Никто

- Почему я должен предпочесть тебя твоему капитану? Зоро молчит. Он хочет ответить Куме, что ему не положено задавать такие вопросы. Ему не положено, потому что раз за разом, когда этот эпизод всплывал в его снах, гигант ни о чем не спрашивал. Его глаза сверкали легким интересом, а губы были плотно сжаты. Он ждал демонстрации, на что способны эти люди, и чем именно этот пират способен похвалиться, чтобы доказать, что он более достоин смерти от его руки, нежели Мугивара. Но действительность искажалась, раз за разом меняла свои очертания, обрастая страхами мечника, столь мастерски запертых в его подсознании. Каждый сон доходил до абсурда и бреда, но каждый раз у Зоро по спине ползли мурашки, каждый раз внутри него все холодело, а ноги подкашивались, когда образ Кумы, как необъятная гора возникал перед ним. Он узнавал каждый сон, понимал, что спит, что его руки не сжимают мечи - они плотно перебинтованы, так же как и его грудь и плечи, и только в реальности он настолько слаб, чтобы не быть способным сдвинуться с места. Но он должен быть сильным в душе, чтобы одолев это внутри, позже стать сильным настолько, чтобы победить это снаружи. Он должен поднять меч, и стиснув зубы, уничтожить наваждение, чтобы оно, как туман, рассеялось и исчезло. Он должен победить его в своих мыслях, он должен осмелиться сделать это во сне, чтобы иметь шанс наяву. Он должен. Потому что все грезы заканчиваются одинаково. Но когда Кума в его снах начинает задавать вопросы, у Зоро не хватает сил даже выдавить из себя ответ. Он чувствует себя немым. Его сердце колотится, бьется, как не спущенный парус во время страшнейшей бури, а его самого лихорадит, лихорадит по-настоящему, а по лицу катится пот. Крупный и соленый. Он пахнет, как слезы. Но Зоро так и не шелохнется. Сон за сном. Приступ за приступом. Он так и не сумеет найти в себе волю и двинуть хоть пальцем, пока точеный силуэт в черном не встанет перед его глазами. Пока кок, на дрожащих ногах, не поднимется перед ним. Пока его спина в порванном пиджаке не спрячет за собой его самый страшный кошмар. Пока огромный шар боли не поглотит и не разорвет блондина на куски, и Зоро не проснется с криком, судорожно глотая воздух, и, прогибаясь, насколько позволяют тугие бинты и боль в теле, цепляясь за теплую руку, он не найдет в себе сил двигаться. И в этот момент, как всегда, кок будет рядом. *** Он почти бессменно дежурит у постели мечника, ловя раз за разом его пробуждения и беспамятства. Зоро немного хмурится. Санджи и в полутьме без труда находит взглядом на его лбу тонкую морщину. Когда мечник был здоров, она придавала ему какой-то особой мужественности и суровости, но не теперь, когда его загорелое лицо пугающе обросло маской болезненной бледности. Ророноа недвижим. Иногда Санджи даже подносит ладонь к его лицу, чтобы удостовериться, что тот дышит. Кок думает, что это ужасно, видеть боевого товарища в таком состоянии. И понимать, что он не смог ничем воспрепятствовать его поражению почти физически больно. И даже сейчас, когда беда оставлена позади, он не менее беспомощен, чем в тот едва ли не роковой момент. Санджи делает единственное, что ему остается: молча и терпеливо ждет, пока суетящийся Чоппер заснет от усталости, и подсаживается к мечнику ближе. Берет его за руку. Чтобы быть рядом, хотя бы в тот момент, когда очередной кошмар изрыгнет Ророноа наружу. Чтобы научиться быть сильным настолько, чтобы в следующий раз не позволить Зоро взвалить все эти муки на себя. И тогда уже никто не встанет у них на пути.