Быть единственной

И море, и Гомер — всё движется любовью О.Э.Мандельштам «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»

      — Мы все в одной лодке, — произнесла Ша Хуалин, разливая вино по чаркам. — Ты не расскажешь, что я пронесла во дворец алкоголь — я не расскажу об этих эротических рассказах, которые ты пишешь про нашего мужа. Все просто.       Плотные шторы из дымчато-сиреневого шелка были наглухо занавешены, хоть на дворе и давно была ночь, в покоях царил порядок настолько безукоризненный, что, не сидела бы напротив демонессы хозяйка комнаты, и она бы засомневалась, что таковая вообще имеется. Ша Хуалин вообще-то в этих покоях в столь поздний час находиться было нельзя — но ее все равно пропустили сюда без единого вопроса.       — Поднимем же наши бокалы за здоровье новой супруги нашего мужа и за счастье молодых, — криво усмехнувшись, провозгласила Ша Хуалин, поднимая свою чарку с вином.       Она так и застыла, сжимая в руках белоснежный фарфор, глядя в напряженную спину Лю Миньянь, которая, казалось, так и не собиралась повернуться лицом к гостье. Демонесса могла бы предположить, что по ее лицу катились слезы прямо сейчас, но… Лю Миньянь оставалась воином несмотря ни на что. Да. Она, как и сама Ша Хуалин, переживала все глубоко внутри.       Продолжая держать сосуд с вином, демонесса поднялась на ноги, обойдя сидящую девушку. Затем она вновь опустилась на колени, впиваясь пытливым взглядом в лицо Лю Миньянь. Чтобы подтвердить свои худшие опасения. Девушка напротив даже не стала отворачиваться, чем открыла вид на след удара, расцветивший половину лица и уходивший куда-то под плотную вуаль. Лю Миньянь встретила ее взгляд гордо, не боясь никаких насмешек, которые, казалось бы, должны были посыпаться с уст соперницы. Но Ша Хуалин молчала. Она ведь все понимала. Молча наклонилась чуть вперед, нашаривая за спиной девушки бутылку вина и закрыла глаза, стягивая с лица мечницы вуаль. Лю Миньянь позволила ей это, испустив чуть слышный смешок. Уже через несколько мгновений она ощутила стекло, прижимающееся к ушибу, — холодное настолько, что не оставляло сомнений в том, кто именно помогал Ша Хуалин протащить вино во дворец. Бинхэ, занятый своей новой супругой, наверняка так и не заметил этого… Сегодня Бинхэ многого не замечал вообще-то.       — А ведь обещал же… Холить, лелеять и быть внимательным к каждой мелочи… — чуть хриплый шепот коснулся ушей демонессы, и рука той стиснула бутылку еще сильнее.       На самом деле все жены Ло Бинхэ, короля демонов, были счастливы с ним… первые пару лет. Встречая на своем пути очередную красавицу и решая пополнить ей свой гарем, полудемон обычно окружал ее лаской и заботой, давая понять, что та нужна, что ту — особенную среди всех своих жен — он будет любить. Единственную будет. Девушка, конечно же, моментально теряла голову, и отдавала Бинхэ всю себя. Но… время шло, романтический флер спадал, страсть уходила — и оказывалось, что под ними ничего-то и не было. Бинхэ вновь начинал скучать и отправлялся на поиски новой невесты. А то, что оставалось остальным — собирать осколки разбитого сердца. Нет, многие все продолжали надеяться, что муж вновь воспылает к ним безудержной страстью, хранили ему верность, ругались с другими девушками из гарема… Что лукавить, Ша Хуалин сама была такой совсем недавно — всячески соблазняла супруга, придумывала какие-то планы мести, пыталась причинить вред Лю Миньянь… но он все равно уходил от нее к другим. Тогда она задумалась…       …а была ли любовь вообще?       — Хуалин-шимэй… — вновь услышала демонесса шепот, наполненный решимостью, — открой глаза.       Ша Хуалин усмехнулась вновь. И распахнула веки.       «Интересно, а видел ли это Бинхэ, когда осмелился ударить Лю Миньянь?» — подумала как-то отстраненно демонесса, не смея отвести взгляд от нежного, но в то же время и гордого лица заклинательницы. Оно было лишено той девчачьей смазливости, что присуща всем высокородным девчушкам — ни пухлых губ, ни вздернутого носа-кнопки, ни россыпи веснушек — ничего из того, что молодые люди привыкли считать прекрасным в девушках. В Лю Миньянь была стать. Та, что замечалась в лицах мраморных статуй девушек-воительниц в галерее дворца. Прямой нос, чуть поджатые бледные губы, тени от длинных ресниц на щеках, высокие скулы — ни единой округлости, ни единой плавной линии не было в чертах ее лица. Довершал все это взгляд, блестящий сталью — взгляд закаленного в боях, натренированного воина. Единственным, что выглядело чужеродно на этом благородном лице, была родинка под подбородком — то, что придавало мечнице особого шарма. Лю Миньянь была красива какой-то особенной, нетипичной красотой, которую вряд ли воспели бы в песнях музыканты, предпочитавшие изображать героинями баллад смазливых принцесс. Но увидев это лицо хоть мельком, хоть один раз — ты не забудешь его никогда — Ша Хуалин была уверена.       Демонесса на несколько секунд застыла, рассматривая лицо Лю Миньянь досконально, убеждаясь в том, что показанное ей — не какая-то глупая фальшивка. В народе легенды ходили, о том, как невероятна красота младшей сестры Лорда Байчжань. Поговаривали даже о том, что она специально скрывает лицо, чтобы не влюблять в себя каждого встречного мужчину…       Лю Миньянь еле заметно улыбнулась, видя реакцию Ша Хуалин. Какая-то хитринка пряталась в складах этих губ.       …но вот какой была эта девушка на самом деле. Всегда была не той, кем казалась.       Так сколько же секретов хранила Лю Миньянь, подобно похабным рукописям под своей периной?       И не было ли все происходящее здесь изощренной местью?       — Выпьем, Хуалин-шимэй?       Ша Хуалин много задумывалась над тем, что значит — быть одной из многих? Значит ли это стать частью какого-то единого целого? Или это значит потерять саму себя в ворохе разнообразных лиц?       И теперь, когда она — одна из жен Ло Бинхэ — значит ли это, что она чем-то отличается от остальных? Что она чем-то лучше остальных? Ша Хуалин, Лю Миньянь или та смазливая девка, что сегодня вечером стала частью гарема, — какая была разница для Ло Бинхэ, кого трахать этой ночью?       В конце концов демонесса осознала, что тот факт, что у их супруга много жен — не значит, что он делит свою любовь между всеми ними. Это значит, что он не любит ни одну из них. Именно тогда Ша Хуалин и потеряла веру в любовь — Ло Бинхэ или чью-либо еще. Именно такую потерю должна была бы сегодня оплакивать Лю Миньянь. Девушка, которая возомнила себя особенной и осмелилась просить мужа уделить ей немного внимания в тот вечер, когда он был занят другой своей женщиной. Но Лю Миньянь всегда была поистине хитра и прятала за вуалью воина.       Ша Хуалин признавалась сама себе в том, что в такую девушку не грех бы и влюбиться… если бы любовь существовала, конечно же.       — Выпьем за нашу утерянную веру в любовь… И за Бинхэ, конечно же, — подняла вновь свой бокал демонесса, чтобы тут же осушить его. И потянуться к манящим губам напротив.       Демонесса коснулась пальцами подбородка девушки, огладив пальцами милую родинку, и притянула ее лицо ближе к себе. Она очертила языком губы Лю Миньянь и прикусила нижнюю, поддразнивая мечницу. Наконец, Ша Хуалин позволила их губам соединиться. Заклинательница поддалась ее жаркому напору, пытаясь неумело отвечать.       Сделать Ша Хуалин единственной, кто видел ее прекрасное лицо, единственной, кто целовал эти сладкие губы — это было местью Лю Миньянь Бинхэ.       И если быть одной из многих для Ло Бинхэ означало быть единственной для Лю Миньянь — Ша Хуалин была совсем не против этого.