честно, сказать, охуел. Один и тот же человек (кроме Сасары, разумеется) никогда не удивлял его так сильно и дважды. И это только за один вечер. На всей спине Рио распростёрся огромный чёрный круг с заключёнными в него странными символами и письменами — и только глядя на него, Саматоки ёжился. — Когда на моей родине шла война, меня, шестилетнего ребёнка забрали сюда, чтобы натренировать и сделать своей пешкой. Я всю жизнь делаю то, что мне говорят. Другого не знаю, — на удивление, Рио говорил без излишней грусти — скорее, ему уже просто плевать, — и верю только в Бога. — Считай, нашу встречу запланировал тоже он, — весело рассмеялся Кууко, — да для Сасары избавиться от этой штуки — раз плюнуть! — странное дело, но Сасара — единственный, с чьим именем в предложении Кууко не сыпал кучу матов. При упоминании Сасары он переставал материться в принципе. Для такого странного чело… существа, как он, это вполне может быть признаком симпатии. Или уважения. Кто этого кота разберёт. Пока Саматоки внезапно ударился в размышления по поводу Кууко, Рио с интересом спросил, кто такой Сасара. Уже готового разразиться всяческими похвалами элурантропа вовремя заткнул Саматоки, прошипев на ухо, что лучше ему не рассказывать. Даже говорить имя Сасары — ошибка, которая может стоить этому идиоту жизни. — Тебе не нужно знать раньше времени, — хмуро известил его Саматоки. — Мы подождём Сасару здесь.       Им крупно повезло с тем, что упомянутый выше человек являлся «хорошим другом» Кууко. Саматоки не знал (и не хотел знать), насколько велика их дружба, однако, после отправки некоего «сигнала», Сасара был на месте уже буквально через час. Впервые за долгое время их знакомства на его лице застыло удивление — и то произошло во время осмотра Рио. — Тяжёлый случай, — проворчал он. — Но я смогу с ней разобраться, — и мужчина обернулся в изумлении. — Кто ты та… — Неважно, — резко перебил его Сасара, — но как только я сниму печать, об этом станет известно тем, кто её наложил. Нужно сделать это почти у порта. Сейчас Сасара, на удивление, говорил коротко и по делу. Он велел направляться к порту обходным путём (то есть, как можно дальше от его деревни), пока сам Сасара зайдёт за, как он выразился, «всем необходимым». Они договорились встретиться на окраине прибрежного города через неделю. Саматоки не поспевал за этим жутко быстрым развитием событий — вот они с Ичиро только договариваются, где будут искать настоящего виновника, а вот уже на чудом выжившей после взрыва лошади (втроём, не считая обратившегося котом Кууко) несутся, чтобы доставить без году неделю знакомого им мужика к порту, дабы тот смог пересечь океан.       Жеребцу приходилось часто останавливаться (они, всё-таки, немало весят) для передышки, но даже такими темпами они добрались до океанского берега за семь дней — и там их уже ждал Сасара. Разумеется, уже снявший на день какую-то комнату в захудалом отеле (Рио предупредил, что действовать нужно быстро, потому что о его местоположении уже скорее всего осведомлены). — Тут быстро не получится, — недовольно отозвался Сасара, — но сразу же после завершения обряда тебя нужно доставить до корабля. Он отплывает сегодня ночью, — для ритуала, как выяснилось позже, была приготовлена отдельная (Сасара занял двухкомнатный номер) комната. И в ней было некомфортно даже любившему тёмные места Саматоки. Помещение, целиком зашторенное, заполонил неестественный холод, на полу вампир различал здоровую начерченную пентаграмму — она была чем-то похожа на печать Рио. На предложение (скорее, приказ) раздеться и лечь точно на пентаграмму тот отозвался пофигистичным пожиманием плечами и покорностью. Саматоки бы точно побоялся (хотя, конечно, вслух он этого никогда не признает) ложиться туда. От пентаграммы шёл наиболее сильный холод, а сама она пахла гнилью и чем-то ещё, чем-то, отвратительным настолько, что даже думать об этом не хотелось. Саматоки лишь надеялся, что этот придурок не убьёт их единственную зацепку. Кууко, ластившийся у сасариных ног будучи котом, отбежал ко входу. — Удачи, — хмуро пожелал вампир. Ичиро поддакнул, и Рио показал им обоим большой палец — мол, нормально всё.       И после им троим (включая Кууко) сказали покинуть помещение и ни в коем случае не заходить сюда, пока сам Сасара не выйдет. — Как думаете, что он там делает? — задумчиво поинтересовался Ичиро, заняв единственную в соседней комнате кровать и распластавшись на ней в позе звезды. — Шаманит, — хмуро проворчал Саматоки, настороженно прислушиваясь к происходящему в соседней комнате. Никаких звуков — вообще никаких, даже банального бормотания заклинаний — он не слышал. Спустя некоторое время Ичиро (Кууко устроился у него под боком) задремал, а Саматоки — даже несмотря на сочащийся солнечный свет — никак не мог. Всему мешала постепенно усиливающаяся вонь гнили. Примерно через час ожидания Саматоки начал слышать нечто, отдалённо похожее на рычание. От этих звериных звуков захотелось подобраться и насторожиться — вампир инстинктивно чуял исходящую угрозу. Он бы так и сидел, если бы не раздавшийся грохот — будто кто-то за стенкой носился и врезался в неё. Кууко, услышав глухой звук удара, проснулся и деловито поцокал к прислонившемуся к стене Саматоки. — Мяу, — Саматоки посмотрел на него, как на идиота. — Ты тупой? Я не понимаю язык блохастых, превращайся в чело… ауч! — на слове «блохастых» Кууко взбешённо зашипел и вцепился ему в руку. — Ладно, ты не блохастый! Отпусти, пока не остался без хвоста! Элурантроп утихомирился, а Саматоки со злобой потёр прокушенную руку. Его ранки зарастали даже, блять, медленнее обычных! Злой шёпот вампира звучал не так угрожающе, как обычный рычащий голос, но он не мог говорить громче — иначе Ичиро проснётся. Кууко мяукнул ещё раз, и Саматоки вздохнул. — Я понятия не имею, что они там делают, ясно? — посреди предложения раздался очередной стук, заставивший кота тревожно вздёрнуть пушистые рыжие уши. — И предпочитаю не лезть в дела этого идиота… ай, да блять, прекрати! — Кууко вновь зашипел и укусил — в этот раз за палец. Вероятно, из-за того, что Саматоки назвал Сасару идиотом. Эту тему он предпочёл проигнорировать, просто тревожно прислушиваясь к происходящему всего за лишь одной каменной стеной.       Кууко вновь испуганно мяукнул, плотно прижимая уши к голове. Саматоки взглянул в грустные жёлтые глаза и задумался. Может, вместе с превращением меняется не только тело, но и личность? Звериные повадки смешиваются с человеческим разумом и получается что-то… как Кууко, в общем. Возможно, в этом теле ему инстинктивно хочется защищать Сасару? Саматоки совсем не разбирался в животных, поэтому не мог с уверенностью что-то утверждать. Факт только в том, что Кууко немного, но всё же менялся. Да и выглядит он куда более мирным, нежели в своём человеческом облике. Неудивительно, что Ичиро так нравятся кошки. Вампир осторожно потянулся — всего лишь осторожно почесать за ухом, но Кууко мгновенно перестал казаться очаровательным и, зашипев, царапнул его по руке. — Ублюдок, — поморщился Саматоки, вытирая кровь о стену. Нет, всё-таки, мудак — он и в Африке мудак.       Рычание — злое и надсадное — раздавалось уже непрерывно. Саматоки был бы рад вздремнуть хоть немного, но не мог — чувствительное обоняние по-прежнему тревожил запах гнили. Честно сказать, тут даже не в запахе дело — Саматоки приходилось отдыхать и в условиях похуже. Вероятно, чувство опасности, навевающееся воплями из-за тонкой стены, так и не давало провалиться вампиру в заветную дрёму. Кууко точно также беспокойно ворочался и принюхивался, не в силах усидеть на месте. Вероятно, на всё плевал только Ичиро, способный заснуть где угодно когда угодно и в абсолютно любой позе, невзирая на все неудобства.       Саматоки не знал, сколько времени они с Кууко провели в беспокойном ожидании. Но когда Сасара наконец показался, солнце уже клонилось к закату. Корабль отплывал ночью. Кууко таки-задремал у Саматоки на коленях, да и он сам, бодрствующий весь день, чувствовал вялую и тягучую усталость, лишь пару раз провалившись в беспокойный сон. Шевелиться не хотелось. Сасара также предстал не в лучшем своём виде: его местами порванная рубашка, слабый запах крови и разбитая щека ввергали Саматоки в некоторое… недоумение. Раньше ему не приходилось видеть колдуна таким: тот всегда представал пред ним невозмутимым, вёселым и лукавым, спрятавшийся под горой тряпок и масок. Он навевал смутное чувство беспокойства и даже опаску. Теперь же Саматоки видел обычного худощавого усталого человека (который, к тому же, ниже его самого на голову). И его кровь пахла точно также, как у любого другого человека — у Сасары, кажется, больше не хватало сил даже на сокрытие запаха.       Впервые за все эти несколько часов заворочался Ичиро. Сонно протерев глаза и от души зевнув, он едва не свалился с кровати, когда рядом с ним грузно бухнулся Сасара. Эльф тупо уставился в зелёную шевелюру, вероятно, зависнув. — Ваш наёмник отдыхает, — пробормотал в подушку новоприбывший, отвечая на все немые вопросы присутствующих, — я тоже хочу. И в следующую секунду он уже мирно сопел, наплевав на тот факт, что в комнате присутствовали как минимум два существа, доверять которым не стоило. Это же насколько нужно было устать?.. По такому поводу Кууко даже превратился в человека и побежал к уже крепко спящему Сасаре, по дороге запутавшись в ногах и чуть не навернувшись. — Хоть прикройся, — хрипло проворчал Ичиро, бросая в него цветастое покрывало. Кууко поймал его, даже не повернув головы, осторожно потянул носом. — Он ранен, — озвучил элурантроп всем известный факт. — Давайте обработаем?..       Оставив Ичиро и Кууко возиться с болячками Сасары, Саматоки опасливо пошёл в сторону соседней комнаты. В коридоре по-прежнему витал душок падали, но вампир чуял: всё уже хорошо. Угрозы больше нет. Но что именно делал Сасара, чтобы её создать? Когда Саматоки, всё ещё немного опасаясь того, что его может ждать, заглянул за дверь, то вздохнул с облегчением. Рио действительно просто отдыхал. Кое-как укрытый своей одеждой, здоровяк клубочком свернулся у стены, и гость, осторожно подцепив импровизированное одеяло, убедился, что его спина теперь лишь испещрена мелкими шрамами, полученными за годы работы наёмником. Той страшной чёрной печати больше не было. Саматоки решил, что надо бы достать для него запасной матрас, что ли. Он, кажется, был в шкафу из соседней комнаты.       Матрас действительно оказался там. На всё про всё у него ушло пять минут, и вскоре Рио уже дремал на матрасе под одеялом — пусть и тонким, но всё же. Саматоки не знал, с чего на него нашло такое сострадание. Возможно, это из-за того, что последнее время он привык беспокоиться не только за свою шкуру. Да зачем забивать голову всякой чушью? Захотелось — сделал, а в причинно-следственных связях пусть разбираются детективы. Саматоки не детектив. Ему бы поспать как следует и отделаться от преследующего его дерьма. Когда он вернулся, Ичиро и Кууко уже заканчивали бинтовать пострадавшего Сасару. — Думаю, нужно разбудить их через несколько часов, — устало вздохнул Ичиро. Саматоки потёр голову. Надо бы тоже поспать, но только где? Голова раскалывалась. Так бывало всегда, когда Саматоки долго не спал, а спать, к слову, ему требовалось минимум десять часов в сутки. Это из-за того, что он пил крови меньше остальных вампиров, потому и немалую роль в восстановлении сил играл и сон, чистокровным попросту не требовавшийся. Разумеется, на роскошь в виде десяти часов сна он никогда и не рассчитывал — у него банально не было времени.       В конце концов, плюнув на всё, Саматоки лёг у стены, прижимаясь к оной спиной и подтянув к груди ноги. Он всегда старался спать, прикрывая жизненно-важные органы и сворачивался клубком, пусть это было и жутко некомфортно. Ему не привыкать к неудобствам. — Тебе нормально? — недоверчиво поинтересовался Ичиро. Саматоки приоткрыл один глаз, просверлив эльфа раздражённым взглядом. — Сам-то как думаешь? — Ляг мне на ноги, — предложил он без доли смущения в голосе, — ты же уже так делал. Крыть было нечем. Да и не хотелось ему спорить — не в таком состоянии. Саматоки, едва не пошатываясь от усталости, побрёл к собеседнику — мимолётно покосившись на Кууко, который уже вновь обратился котом и устроился под боком спящего Сасары. Никому не было до них дела. Оно, наверное, и к лучшему.       У Ичиро ляшки сухие и жёсткие, немногим лучше пола. Но Саматоки всё равно было уютно и тепло. Живые существа такие тёплые. С этими странными мыслями он провалился в вязкую беспокойную полудрёму, полную мутных образов из прошлого и непрошенных воспоминаний.       Его разбудили через час. Сказать, что Саматоки не выспался, это нихуя не сказать. Сасара и Рио уже были на ногах, до отплытия корабля у них оставалось ещё примерно полчаса. — Надо живее отсюда убираться, — хмуро ворчал Сасара, пошатываясь спросонья. Саматоки удивлялся тому, что сейчас, будучи ослабленным и уязвимым, он держался отчуждённо и агрессивно. Поддавшись неясному порыву, вампир похлопал человека по напряжённому покатому плечу. — Расслабься, — и сам не зная, какой конкретно смысл вкладывает в эти слова, быстро договорил, — всё будет нормально. На мгновение ему показалось, что вечно ехидно прищуренные глаза Сасары открылись чуть шире, и в них мелькнуло выражение… благодарности? Саматоки не успел разглядеть.       Вновь события пронеслись мимо невыспавшегося и усталого вампира — когда он опомнился, то обнаружил, что они впятером уже стоят у готовившегося отплывать корабля. — Спасибо вам за всё, — серьёзно говорит Рио. Зачем-то кивает. И втискивает в руку Саматоки аккуратно свёрнутый лист бумаги. А Сасаре — небольшой увесистый мешочек. Очевидно, с деньгами?.. Тот засуетился, хотел протянуть обратно, но Рио уже махал рукой, стоя на палубе. Саматоки машинально поднял руку в ответ, сделал пару неуверенных движений и опустил обратно, крепко сжав в другой заветную бумажку. Ещё не факт, конечно, что их не обманули… но, вспоминая полный благодарности взгляд (теперь, вероятно, бывшего) наёмника, Саматоки наполнялся уверенностью в том, что в этом тонком исписанном и свёрнутым вчетверо листе есть всё, что ему нужно.       И он не ошибся.

***

      Они решили остановиться в гостинице, располагавшейся ровно в противоположном конце города от их первоначального места остановки. По городу уже рыскали те, кто пришёл устранить Рио — на это время нужно было скрыться. Вампир решил оставить изучение бумаги на завтра — сейчас у него от недосыпа раскалывалась голова. Вряд ли Саматоки сможет что-то усвоить. Поэтому он, разумеется, взял ключи от их номера (Кууко, Сасара и Ичиро остались внизу — перекусить) и со спокойной душой завалился на кровать, чтобы секунду спустя провалиться в крепкий сон без сновидений.       Саматоки спал долго и крепко, минимум семь часов. Однако, в момент, когда до рассвета оставалось совсем недолго, его разбудил чужой запах враждебности. Его натренированное тело двигалось само по себе — он даже не успел до конца проснуться, когда прижал незваного гостя к полу, безошибочно схватив за горло. По руке полоснули — Саматоки всколыхнуло мутное чувство дежавю — и в следующий миг он услышал чужое злое шипение. — Да это я, идиот! Пусти меня! Снизу вверх на него серьёзно взирал Кууко, и ему даже слов не понадобилось: Саматоки всё понял. По раздавшимся в помещении крикам, просачивающемуся сквозь щели в двери запаху крови и взгляду Кууко.       Кажется, им пора делать ноги.       Кууко без особого труда обратился котом и шуганул со второго этажа, приземлившись на все четыре. У Саматоки же в этот раз не получилось приземлиться нормально — натужно хрустнули кости ног, стрельнуло болью и он завалился набок, скрипнув зубами и приложив все силы для мгновенной регенерации. Паники не ощущалось совершенно, но это короткое происшествие (ему не впервой, между прочим) Саматоки очень не понравилось. Гостиницу разносили в пух и прах, и он ожидал, что Кууко куда-нибудь сбежит по-тихому, но на удивление тот обратился в человека и со всех ног понёсся вперёд — Саматоки, не медля, побежал за ним. Вероятно, Кууко знает, что делать, раз уж так уверенно мчится прочь? Задумываться было некогда — их уже заметили. — Сейчас мы разделимся, — зашипел ему Кууко, — я пойду к морю, а ты за этим своим эльфом — к лесу. Встретимся через неделю у дома Сасары. — Неделя? Да вы спя… — Удачи, — мгновение, и на месте Кууко оказалось юркое кошачье тело, призывным мявом зазывающее за собой преследователей. С одной стороны, в суматохе быстрое принятие решений чуть ли не самое важное условие для выживания, но Саматоки, привыкший в таких вопросах ориентироваться исключительно самостоятельно, иррационально злился, вынужденный подчиняться чужим хотелкам.       Ладно, сейчас это неважно, самое главное — смочь сбежать и выжить. Саматоки чуял, что даже со всеми своими силой и ловкостью он не выстоит против целой толпы точно таких же натренированных убийц. Среди воцарившегося в городке хаоса Саматоки уловил знакомый запах эльфёныша, усиленный охватившим его страхом. Отлично. Ичиро ожидал его перед отвесным подъёмом, что служил эдакой преградой перед входом в лес. Саматоки смог более-менее оторваться от преследователей, и судя по нарастающему шуму, у них в запасе было не больше двух минут. За это время нужно взобраться наверх и, желательно, ни разу не свалиться. — Нахера ты меня ждал? Залезай, пока есть время, чёрт тебя дери! — Ичиро растерянно кивнул, сглотнул судорожно и подпрыгнул, цепляясь за первый выступ. — Я хотел убедиться, что ты в порядке, — проворчал он спустя несколько секунд, когда они уже были примерно в четырёх метрах от земли — Саматоки не знал точно. — Врёшь. Я чувствую, — от Ичиро действительно пахло ложью — и Саматоки понять не мог, почему. Эльф уверенно лез наверх наравне с ним, цепляясь за выступы снова и снова, однако, когда из-под его пальцев посыпались мелкие камешки, Ичиро как окаменел. — Что такое? — Саматоки, остановившись, тревожно взглянул в сторону спутника и опешил. Ичиро тяжело дышал, не решаясь лезть дальше, мелко-мелко подрагивая и вцепившись в выступ так, что тот грозился отвалиться. Главное, не говорить об этом ему. — Ты что, боишься высоты? — Ничего я не боюсь! — почти вскрикнул эльф, панически шкрябнув по камню ногтями. Запах вранья стал ещё сильнее. К нему прибавилась душная вонь страха — Ичиро действительно боялся высоты. Блять.       Внизу уже толпились преследователи — Саматоки расслышал что-то о стрелах, яде и арбалете. Времени оставалось всё меньше. Кто-то и вовсе без малейшей опаски полез за ними — ну конечно, у натренированных убийц нет блядского страха высоты, чёрт бы его побрал. — Ичиро, — зовёт побелевшего от страха товарища (?) Саматоки, — не думай о высоте. — К-как, интересно? — заикаясь, интересуется Ичиро. Камни мелко крошатся под его вспотевшими ладонями — ещё чуть-чуть и он рискует сорваться. Снизу к ним лезут наёмники, до вершины ещё минимум два метра, а этот тупой мелкий эльфёныш не может даже двинуться с места. Любого другого Саматоки бросил бы, не задумываясь. Любому другому он и не сохранил жизнь. Но в тот момент, когда Ичиро взглянул на него, постепенно теряя сознание от удушья, без капли страха во взгляде, что-то в Саматоки щёлкнуло и заставило его — впервые за всю жизнь — пощадить. — Смотри на меня, — поэтому сейчас он, краем глаза замечая, что на них уже наводят арбалеты, замерев каменным изваянием рядом с Ичиро, со спокойствием удава ждал, пока эльфёныш взглянет на него своими испуганными гетерохромными глазами. — Ну смотрю, — уже не так нервно бормочет он, — а дальше что? — Лезь вместе со мной, — говорит ему Саматоки, тут же делая рывок. Ичиро поднимает голову, неуверенными дрожащими руками нащупывает следующие выступы и лезет тоже. — Вот так. Попробуешь сам? — Ичиро ещё секунд пять гипнотизирует Саматоки взглядом, после чего вновь громко сглатывает и всё-таки отводит глаза, с удивительной прыткостью начиная взбираться самостоятельно.       Саматоки облегчённо вздыхает и поспешно начинает взбираться сам. В них стремительно летят стрелы — Саматоки буквально чудом увернулся от одной. Они оба были целы, но когда до конца оставалось около полуметра, Ичиро едва-едва не упал — выступ буквально раскрошился у него в руке, и несколько страшных секунд он скрёб по камню ногтями, с прерывистым дыханием стараясь зацепиться хоть за что-то. — Я не могу, — стонет Ичиро, — иди без ме... — Заткнись нахер, кретин, — жёстко обрывает его Саматоки. Тянется рукой, хватает за шкирку и с предупреждающим воплем и пожеланием не сдохнуть изо всех сил подтягивает (почти подбрасывает) Ичиро так высоко, как только сможет. Эльф точно также начинает орать, но, наконец приобретает устойчивое положение и взбирается на твёрдую землю, тревожно заглядывая вниз.       Пару раз в него чуть не попали стрелами, но он всё равно не отходил к лесу, а только бегал по обрыву, наплевав даже на свою боязнь высоты. — Саматоки, дай руку! — самое дерьмовое из всего дерьма в принципе случилось, когда Ичиро бухнулся на колени и протянул ему руку. Если раньше эльфёныш не принимал устойчивого положения и не давал в себя прицелиться, то сейчас, в самых бескорыстных побуждениях желая помочь Саматоки, стал как никогда раннее уязвимым. Даже до того, как Саматоки услышал щелчок арбалета, он, следуя странному инстинкту, одним мощным движением врезался в Ичиро головой, повалив на землю и накрыв собой. Ошеломлённый взгляд эльфёныша устремился куда-то за спину Саматоки, но прежде, чем он успел среагировать, спину — точно между правой лопаткой и позвоночником — обожгло болью.       Саматоки даже не поморщился — только молниеносно поднялся и зигзагами понёсся к лесу, дабы не словить ещё одну стрелу. Оборачиваться не приходилось — он и так слышал, как Ичиро тяжело топал вслед за ним, руша все стереотипы о грациозной эльфийской походке. От него всё ещё несло страхом. Наверное, они бежали в глубь леса минут пять, пока торчащая из спины стрела не стала донимать ещё сильнее. Они остановились у одного из многочисленных одинаковых деревьев. — Вытащи её, — зло прорычал Саматоки, опираясь рукой о ствол. От боли уже мутнело перед глазами. — Ты уверен? Разве не нужно что-то сделать перед тем, как… — Да похуй, само зарастёт, — перебил его испуганный лепет вампир. Ранение вновь отдалось болью, Саматоки шикнул и велел поторапливаться. Страх Ичиро стал даже сильнее, чем когда он замер там, отчаянно вцепившись в камни. Он неуверенно положил руку на древко стрелы, на мгновение замер, что-то пробормотав себе под нос.       Секундой спустя в глазах потемнело от боли, Саматоки тихо взвыл и повалился набок, переживая острую, точно пронзившая его стрела, вспышку. Пока что он идти не сможет, но говорить об этом Ичиро не хотелось категорически. — Давай пока передохнём и подождём, пока ты регенерируешь, — тактично предложил эльф, усаживаясь за землю, — и извини, — уже тише добавил эльф. Саматоки даже не понял, к чему он это сказал. — За что? — Из-за меня ты ранен, — почти шёпотом отвечает Ичиро. Теперь от него пахло стыдом и разочарованием — вероятно, в самом себе. — Ерунда, — усмехается Саматоки, — оно скоро зарастёт. Тебе не о чем волноваться.       Тебе не о чем волноваться. Саматоки нагло врал, даже не подозревая об этом.       Лёжа на боку и изредка смахивая наползающих жучков, он меланхолично прислушивался к крикам откуда-то издалека и порывам ночного ветра. — Ты, наверное, заметил, — внезапно подал голос Ичиро, — что я отличаюсь от остальных эльфов, да? — Саматоки неопределённо хмыкнул, соглашаясь. Ичиро действительно на эльфа не был похож совершенно — его выдавали лишь заострённые уши и рефлексы получше человеческих. Сам он грузный, местами неуклюжий, но широкоплечий и очень сильный. А ещё наверняка не владеющий навыками стрельбы из лука. Но Саматоки не обращал на это внимания — благо, сам был таким же. — Это потому что наша мать трижды рожала от человека, — продолжает свой монолог он, усмехаясь. В этой ухмылке Саматоки видел нотки печали и ностальгии — он чувствовал их в запахе, в позе, во взгляде Ичиро. — Как только это вскрылось, её изгнали, а после моего шестнадцатилетия и нас с братьями тоже. Я полез на склад Чууоку из-за суммы, которую обещали за документы. До этого мне приходилось грабить, вышибать долги, калечить и убивать. Потому что я… — Готов на всё ради них, — закончил за него Саматоки с лёгкой улыбкой, в ответ напоровшись на удивлённый взгляд собеседника. — Я понимаю. Моя история немногим отличается от твоей. Ненавижу убивать, если честно, но это единственное, на что я способен. Всё ради сестры.       Из почти незаметного, собственноручно пришитого кармашка на груди, он достаёт простецкий браслет — ничем не лучше, чем тот, по которому он выследил Ичиро. — Это — оберег от неё, который я всегда ношу с собой. Над ними повисло неловкое молчание — Саматоки вдруг осознал, что до этого не показывал подарок Нэму вообще никому. Ичиро был первым, кому он рискнул довериться. — Саматоки… твоё лицо… — право, лучше бы тишина не разрывалась вообще, нежели так. Голос Ичиро засквозил звенящим неподдельным ужасом, и вампир в недоумении ощупал свободной рукой щёку.       Мягко. С ужасающим звуком плоть легко развалилась под его касанием, оседая во рту отвратительным вкусом гнили. Точно трупы бездомных, которыми им с Нэму приходилось питаться раньше. До помутнённого шоком разума долго время не доходило, что не так. Когда вампиры умирают, их тела гниют с ужасающей скоростью, после чего рассыпаются пеплом. Но Саматоки не умирает. Более того, он отличается от других вампиров наличием человеческой крови в теле. И несмотря на всё вышеперечисленное, скорость его регенерации почти столь же высока, как и у сородичей. Так в чём же дело? Что с ним происходит?       Рану на спине, разбереженную их с Ичиро грубыми неумелыми действиями, вновь кольнуло острой болью. Она должна была давным-давно зарасти. За секунду до того, как его накрыло пониманием, боль ещё сильнее, чем прежде, охватила собой всё его тело, заставив издать полный агонии вопль. Стрела была отравлена, — с ужасом понимает Саматоки, — они использовали яд против вампиров! В следующий раз изо рта вырывается рычание — то был отчаянный крик раненного зверя, цепляющегося за жизнь со всем возможным упорством. Я не хочу умирать, — пульсацией в ушах, агонией в теле, яркой луной пред глазами — всё это давало ему понять: он жив. Пока ещё способен дышать, двигаться и чувствовать. Я не хочу умирать.       Сквозь мутную толщу боли до него доносились перепуганные вопли Ичиро. — Саматоки! Саматоки, что с тобой?! Не отключайся, блять! Скажи мне, что делать, я помогу! Как-то так вышло, что он навис над терзаемым ядом вампиром, заглядывая в затянутые поволокой глаза. Его запах щекотал нос, мягко обволакивал одежду, забивался под кожу, пробуждая желание сожрать. Саматоки точно знал, что его кровь исцелит все раны, не оставив от них и следа. — Эльфийская кровь чрезвычайно вкусна, — гадко посмеивались взрослые, пафосно попивая оную из бокалов, — и, к тому же, исцеляет все раны. Саматоки и Нэму, разумеется, никто не дал и капли. Вспоминая их сейчас, Саматоки думал, что они ничем не лучше пьяных громил из бара, ржущих над избиваемыми ими слабыми и беззащитными.       Он может впиться открывшемуся Ичиро в шею и пить его кровь до тех пор, пока эльфёныш не перестанет биться и затихнет. А сам Саматоки мало того, что выполнит заказ, так ещё и сможет удрать от преследователей — сражаться с ними в одиночку безрассудно. Он даже на пике сил не одолеет их. Издав пронзительный рёв, он вцепился в чужие плечи, надавил, молниеносно рванулся вперёд и уже сам вдавливал Ичиро в землю. С губ стекала слюна, тело всё ещё сотрясала дрожь агонии. На кого он сейчас похож? Во что он превратился, поддавшись голоду? Неважно, неважно, неважно! — рычало в нём нечто нечеловеческое, то, что Саматоки долгое время подавлял в себе, не желая уподобляться сородичам. Жажда убийства. Выпей его всего, сожри, разорви, а потом спасай свою шкуру и делай ноги, — то был животный инстинкт, неконтролируемый и всеобъемлющий, тот, которому подвергались даже люди. Желание выжить. Саматоки хотел жить и понимал, что единственно-возможный для него способ осуществить желаемое: выпить крови Ичиро.       Он мог бы с лёгкостью сожрать эльфа, даже если бы тот сопротивлялся изо всех сил. Саматоки было больно и очень страшно, он чувствовал себя раненным хищником, готовым цепляться за жизнь всеми возможными способами, агрессивный и потерянный. Однако, странное дело: дыхание Ичиро стало ровным, пульс пришёл в норму, а запах страха исчез, словно его и не было. Он должен был наоборот испугаться ещё сильнее! Так почему же?.. Ответ нашёлся в мерцающих стойким спокойствием глазах. — Если тебе станет легче, кусай, — шёпотом предлагает Ичиро, мягким движением наклоняя голову Саматоки к своей шее. Эльфёныш успокоился, поняв, что его кровь может исцелить терзаемого болью товарища? Осознание накрыло мгновенно, принеся с собой отрезвляющий стыд — Саматоки, со своим гниющим лицом и выпученными красными глазами, являющийся самим воплощением уродства, напал на того, кто не желал ему зла. Ичиро хотел помочь. Его нельзя убивать. Ни в коем случае. — Останови меня, если я начну переходить черту, — со рта всё ещё тяжело капала слюна, тело окутывала бешеная пелена боли, но разум его был чист, точно колодезная вода. Саматоки чётко контролировал себя и свои действия.       Тем не менее, укусить слабо не получилось — оголодавший вампир глубоко вонзил клыки в подставившуюся открытую шею. Ичиро на секунду напрягся, вытягиваясь струной, и тут же расслабился, успокаивающе потрепав чужие волосы. До Саматоки доносилось его еле слышное, но тяжелое дыхание, словно ему приходилось терпеть невероятную боль. Или что-то другое. Например, удовольствие. Задумываться об этом не хотелось совершенно, право слово, Саматоки сейчас интересовал только его голод. Вместе с вкусной (гораздо вкуснее, чем та, которую он получал от Сасары) эльфийской кровью он действительно получал исцеление — Ичиро, несмотря на свою «половинчатость», сохранил некоторые присущие сородичам свойства. Разъедающая внутренности боль потухала, точно пожар под проливным дождём. К нему постепенно возвращалась ясность мысли, словно вместе с голодом Саматоки давил в себе злобное животное, умеющее только уничтожать. Нет, всё-таки, сохранять в себе человечность куда лучше.       Останавливать его не пришлось — Саматоки сам отцепился от разочарованно облегчённо застонавшего Ичиро, который некоторое время просто лежал на спине и смотрел в небо. — Можешь двигаться? — щёлкает у него пред глазами пальцами Саматоки, после чего тянет руку, дабы помочь (теперь уже точно) товарищу встать. Как выяснилось, двигаться он мог, да ещё как — будто и не было никакого укуса, вытягивающего жизненные силы. — Давай их всех повяжем? — задумчиво предлагает Ичиро. — Убегать тяжелее. А в лесу у нас преимущество. — Проще перебить, — тяжело вздыхает Саматоки, разминая конечности и внимательно ощупывая регенерировавшее лицо. При мыслях об убийстве такого количества людей его закоробило. Наткнувшись на понимающий взгляд Ичиро, он вздохнул ещё раз. — Но я не хочу. Так что давай.       Итак, вдвоём у них действительно получилось — с невероятным трудом, не без повреждений себя и противников — обезвредить двадцать с лишним наёмников, отправившихся по их души. Они вырубили всех до единого, и что делать с этой кучей людей, ни Саматоки, ни Ичиро не представляли совершенно. Всё, что им оставалось, это убедиться, что в лесу нет хищников и сложить тела в одну кучу, после чего замести за собой следы и дать дёру. Через неделю, как и договаривались, Саматоки и Ичиро встретились с Кууко и Сасарой в доме последнего, где выяснилось, что он обезвредил того, кто столько времени пихал им палки в колёса.

***

      Главарь безымянной организации выглядел как тот типаж людей, которые Саматоки ужасно бесят. Очкарик — явно при деньгах — в ранее выглаженном костюме и взглядом надменного куска дерьма. Саматоки не понаслышке знал, что такие, как этот хуй-знает-как-его-зовут лучше повесятся, чем признают свою неправоту. На вопросы тот просто молча смотрел так, что ему хотелось набить морду, но Саматоки знал: если он возьмётся за пытки, то тут же выйдет из себя и убьёт гадёныша нахуй. Честно, проще так, чем вообще иметь с ним дело. Сасара старательно распускал лже-слухи (словом, заметал следы), Кууко Саматоки подпускать не собирался, а Ичиро хоть и поглядывал заинтересованно, но пока попыток вмешаться не предпринимал. Словом, пока переговоры (вернее, монологи) с их потенциальным врагом вёл только Саматоки, который, вообще-то, должен был просто замочить одного эльфёныша, но никак не заниматься всем этим тупым дерьмом тупого дерьма.       А пленник по-прежнему смотрел на него как на говно и упорно молчал. — Как вы его вообще поймали? Это же, блять, главарь огромной стрёмной преступной организации! — три дня спустя вопрошал Саматоки, сидя за столом и лениво потягивая кровь из пакетика. Сасара всё ещё не рассказывал, откуда её берёт, но каким-то своим чутьём Саматоки ощущал, что до открытия этой «страшной тайны» осталось всего ничего. Кууко, услышав его вопрос, оторвался от жадного поедания сомнительного на вид мяса, потянулся и равнодушно принялся рассказывать. — Не поверишь, но это именно он нас и выследил, ага-да. Выпил херню, превращающую его в кролика и нашёл нас. Пока Сасара разбирался с толпой, я выследил и поймал его. А потом мы подождали, пока он превратится в человека. С тех пор он так не сказал и ни слова, — буднично поведал Кууко, и каждое его слово вызывало в Саматоки огромные сомнения. И как он, интересно, понял, что кролик — это замаскированный человек? — Саматоки, ты вообще смотрел то, что дал тебе Рио? — вампир нехотя отвёл взгляд. Целиком рассматривать бумажку времени не было, да и вообще… где она, кстати? Ответ на немой вопрос нашёлся у Сасары в руке. — Он написал, что этот может превращаться в кролика и трансформировать вместе с собой даже одежду. Но только с помощью специального зелья. А ещё магией он не владеет и всегда присматривает за своими подчинёнными. Так мы его и нашли. А тебе, прежде чем валиться спать, нужно было хотя бы раз прочитать это, дурень. — Пошёл нахуй, мы обезвредили две трети отряда этого ублюдка, — хмуро огрызнулся Саматоки, в глубине души считая замечание справедливым. Он, привыкший работать в одиночку, оказался не готов к товарищам и всему в этом роде, вот и расслабился. Нужно наконец заканчивать эту затянувшуюся миссию и на время свалить на другой конец страны. Там для него тоже найдётся работёнка — не такая прибыльная, конечно, как у столицы, но тоже неплохая. Да и убивать скорее всего придётся бедного бомжа, который насолил какой-нибудь мстительной истеричной даме.       В груди вспыхнуло странное чувство, испытываемое Саматоки только при мыслях о Нэму. Тоска? Да кто его знает. Но Саматоки, долгое-долгое время путешествовавший в одиночку и изучивший себя от и до, твёрдо был уверен в том, что ему не хочется… вновь оставаться одному. И убивать осточертело, даже если сами люди пачками вырезают вампиров. Даже если за это ему отваливают целую кучу денег. Однажды Ичиро заходит на несколько часов к их упорно молчащему пленнику — Саматоки понятия не имеет, что они там делали столько времени, но товарищу удаётся наконец развести одного из зачинщиков всего этого дерьма на разговор.       Его звали Джуто Ирума, и с Чууоку у него имелись свои тёрки. — Вообще-то мы хотели провернуть операцию в тайне, но у нас появились нежелательные свидетели, — рассказывает он, подцепляя вилкой кусочек мяса. Сасара сказал, что пока у него нет подручных средств, опасаться его не стоит, а сбегать Джуто пока не собирается — поэтому, собственно, маг настоял на том, чтобы развязать и угостить ужином настрадавшегося пленника. Как выяснилось позже, Сасара и сам пытался что-то сделать, но ко всем испробованным зельям и заклинаниям у Джуто обнаружился иммунитет. Пусть он сам и не владел магией, но простым человеком явно не являлся. — Прошу прощения за то, что втянул вас во всё это, но, боюсь, у меня не было иного выбора. — И теперь ты будешь натравливать на нас своих людей, как только мы тебя отпустим? — насторожённо поинтересовался Ичиро, хмуро сдвинув брови к переносице. К вящему удивлению всех присутствующих, Джуто чуть улыбнулся, явно показывая дружелюбие. — Нет, мальчик. Я впечатлён тем, что ни один из моих подчинённых не был убит. А до Чууоку уже всё равно донеслись вести о нашей затее, поэтому смысла убивать вас теперь нет.       Далее ужин проходил в молчании. Саматоки насторожённо косился на вилку в чужих руках — мало ли, что этот чудик может выкинуть при её помощи. Джуто казался удивительно вежливым и тактичным человеком — но что-то Саматоки подсказывало, что мысленно он их всех проклинал. — А как вы избавились от выслеживающей печати на Рио? — поинтересовался он, когда его связывали на ночь. Сасара принял решение подержать его ещё один день и отпустить. — Ничего сложного, — самоуверенно (но Саматоки-то помнил, насколько усталым он выглядел) заявил последний. — Я всего лишь призвал в его тело демона, который уничтожил вашу печать. А потом изгнал, — лицо Джуто по-прежнему не теряло равнодушно-вежливого выражения, но в спрятанных за стёклами очков глазах Саматоки увидел мелькнувшее и тут же исчезнувшее удивление. Наверняка думает, что они все чокнутые. Честно, Саматоки уже и сам сомневался в своей их адекватности. — Вот оно как.       На следующий день Сасара завязал Джуто глаза (Саматоки, впрочем, не был уверен, что тот не может видеть сквозь предметы) и тихо-мирно спровадил подальше от своей деревни. У стены, к которой Джуто ранее был привязан, Саматоки обнаружил записку с на редкость возмутительным содержанием. «Вы, блять, ёбнутые на всю голову, и это единственная причина, по которой я не буду с вами связываться. Пожалуйста, не трогайте меня и моих людей, и мы с вами точно больше никогда не увидимся. P. S. Пропишите парню с красными волосами и белобрысому вампиру какие-нибудь успокоительные.» — Да сам ты ёбнутый! — выплюнул Саматоки, мгновенно смяв треклятую бумажку. Однако, вспомнив последние слова очкарика, рвать не стал, словно желая доказать самому себе: никакие, блять, успокоительные ему не нужны. Мудило очкастое.

***

— Саматоки, в знак благодарности Джуто оставил мне образец применённого против тебя яда, — несколько часов спустя известил его Сасара. От упоминания имени бывшего пленника Саматоки скривился — со своей злопамятностью он вряд ли простит ему такое оскорбление. Возможно, разбирайся Саматоки в психологии чуть больше, то понял бы: та записка была провокационной и написанной с целью нарочно вызвать гнев. Что-то вроде маленькой мести за срыв планов и заключение в плен. К сожалению, в общении со всеми разумными существами Саматоки разбирался чуть меньше чем, ну… нихуя. Вот вообще. — И чё дальше? — поинтересовался вампир скучающе. Воспоминания о боли, конечно, та ещё херня, но яд, по правде сказать, больше его не интересовал. Главное, он выжил. Остальное не так важно. — Он должен был мгновенно превратить тебя в горстку пепла, но из-за твоей… особенности и помощи Ичиро ты смог выжить. В итоге ты спасся благодаря настолько ненавидимой тобой полукровности, — Сасара неприкрыто ухмылялся. Вот же противный, а. Чёртов зелёный клоун, Саматоки ведь не рассказывал ему ни о том, что является полукровкой, ни тем более о том, что он этот факт терпеть не может. — А если бы Саматоки не досталось моей крови? — с любопытством интересуется всё это время слушавший их Ичиро, почёсывая дремлющего на его коленях Кууко и невзначай потирая шею. Возможно, там остались шрамы от его клыков. Сасара задумчиво хмыкнул. — По крайней мере, ему не удалось бы восстановиться столь быстро, а там уже и наёмники Джуто догнали. Безнадёжная ситуация. Кстати, тебе тоже повезло — от крови обычного эльфа Саматоки точно окончательно потерял бы человеческий облик. По итогу, все в плюсах. — Хэппи-энд, ёпта, — рассеянно зевнул уже обратившийся и закутавшийся в первую попавшуюся тряпку Кууко. Ичиро выглядел разочарованным. — Предлагаю за это выпить! — Пошёл нахер, мне достаточно твоего питья.

***

      На время разгоревшегося в стране противостояния Саматоки решил временно прекратить свою деятельность и залечь с Нэму на дно. Как оказалось, в мешочке, который им отдал Рио (четверо честно разделили содержимое), были даже не деньги — драгоценные камни, на которые можно выручить немаленькую сумму. С помощью них выйдет сидеть на жопе ровно добрый десяток лет, но Саматоки не привык бездельничать. Поэтому на крошечную частичку денег выкупил участок и построил дом — их с Нэму собственный новый дом — получше прежнего, после чего стал разводить скот и растить овощи. — Братик, — как-то спрашивает его Нэму, пока они сидят у печи под одним пледом — чтобы согреться, за окном всё-таки зима, — ты по кому-то скучаешь, что ли? — Может быть, — неопределённо отозвался Саматоки, листая книгу. За прошедшие три месяца они с Ичиро никак не пересекались — по словам Сасары тот, кажется, тоже предпочёл на некоторое время оставить сомнительную работу и мирно жить рядышком с братьями. Действительно хэппи-энд, но на душе всё равно кошки скребли. — А по кому? — заинтересованно (но лениво) протянула Нэму, удобнее устраивая голову у брата на плече.       Саматоки вспомнил вкус чужой крови, поддёрнутые дымкой глаза, слабую, но искреннюю улыбку, мягкие чёрные волосы и стойкое ощущение надёжности. — Пока что это неважно, — мягко отвечает он, поглаживая сестру по волосам, — но однажды я обязательно вас познакомлю. Где-то в сотне километров от небольшого, но уютного домика Аохицуги Саматоки и Нэму чихнул эльф-полукровка, готовивший своим младшим братьям жареную курицу. Надо бы уже и украшать их дом — всё-таки, на носу Новый Год. Может, стоит даже пригласить Саматоки в гости — он, вроде бы, живёт не то что бы уж очень далеко.